Ознакомительная версия.
Петроград. Ресторан «Астория».
Мужской туалет. Ночь.
Ленин стоит перед зеркалом и рассматривает себя уже в новом одеянии. Чёрный габардиновый костюм гауптмана. Его же жилет. Белоснежная рубашка. Галстук:
– Да. Всё в размер. Правда, пиджак узковат. Отъел я брюшко. Но, ладно, не буду застегивать. Ну, просто жених! Хоть под венец. И невеста ведь… Революция!
– Вот! – гауптман достает флакончик одеколона, – Настоящий! «Kölnisch Wasser».
– Как же! Помню этот запах, – Ленин, не жалея, прыскает на себя одеколон.
Петроград. Ресторан «Астория».
Ночь.
Зал, полный дам в вечерних платьях, мужчин в смокингах. Ленин и гауптман перемигиваются, подходят к буфетной стойке. Заказывают. Буфетчик выставляет им два лафитника водки.
Вроде как бы «Сухой закон», но ресторан первого разряда.
Имеет право.
– Как вас величают ваши хорошие знакомые, гауптман? – спрашивает Ленин.
– Ганс.
– Очень приятно. Ваше здоровье, Ганс!
Выпивают.
КОММЕНТАРИЙ:
Штольц Ганс, гауптман (в немецкоязычных странах воинское звание капитана). Уцелеет в дни революции в Германии, благодаря Иоффе. В 1929 году участвует в организации встречи Сталина с немецким путчистом Адольфом Шикльгрубером (Гитлером) на яхте в Черном море.
Будет убит 30 июня 1934 года в «ночь длинных ножей», когда Гитлер уберёт бывших своих соратников – штурмовиков Эрнста Рема.
Петроград. Возле Смольного. Ночь.
Горят огни. Подъезжают и отъезжают автомобили и мотоциклы. Огромный броневик с развевающимся красным флагом выползает со двора. Костры. У входа стоят пулеметы со снятыми чехлами. Во дворе еще несколько броневиков с работающими моторами.
Петроград. Смольный. Актовый зал.
Штаб. Коридоры. Ночь.
Много людей. Все курят. В коридорах и в актовом зале тоже. На трибуне сменяются ораторы.
В комнате Иоффе Троцкий с Зиновьевым работают над проектом постановления:
– …И я уверен, что в сегодняшнем постановлении Съезда обязательно должен быть зафиксирован состав главного руководящего органа страны, – говорит Троцкий.
Входит Свердлов.
– А ты знаешь про Зимний дворец, Яша? – подзывает его, загадочно улыбаясь, Иоффе.
– А причем тут Зимний?
Иоффе шепчет ему на ухо новость.
– В связи с… – громко, репетируя, произносит Троцкий, – «Съезд принимает на себя всю полноту власти в стране и утверждает исполнительный орган управления!» И тут даем перечисление имен: «Зиновьев, Каменев, Троцкий…
– Простите, товарищи, а почему в этом перечислении отсутствует Ленин? – удивляется Иоффе. – Это как-то…
– А как мы будем объяснять съезду? Нет, мы не можем фигурировать именами отсутствующих! – Троцкий наклоняется к Иоффе и шепчет, – Послушай, Адольф, занимайся своим делом. У тебя здорово всё получается. – Троцкий поворачивается к Свердлову, который, с трудом осваивает полученную от Иоффе информацию: – Мы, товарищ Свердлов, готовим состав руководства страной. И хотели бы вас туда включить. Вы не против? Вас и Подвойского. Или это будет уже много?
– Многовато. Мне кажется не надо размазывать, – говорит Зиновьев. – Четыре основных фигуры. Чтобы не было путаницы. Троцкий, Каменев, Зиновьев, Свердлов.
КОММЕНТАРИЙ:
Зиновьев Григорий. В дальнейшем один из руководителей коммунистической партии России (СССР). Председатель Коминтерна (международной коммунистической подрывной сети). Осужден и расстрелян как приверженец Троцкого в 1936 году. Все три жены и дети от этих браков будут репрессированы.
Петроград. Ресторан «Астория».
Ночь.
Ленин и гауптман выпивают очередную рюмку.
К стойке пробирается пьяный Джон Рид. Он случайно толкает Ленина:
– Pardon. I am so sorry.
– Американец?! – удивляется Ленин. – American?! (и далее у них диалог на английском языке):
– Специальный корреспондент прессы США Джон Рид. Сегодня! Своими глазами! Арест министров Временного правительства! Уже отправил телеграмму в Associated Press. Процессом откомандовал чудный парень… – Рид смотрит в блокнот, – Антонов! Ну, просто будущий Наполеон! А вообще, честно говоря, скучно тут у вас. Мало стрельбы, взрывов. И совсем нет вождей. Вот Мексика… Там всё пахло порохом! Панчо Вилья! Эмилиано Сапата! Личности! Я с ними вот так… Лицом к лицу. Сидел, пил текилу. Не читали? Две мои книги. «Мексика в огне»! А тут… Какие-то безликие «со-рат-ни-ки», «то-ва-ри-щи». Только один вроде бы более… – опять заглядывает в блокнот, – Троцкий-Бронштейн!
