Наталья Павлищева - Наталья Гончарова. Жизнь с Пушкиным и без

Ознакомительная версия.

Откровенно показать всем присланный диплом Пушкин тоже не мог – это унижение самого себя, к тому же письма анонимные, а стреляться из-за анонимных пасквилей значит признавать их справедливость. Куда ни кинь, всюду клин!

Пушкин скрипел зубами, искал повода снова сцепиться с Дантесом, это вывело из себя Жуковского, тот пригрозил прекратить свое участие в этом деле.

Прошли две недели, оговоренные между Пушкиным и Геккерном, Дантес был готов драться, Пушкин тоже. Уже даже назначены секунданты – Владимир Соллогуб и д’Аршиак…

Барон Геккерн снова заметался…

Вообще, для барона это было очень нелегкое время, он уже сотню раз пожалел, что согласился на каверзу, придуманную Полетикой. Сначала все казалось логичным: получив диплом и узнав от супруги о свидании (а если не скажет она сама, можно найти другой способ извести ревнивого поэта), Пушкин должен бы увезти свою красавицу в деревню или запереть дома надолго. Геккерн рассчитывал, что время лечит, и Дантес попросту забудет Натали, но он никак не ожидал ни ее полной откровенности, ни такого же полного доверия к ней мужа (какой же муж поверит, что, оказавшись наедине с таким красавцем, женщина устоит и не отдастся ему?), а главное – точного попадания со стороны Пушкина и его решимости драться.

У Дантеса в голове пусто: как бы тот ни любил карьеру и не испугался сначала, немного погодя он все же был готов стреляться. Но в планы Геккерна это не входило никак. И тут… узнав от Екатерины Гончаровой, что их близость с Жоржем дала свои плоды, барон сначала пришел в ужас. Еще одна Гончарова?! Черт бы побрал этих сестер! А уж глядя на некрасивую немолодую Катрин, он и вовсе не мог понять своего Жоржа, от этой-то ему что было нужно? Хотя, что нужно – понятно.

И вдруг барона осенило: это выход! Женитьба на Катрин – выход для Жоржа. Однако сам Жорж уперся: ни за что! На него пришлось не просто надавить, его пришлось принудить обещаниями всякой кары в случае отказа и всяческих благ (например, постоянно видеть предмет своей страсти на семейных вечерах). Геккерн привлек к убеждениям Екатерину. Можно только догадываться, какие чувства испытывала бедная влюбленная женщина, когда обещала:

– Я ни в чем не стану ограничивать вас, Жорж. Я не буду ревновать, вы вольны в своих поступках…

Конечно, она безумно ревновала, потому что не бывает любви без ревности, а Екатерина любила, но действительно терпела все выходки мужа и ради него пожертвовала всем: остальной семьей, уважением родных, знакомых, терпела насмешки и унижение, но никогда не жаловалась. Она принесла в жертву своей любви все, в том числе самое себя.

Дантес согласился, но теперь воспротивился Пушкин. По всеобщему мнению, поведение ревнивого мужа было просто самодурством. Жорж пожертвовал собой, пожизненно связав себя с некрасивой нищей старой девой, а Пушкин не желает поступиться малым, всего-навсего протянуть ему руку. И вдруг он позволил себя уговорить… Никто не понял почему.

Пушкин сидел за письменным столом, но писать ничего не мог, даже не читалось. Какое творчество, если голова шла кругом. Писать невозможно уже которую неделю, но и не писать нельзя – жить будет совсем не на что. Хотя и так не на что…

Тихий стук в дверь заставил его поморщиться. Несомненно, это Наташа, но видеть никого не хотелось. Странно, он же видел, как она ушла спать.

Но в приоткрытую дверь проскользнула не она, а старшая из сестер – Екатерина. Вот уж кого видеть вообще хотелось меньше всех.

Плотно прикрыв дверь, Екатерина вдруг скользнула на колени перед Пушкиным:

– Александр, умоляю, не стреляйтесь с Жоржем! Вы погубите не только его и свою жизнь, но и много других.

Пушкин поморщился:

– Встаньте, Катрин, не стоит стоять перед мужчиной на коленях.

– Я готова на коленях вымаливать у вас отказ от дуэли! Я люблю Жоржа, понимаете, люблю.

– Охотно верю, его многие любят. Более того, знаю о плоде этой страсти.

Екатерина вскинула голову:

– Да, и от этого не отказываюсь. Вы погубите меня с моим ребенком и Ташу с вашими детьми. Как будущая мать, я умоляю вас как отца, знающего, что такое дети. Жорж достаточно наказан, он никак не ожидал за свой глупый флирт с Ташей получить столько переживаний. Поверьте, я постараюсь держать его в руках, он остепенится. Только дайте ему эту возможность.

Пушкин со вздохом поднялся:

– Встаньте, Катрин. Я отзову свой вызов, пусть Дантес женится на вас. Постарайтесь быть с ним счастливы, хотя, боюсь, это невозможно…

– Благодарю вас!

