— Согласен! — как ребёнок, радовался Декамбай. — Только, прошу вас, подождите, я знаю, где лесники кое-что спрятали…
Касимов побежал в сарай и вскоре принёс две винтовки. Он стал по стойке «смирно» и, как солдат, торжественно произнёс воинскую клятву. Его глаза, повидавшие много горя, сияли счастьем.
Несмотря на восточный акцент, клятва глубоко взволновала нас.
В группе все полюбили Касимова, как родного брата…
«Обмундирование» у бойцов было пёстрое. Одни были в овечьих дублёных полушубках, вывернутых овчиной наружу, и сапогах, другие — в худых шинелях и ботинках. Люди, завидев партизан в таком виде, шарахались в сторону. Лишь после знакомства проявляли сочувствие, делились последним куском хлеба.
— Чем беднее человек, тем прекраснее он душой, — откровенничал Киселев, — а чем богаче, зажиточнее, — тем черствее у него сердце. Почему так, Владимир Степанович?
— Верно подметил! Здешний народ редко был хлебом сыт. Все горе мыкал, потому и других понимает.
Узкая дорога уводила нас на север. Шагавший рядом со мной Киселев, поддавшись настроению, затянул:
Из-за острова на стрежень,
На простор речной волны,
Выплывают расписные
Стеньки Разина челны!
Его дружно поддержали, и мелодия разудалой русской песни поплыла над полями.
Появление партизанской группы в Левачах подняло дух у крестьян. С их помощью мы вывели из строя коммутатор на почте, лишив шуцманов оперативной связи с райцентром, разбили сепаратор на молокопункте, уничтожили документацию полицейского участка.
На одной из улиц вокруг партизан собралась толпа. Встреча с земляками переросла в митинг. Со страстными словами к крестьянам обратились Киселев, Ильчук, отец. Они рассказывали о борьбе советских партизан с ненавистными гитлеровцами, призывали хлеборобов оказывать всестороннюю помощь народным мстителям.
Крестьяне горько жаловались:
— Грабят гитлеровцы безбожно! Забирают хлеб до последнего зёрнышка, угоняют скот, даже кур вылавливают…
— А вы не отдавайте, прячьте все!
— Теперь, только узнаем о приближении к селу швабов, угоним скот в лес и возвратимся после того, как ироды уберутся восвояси.
Ночевать расположились на окраине села. Выставили секретный пост.
Отец позвал меня:
— Идём со мной, Николай, я должен встретиться с верными людьми. Разузнаем обстановку.
У крайнего дома нас ожидали двое пожилых крестьян. Они передали нам более тысячи винтовочных патронов, капсюлей к гранатам, продукты питания. Сообщили, что жители сел Вороновки и Сивок недавно видели, как над лесом ночью кружились самолёты, которые потом сбросили «зонтики» с людьми…
— Идёт молва, будто это красные воины, да, говорят, ещё со стороны Белоруссии подходит советское войско. Не зря те, кто пакостил Советской власти, разбегаются как мыши.
Давно я не радовался так, как в тот вечер. На душе стало легко, приятно! Наконец то, о чём мечтали, на что надеялись, сбывается!…
Николай Васильевич Киселев, заместитель командира группы Н. Струтинского
Валентин Гаврилович Семёнов, командир кавалерийской разведки партизанского отряда
Борис Иванович Сухенко, был заброшен в глубокий тыл врага вместе с Н. И. Кузнецовым
Рекомендация в члены Коммунистической партии, данная Георгию Струтинскому командиром партизанского отряда Д. Н. Медведевы
На второй день группа взяла курс на села Сивки и Вороновку, надеясь встретить там посланцев Большой Земли. Переночевали на хуторе. Утром хозяйка приготовила завтрак.
— Кроме картошки и огурцов, ничего нет, — извинилась она.
— Не беспокойтесь, и за это спасибо.
Ели с аппетитом. Во время завтрака Жорж увидел, как из леса вышел человек, оглянулся по сторонам и направился к хутору.
Я выскочил во двор. Из-за кустов сирени внимательно разглядывал незнакомца. Он был выше среднего роста, с загоревшим лицом, в военной форме и пилотке с… красной звездой.
Поймёт ли читатель охватившее меня волнение?…
— Свой! — в приливе чувств воскликнул я. Незнакомец, услышав моё восклицание, кинулся в сторону леса.
— Стой! — кричал я ещё громче. — Стой!
Ко мне подбежали боевые друзья. Касимов с колена прицелился из винтовки по убегавшему. Я вздрогнул:
— Не стреляй! Отставить! Свой!
— Свой? А зачем убегает? — недоумевал Касимов.
