Конечно, его могли арестовать за причинение телесных повреждений и незаконное хранение огнестрельного оружия. Но по первой версии — он оборонялся, а пистолет нашёл на улице. По второй — никакого оружия у него нет. Его они не нашли, а значит, нет никаких улик.
«Если они всё-таки докопаются, то пистолет я выбросил в реку. Швырнул прямо с моста. Найти его там невозможно. Ну а свидетели, они те же — нападавшие, поэтому в раскручивании этого дела они не должны быть сильно заинтересованы».
Каково же было удивление Бориса, когда следователь сказал, что его интересует клад с золотом, который он нашёл. По закону — это собственность государства, и Борис должен был его немедленно сдать. Почему он этого не сделал и куда его дел?
Эти вопросы застали Бориса врасплох. А потом, когда следователь стал задавать наводящие вопросы, он будто бы невзначай вспомнил о каком-то случайном разговоре со знакомой девушкой. Вернее, он сказал ей, что это не золото, а тетрадка, в которой о нём говорится. Вот тут Борис понял, что следователя как раз и интересует та самая тетрадка. Вопрос о золоте — это был всего-навсего тонкий ход на засыпку с выходом на дневник деда.
Поверил следователь или нет, — Борис не понял. Однако стало ясно, что они уже нашли личное дело деда, и у них появились какие-то вопросы, касающиеся его жизни. А вопросы, видно, были серьёзными, потому что на следующий день следователь разговаривал с отцом Бориса.
Это известие очень напугало Нину.
— Ну, вот тебе и результат утечки информации, — услышал он от девушки, когда она пришла в себя. — То, чего я больше всего боялась, случилось. Кроме Ольги, никто про эту тетрадку не знал.
Разговором Максимова с Коневым Батя остался недоволен. Его записали на магнитофон, и он несколько раз внимательно прослушал.
«Парень, видно, не дурак, — обхватив голову руками, думал полковник. — От такого мало что узнаешь. И прижать его невозможно — нет у нас улик. Итак, я действую на свой страх и риск. Узнай начальство — не избежать неприятностей».
В одном месте ему показалось, что парень как-то дрогнул, но быстро взял себя в руки и перевел разговор в другое русло. Держался Конев уверенно и независимо. Так обычно ведут себя люди, которые чего-то добились в этой жизни: возможно, у них стоит кто-то за спиной или есть положение в обществе и определенный достаток. Может, это небольшие деньги, но они у них всегда в наличии.
«Но клад он пока не нашёл. Не нашёл он клад».
Батя вызвал Максимова и детально разобрал его разговор с Коневым.
— С кладом, капитан, ты его, конечно, сразу ошарашил, — начал Батя, — а вот дальше что? Ну закрутился он вначале, как на горячей сковородке, а потом же выскользнул. Не смог ты его прижать. Тебе надо было дальше развивать свою мысль, а ты упустил инициативу. Ты же копаешь по поиску клада, а он тебе подкидывает какую-то тетрадку, и ты сразу соглашаешься: заглатываешь его крючок. Ну скажи, при чем тут тетрадка! А получается так, будто только она тебя и интересует. За этой тетрадью ты сразу забыл, что ты его вызывал из-за клада, который он нашёл и спрятал. Тетрадь — это алиби подозреваемого, его спасательный круг. Ты должен был его алиби проверить со всех сторон и только потом с чем-то соглашаться. Ну а раз пошёл у него на поводу, значит, надо было выяснить, почему у него возникла идея с этой злополучной тетрадкой. Нормальному человеку такая мысль даже в голову не придет. Значит, должны быть какие-то мотивы. Я думаю, что раз он сказал девице про тетрадь, то он её видел или слышал о ней. А может, даже в книге прочитал похожую версию. То есть надо было тебе докопаться, откуда идет этот посыл. Понятно?
Максимов послушно кивнул головой, а потом, точно опомнившись, отчеканил: — Так точно, товарищ полковник.
— С ним нужно потоньше работать и тогда, возможно, будет результат. Мы топчемся на одном месте. Единственное, в чем я теперь точно убедился, — был этот чёртов дневник, точно был. Этот парень ничего не придумал. Он его нашёл и там прочитал об этом кладе. Но по каким-то причинам клад он пока не нашёл. Значит, все дела у него сейчас крутятся вокруг этого дедова клада.
Максимов непроизвольно посмотрел на часы. Всего на секунду он отвлекся от разговора, но Батя перехватил его взгляд.
— Что, спешишь?
— Да, пока еще есть время.
— Ну и хорошо. А со старшим Коневым тоже не так надо было разговаривать. Неужели тебе не ясно, что он, как порядочный сын, гордится своим отцом. Тем более тот был партийным работником, уважаемым человеком, словом, — пример для подражания. Сын, может, ничего не знает о его прошлом, а ты его сразу стал обвинять. Чуть ли не врагом народа называл его отца. Естественно, он возмутился. И правильно сделал. На его месте любой поступил бы так же. Может, и были у его отца какие-нибудь недостатки, но для сына это теперь не главное…
Зазвонил телефон. Батя с кем-то поприветствовался и после короткого разговора положил трубку.
— Надо было поговорить с ним так, как будто мы нашли личное дело его отца и теперь у нас появились вопросы. Ну, например, не стыкуются некоторые факты в его биографии. А от их решения зависит судьба людей. Или, может, мы хотим его наградить…
В дверь кто-то заглянул. Батя грозно помахал рукой, и дверь закрылась.
— Здесь я не доработал, товарищ полковник, постараюсь исправить.
— Поздно. Теперь он ничего нам не скажет, поэтому пока его лучше не трогай. Такая настойчивость обычно вызывает обратную реакцию. А об отцовом дневнике он, видно, ничего не знает. Интересно, как же он его писал, если даже дети не видели? По ночам, что ли?
— Так он же отдельно жил. Теперь там его внук…
— Тьфу ты. Склероз, не иначе. Подумал я тут совсем о другом. Значит, так: внук нашёл дневник старика и припрятал. Не доверяет он родителям или хочет сам весь клад прибрать к рукам. Зачем он ему?
— Товарищ полковник, да кому помешают лишние деньги? Может, подумал, родители будут против того, чтобы он кладом занимался. Мы же не знаем, где он может быть.
— Вот теперь, капитан, ты мне нравишься. Мы совсем не подумали о главном. Где же может быть спрятан этот клад и что там? Я думаю, что не в коневской квартире, иначе не возникла бы