Екатерина выскользнула из кабинета Пушкина и почти сразу натолкнулась на Наташу, та приложила палец к губам, призывая к тишине. Пробрались в будуар Наташи.

– Ну что?

– Он согласился забрать вызов.

Пушкина перекрестилась:

– Слава богу!

«Графу В. А. Соллогубу.

Я не колеблюсь написать то, что могу заявить словесно. Я вызвал г-на Ж. Геккерна на дуэль, и он принял вызов. Не входя ни в какие объяснения. Я же прошу теперь господ свидетелей этого дела соблаговолить считать этот вызов как бы не имевшим места, узнав из толков в обществе, что г-н Жорж Геккерн решил объявить о своем намерении жениться на мадемуазель Гончаровой после дуэли! У меня нет никаких оснований приписывать его решение соображениям, недостойным благородного человека.

Прошу вас, граф, воспользоваться этим письмом так, как сочтете уместным. Примите уверения в моем совершенном почтении.

А. Пушкин».

Пушкин со вздохом перечел письмо, сложил, запечатал и отправил Владимиру Соллогубу. Это – отказ от дуэли, отказ всем в угоду – Жуковскому, друзьям, семье, Екатерине, вчера лившей слезы у его ног, даже государю.

Интересно, а Наташа поняла, какая каша заварилась из-за ее глупости? Едва ли. Перепугана, но себя считает невиновной, все время твердит одно и то же: «Я не сделала ничего дурного!» – словно замужней женщине пристало принимать ухаживания красавца-кавалергарда. Если Наташа не поняла – плохо, это значит, что неприятности еще будут. Но сейчас у Пушкина просто не было сил вести с женой задушевные беседы, пусть себе… Пока она перепугана, будет тиха, а потом как-то объяснятся.

В женитьбу Дантеса он не верил, поморочит Екатерине голову и найдет повод не ходить на собственное венчание. В этом Пушкин был готов биться об заклад, что он немного погодя и сделал.

В совершенно дурацком положении он окажется, если вызов отозван, а Дантес промедлит. Но думать об этом тоже не хотелось.

Секунданты были очень рады, немедленно были приняты соответствующие действия…

В ноябре дуэль не состоялась, она произошла в январе. А тогда смогли договориться секунданты. Осторожно, умно ведя переговоры, д’Аршиак доделал то, что не смог Жуковский и остальные.

Хотя сам Василий Андреевич внес еще один вклад в уговоры оскорбленного поэта – он пожаловался на Пушкина царю. Не сказать было невозможно, все же двухнедельное отсутствие наставника цесаревича незамеченным быть не могло, пришлось Жуковскому держать ответ, где это пропадал столько времени и чем занимался, тем более Петербург полнился слухами… Государь лично захотел поговорить с Пушкиным.

В доме княгини Волконской на Мойке в квартире Пушкиных сумрачно уже который день. Хозяин мрачен, сестры притихли, даже дети, словно чувствуя настроение взрослых, не шумели, как обычно.

17 ноября обед проходил молча и напряженно, Пушкин не глядел на свояченицу, словно и не было вчерашней мольбы на коленях, а та в ужасе гадала, помогло ли.

И вдруг слуга объявил о приходе д’Аршиака. Наталья Николаевна и сестры замерли, вытянувшись, Пушкин спокойно встал и вышел. Те полминуты, что Пушкин говорил с секундантом Дантеса в прихожей, показались всем вечностью. Неужели дуэль?! Как еще предотвратить? Теперь уже она готова сама идти к Дантесу и стоять перед ним на коленях, умоляя не стрелять в мужа, но хорошо понимала, что сделает Александр с ней самой даже за одно такое намерение, если узнает о нем.

Пушкин вернулся к обеденному столу с письмом в руке. Спокойно сел, распечатал конверт… Пробежал глазами послание, с насмешкой поднял глаза на свояченицу:

– Поздравляю вас, вы – невеста.

Екатерина нервно вздохнула, моргнула, стараясь сдержать брызнувшие из глаз слезы, и бросилась прочь из столовой. Натали, растерянно оглянувшись на мужа, метнулась следом… Азя не стала выбегать за сестрами, они остались с Пушкиным вдвоем.

– Вы тоже думаете, что на квартире Полетики ничего не было?

Азя даже вздрогнула от такого вопроса, но тут же заверила:

– Нет, нет! Таша приехала такой перепуганной. Когда изменяют мужу, так не волнуются.

Пушкин расхохотался:

– Откуда вам знать, как изменяют мужу?

– Вера Федоровна Вяземская сказала, что Таша примчалась к ней прямо с квартиры в таком состоянии, что за нее было страшно. Она действительно сильно испугалась Дантеса…

Лицо Пушкина вытянулось:

Ознакомительная версия.