Обратись к юности его, мы увидим, скорее, этакого лохматого «хиппи» самого дурного толка. Даже обвинение в убийстве младшего брата с него не смыто. (Мне-то кажется более вероятным, что он лишь принял участие в похоронах убитого мальчика, но свидетельствовать против старшего своего брата все-таки не стал.) Отец, во всяком случае, от него отказался и прогнал с Эгины. К счастью, он попал во Фтию, и славные тамошние мужи позаботились о его воспитании. Однако на калидонской охоте он опять совершает убийство — теперь уже несомненное. Убивает, правда случайно, благодетеля своего и господина.
Да и сама эта калидонская охота, между прочим, типичная затея «хиппи», которым тесно в собственной шкуре. Особенный, необыкновенный вепрь! Травля затевается по всем правилам, охотников расставляют полукружием, на расстоянии ста шагов, чтобы не попасть друг в друга копьями. Однако участники, горячие головы, плюют на правила безопасности: они толкутся все скопом, ревниво следя, чтобы удача не выпала другому.
(За исключением легендарно трусливого Нестора. Уклониться от приглашения он — он, слава Пилоса, не так ли! — не мог: слишком силен был нравственный нажим. Но при первом же шорохе поспешил залезть на дерево. Лазать, ползать он умел. Нестор был легендарно труслив. Превыше трусости была в нем только скупость. Лучшие образцы прелестной иронии Гомера — там, где он рассказывает о «геройстве» Нестора, особенно же, когда Нестор, бегущий, кстати, и с поля боя, начинает у него хвастаться былыми своими подвигами. Древние греки за животы держались от смеха.)
Итак, охотники, как я сказал, буквально наступали друг другу на пятки. Поэтому и вепря-то в этой суматохе едва поспели уложить. («Трансляция» — с помощью легенды — калидонской охоты очень напоминает трансляцию футбольного матча венгерской сборной.) И вот тут Пелей попал случайно не в вепря, а в Эвритиона — того, кто очистил его от скверны убийства, принял как брата и ввел в круг калидонских храбрецов, «цвет и славу Эллады»!
Затем, когда он служил уже новому господину, жена благодетеля пожелала соблазнить его. Словом, произошло то, что случалось иной раз в жизни со мною, с вами, любезный мой Читатель, с любым зрелым мужчиной: история жены Потифара и Иосифа. Пелей проявил себя нравственно стойким. Впрочем, особой заслуги в том еще нет. Ведь и я, и вы, мой Читатель, и любой взрослый мужчина также не раз оказывались высоконравственными в подобной ситуации. Если жена Потифара была не слишком хороша собой. (Но жена Потифара всегда не слишком хороша собой, иначе зачем бы ей так заигрывать со мною, с вами и так далее, любезный Читатель!)
Короче говоря, Пелей повел себя, конечно, весьма и весьма нравственно, но это еще не причина, чтобы Политбюро в полном составе почтило его свадьбу своим присутствием. (У меня, например, было три свадьбы — и все три праздновались в самом тесном семейном кругу.)
Но в чем же состояли в таком случае особые нравственные и политические заслуги Пелея?
Посмотрим, что нам известно о нем еще?
Его брак.
Фетида была жрица, притом весьма высокопоставленная и фанатичная жрица. Очень высокопоставленная — «богиня»! И фанатичная — шестерых своих сыновей (число не имеет значения, пусть это был один-единственный новорожденный сын ее!) она принесла в жертву, покорная велению веры. И все-таки боги — олимпийцы! — решили покровительствовать этому браку, не только Гера, но, в конце концов, и Зевс. Почему? Очевидно, они, и прежде всего Зевс, верили в непоколебимый зевсизм Пелея. (Это примерно так, как если бы очередная голландская королева вышла замуж за непоколебимого республиканца. Если этот республиканец, в самом деле, абсолютно непоколебим, на его свадьбу может пойти и вождь республиканской партии. Ибо такая свадьба означала бы, не правда ли, что либо Голландия в скором времени перестанет быть королевством, либо брак окажется недолговечным. Не может ведь непоколебимый человек стать ренегатом!) Одним словом, участие на пиру олимпийцев во главе с Зевсом было своего рода мудрой акцией мира. И Фетида осталась, правда, богиней, но брак распался. В конце концов, Пелей не позволил колдовать над своими сыновьями. Таким образом, Пелей доказал, что остался истинным зевсистом.
Вот одно, что мы знаем о нем. Но пойдем дальше! И на этот раз попытаемся глубже проникнуть в смысл «истинного зевсизма».
Пелей принял участие в экспедиции «Арго». Затем, пройдя через Босфор — вероятно, где-нибудь неподалеку от дельты Дуная, — он вместе с Гераклом покинул Ясона, вместе с Гераклом освобождал Гесиону, потом осаждал Лаомедонта.