– А Ленин?! – спрашивает Ленин.
– О! Загадка! Упоминается часто. Но его давно никто не видел. Может, его нет в природе? Миф!
– Позвольте представиться, Ленин! – Ленин отмахивается от гауптмана, призывающего его к осторожности. Видно, задело его про Троцкого и про миф. Сильно задело.
– Да, бросьте! – смеется Джон Рид, – Разыгрываете бедного пьяного журналиста. Вот вам, ха-ха, «Ле-ни-ин», моя визитка. А ваша? Ах, у вас нет?! Ну… Короче, если окажетесь Лениным и вождем, звоните. Я возьму у вас колоссальное интервью и прославлю на весь мир.
Ленин и гауптман протискиваются через зал среди дам с большими декольте. Гремит музыка. Оркестр играет выходную арию из оперетты «Сильва».
Гауптман дает на чай швейцару.
Выходят на улицу. Мимо катятся грузовики с финскими боевиками.
Ощущение нового шикарного костюма на плечах и принятая водочка после стольких волнений вселяет уверенность. Ленин улыбается:
– Ну что, Ганс, поедем делать нашу революцию!
– Тьфу-тьфу! – гауптман суеверно плюет через плечо. – Вашу!
– Хорошо. Сначала нашу.
Петроград. Зимний дворец.
Библиотека. Анфилада. Ночь.
Из шкафа пожилой матрос достает голую, всю в крови девочку – солдатку женского батальона, чудом не затраханную насмерть в массовом изнасиловании. Спрятал он ее.
Девочка в нервном тике трясет головой. Дрожит. Матрос натягивает на нее штаны, одевает ее в матросскую шинель. Сапоги на ноги. Бескозырку на стриженую голову.
И ведет ее по коридору Зимнего дворца.
Вокруг пьяная матросня. Танцует, испражняется на картины, прикладами разбивает скульптуры.
Петроград. Набережная у Зимнего дворца.
Ночь.
Туман. Моросит дождь. Матрос выводит девочку на набережную. Вытирает кровь с лица.
– Уходи, родная. Ты прости их всех, ангел!
Девочка идет, качаясь. Мимо катится автомобиль с матросами. С него кричат:
– Эй, юнга. Что? Перебрал? Пить надо умеючи!
Девочка растворяется в ночи и тумане.
Петроград. Смольный. Штаб.
Ночь.
Хозяйка конспиративной квартиры Ленина Фофанова, передав записки Свердлову, собирается уходить:
– И что передать Владимиру Ильичу?
– Что всё идет в соответствии с его директивами, – при этом Свердлов, не заглядывая, бросает записки в ящик стола. – Кстати, как там? Какие-нибудь неожиданности? Крупская?
– Была три дня назад.
– Арманд?
– Вчера.
– Что делает в остальное время?
– Каждое утро скупаю для него все газеты. Пишет. Насвистывает из оперетты что-то и пишет.
– Писатель… – ухмыляется Свердлов. – Ну-ну. Привет передавайте от всех нас.
Свердлов уходит в комнату Иоффе.
Петроград. Петропавловская крепость.
Трубецкой бастион. Общая камера. Ночь.
Терещенко просыпается, Рутенберг поит его теплым чаем:
– Вы простите, Михаил, я втянул вас в смертельное дело.
– Нет! Это вы из-за меня, Петр Моисеевич, вляпались. Вы же ранены?!
– Да ладно, слегка зацепило. Главное, теперь выбраться. Газеты уже, увы, в руках Советов. Но буквально на этой неделе мои люди постараются организовать всё-таки публикации в Москве и Нижнем Новгороде. И потом телеграфом по стране. В конце концов, через месяц Учредительное Собрание. Пойдем к депутатам. Предъявим на первом же заседании. И весь этот большевистский кошмар развеется как сон.
– Нет.
– Что значит «нет»?!
– Сегодня вечером в камеру ко мне приходил Ульянов…
– Ну, да. Ленин. Ангел, Сатана… Спокойно! У вас жар.
– Нет. Действительно, приходил Ленин. Мы с ним долго разговаривали. И он мне дал слово, что он не употребит эту заинтересованность Германии в мире во вред русскому народу и республике… Он мне дал честное благородное слово!
– Ну, честное благородное слово могу вам дать и я, что…
– Но я дал ему свое слово, что до Учредительного собрания ничего не буду предпринимать.
– Вы идиот. Клинический идиот!
– Он обещал, что всех утром выпустят. Нас с вами в первую очередь. Я назвал вас? Это ничего?
– Ничего, ничего. Спите. – Рутенберг трогает горящий лоб Терещенко, качает головой. Обнимает его.
Сидит, смотрит в стенку.
Петроград. Возле Смольного. Ночь.
Ознакомительная версия.