— А ты бы не убегал? Видишь, на мне гестаповская форма! Плохо только — не поговорили…
Ростислав успокоил:
— Мы ещё обязательно встретимся с ним! Наверное, он не один в полесской глуши.
Предположения брата подтвердились. Примерно через час на опушке появилось трое военных с автоматами. Разглядывая незнакомцев в бинокль, я передавал:
— Одеты в лётные комбинезоны цвета хаки, в шлемах. Из-под расстёгнутых комбинезонов видны знаки различия на петлицах: у одного треугольники, у двоих — кубики. Передав Касимову бинокль, я сказал товарищам:— Пойду им навстречу без оружия.
Меня заметили. Двое остановились, а третий отошёл в сторону и направил на меня автомат. Я приблизился.
— Здравствуйте, товарищи!
— Здорово! — ответили. — Кто ты такой?
От моего взгляда не ускользнула любопытная деталь: незнакомцы держали в руках советские автоматы. «Где они взяли их?» — мелькнуло у меня в голове.
И я сказал правду в надежде, что передо мной советские воины:
— Командир местной партизанской группы Николай Струтинский! Моя группа в укрытии!
— Кто вас сюда забросил? Чьё задание выполняете? — спросил красивый черноглазый лейтенант, то ли грузин, то ли армянин. Его внешность вызывала симпатию.
— Выполняем задание Родины, а забросила нас сюда собственная совесть, — пытливо смотрел я на незнакомцев.
Тот, который стоял в стороне, подошёл ко мне и прикоснулся пальцами к моей одежде:
— Где отхватил такую? Подарил кто-то?
— Да. Обер-лейтенант гестапо перед уходом… на тот свет!
Шутка понравилась незнакомцам, они рассмеялись. Я обратился к ним с просьбой проводить меня к их командиру.
— А остальные? — поинтересовался лейтенант.
— Они останутся здесь!
— Хорошо.
Я побежал к хутору.
— Свои? — переспрашивали товарищи.
— Свои! Кажись, те самые парашютисты, о которых нам говорили подпольщики. Иду на переговоры к командиру. Будьте настороже. Если всё будет благополучно — скоро вернусь. Если же попадусь в руки провокаторов, действуйте самостоятельно!
Вместе с военными я обогнул село. В сосновом бору лейтенант спросил:
— Оружие при тебе есть?
— Есть! — хладнокровно вынул я из кармана пистолет.
— Хорошо! Спрячь его!
Долго блуждали по незнакомым мне местам.
— Надо бы перекусить, проголодался я! — сознался блондин с открытым русским лицом.
Никто ему не возразил, и он первым повалился на коричневый ковёр вереса. Раскрыл походную сумку, выложил на плащ-палатку пачку галет, плитки шоколада, московскую колбасу и буханку чёрного круглого хлеба.
Подкрепившись, продолжили путь. К моему удивлению, снова оказались на хуторе.
Я не удержался от смеха.
— Товарищи! Вы, наверное, заблудились. Позволите — я помогу найти дорогу. Можете мне довериться. Ведь я честно все рассказал о себе. А вот кто вы — не знаю.
Военные отрекомендовались:
— Лейтенант Саргсян!
— Сергей Рощин! Представился и третий:
— Владимир!
В честь памятной встречи я преподнёс лейтенанту скромный подарок — стальной тесак, отобранный у гестаповского офицера.
Лейтенант поблагодарил меня.
Затем я развернул карту местности.
— Вот хутор, где мы встретились. Теперь говорите, куда нам идти?
Саргсян указал пальцем на гряду.
— Дальше — дорогу знаем.
Определили по компасу азимут и собрались идти. Но я спохватился: почему бы сразу не позвать всех друзей? Ведь потом придётся специально за ними возвращаться. Зачем терять время?
Военные согласились со мной. И вот идём всей группой: впереди — лейтенант Саргсян, за ним я с товарищами, позади — Сергей Рощин со вторым автоматчиком.
С небольшой возвышенности спустились к зелёной поляне. Вблизи дорожки из-за кустов вынырнули часовые. «Секретные посты!» — догадался я.
Саргсян сказал:
— Доложу командиру. — С нами оставил своих попутчиков, а сам скрылся.
Из лесной чащи доносился приглушённый топот коней.
— Значит, не маленькая группа, а целый отряд располагается здесь, — шепнул я Киселеву. — Да и лейтенант Саргсян сказал: — «Доложу командиру!»
В ожидании встречи с командиром мы тревожились, правильно ли поступили, придя сюда без предварительной разведки? А вдруг немцы сыграли с нами злую шутку? Я призвал товарищей — до полного выяснения обстановки быть наготове.