Однако, поскольку я уже неоднократно, попутно и к слову, отзывался об аргонавтах несколько двусмысленно, настала пора высказаться на этот счет подробнее и отдать взгляды мои на суд Читателя.
Прежде всего я хотел бы внести ясность по поводу двух весьма распространенных заблуждений.
Одно, так сказать, элементарное: история «Арго» не связана с началом греческого кораблевождения, или «изобретением корабля». Путешествие «Арго» падает приблизительно на 1240 год до нашей эры. (Один только факт: Тесей еще не принимал в нем участия, будучи ребенком; Авгий же участвовал в нем — он был еще жив и не слишком стар. Целый ряд других фактов подтверждает названную дату, но я не хочу сейчас углубляться в это.) Греки уже в течение многих столетий знали судоходство и плавали по морям. Около 1500 года до нашей эры они захватили Крит. Входили в международный союз мореплавателей. Еще в XV веке греческие колонии, города имелись повсюду — от дельты Нила, вдоль палестинских берегов и до Малой Азии. Следовательно, «Арго» не был «первым греческим кораблем», а путь его — «началом греческого судоходства». Другое дело, что экспедиция «Арго» была опасным и очень важным экспериментом, удивительным и единственным в своем роде для XIII века — века микенского пиратства и изоляции.
«Арго» — это не один корабль. Помимо всего прочего, можно ли себе представить, чтобы пятьдесят героев, пятьдесят молодых царевичей и владетельных особ Эллады без всякого сопровождения, на одном-единственном корабле проделали путь через все Черное море до берегов Кавказа, до Колхиды и обратно?! С любой точки зрения — общественной, организационной, технической — это нонсенс. А ведь до нас дошел рассказ о состязании гребцов, когда аргонавты шли по Мраморному морю. Да если бы пятьдесят гребцов состязались, находясь на одном корабле, корабль шел бы самыми невероятными зигзагами. И хорошо еще, если не поломались бы весла, а сам корабль не перевернулся бы. По всей вероятности, пятьдесят участников — это пятьдесят капитанов флотилии, флагманский корабль которой именовался «Арго». Иначе говоря, в экспедиции приняло участие пятьдесят кораблей, вернее, около пятидесяти: можно допустить, например, что Геракл, Иолай и Гилас находились на одном судне, Мелеагр и Аталанта также плыли на одном корабле (любовь, вспыхнувшая недавно, на калидонской охоте, побудила их отправиться в путешествие вместе). Во всяком случае, под «Арго» подразумевалась целая флотилия.
И конечно же, торговая флотилия!
Да. С определенной — фиктивной или истинной — торговой целью. Причем шли они тем же курсом, какой издавна освоили грузовые галеры пунийцев, перевозившие главным образом руду.
«Торговая» цель аргонавтов — колхидское золотое руно (символ веры и власти, некогда принадлежавший Элладе) — могла быть фиктивной или символической. В действительности экспедиция должна была установить: существовала ли для Эллады возможность — после распада международного союза и полувековой пиратской войны, при бойкоте со стороны Египта и морской монополии пунийцев — вернуться в мировую торговлю?
Это была очень важная попытка. Попытка, предпринятая партией мира, партией «пунического пути». (Этих попыток было даже несколько: ведь «Арго» и в западном направлении совершил по крайней мере одно, а скорее всего, два путешествия.)
Но как же тогда допустили к этому целую ораву безответственных хулиганов, например Диоскуров? А главное, почему доверили руководство юнцу Ясону? Почему не Гераклу, многократно испытанному, популярному герою партии мира? Которого к тому же аргонавты поначалу избрали было своим вождем?
Формально Геракл сам отказался стать во главе экспедиции и передал руководство Ясону. Почему именно Ясону? Действительно ли потому, что Ясон будто бы и затеял поход? Но тогда почему аргонавты выбрали сперва все-таки Геракла?
Рассмотрим все по порядку.
Ясона, отверженного престолонаследника Иолкского, с младенческих лет воспитывал Хирон, Великий Старец партии мира. Таким образом, у Геракла были все основания доверять ему. Конечно, непререкаемым авторитетом Ясон не пользовался, поэтому особенно властным быть не мог, да и сам по незрелости своей наделал немало глупостей, однако сомневаться в искренности его добрых намерений у нас оснований нет. По существу, он совершил лишь одну серьезную ошибку: поддался интригам и на полпути покинул Геракла. Если это верно. Если не сам Геракл их покинул. Истина, скорее всего, находится посередине: Геракл, вероятно, чувствовал себя чужим среди этих зеленых юнцов, нередко по разным причинам корил их но и Ясон не слишком старался всех примирить; очень уж хотелось ему доказать, что справятся они и без великого Геракла. (Геракл, между прочим, даже эту историю обернул на пользу делу мира: освободив Трою от «морского чудовища», победив Лаомедонта и посадив на трон Приама, он, в сущности, обеспечил грекам свободный путь через Геллеспонт!)
