Владислав Русанов - Обряд Ворлока

Вратко вздрогнул. Неспроста все это. Молчала, не желала удостоить даже встречи и беседы, а тут вдруг такая перемена!

— Ее величество больше ничего не велела передать? — поинтересовался новгородец, не надеясь, впрочем, на внятный ответ.

— Тебе мало услышать королевскую волю, колдун? — Лохлайн дернул щекой, сдерживая гнев.

— Мне достаточно, — пожал плечами Вратко. — Хотелось просто знать больше.

— Меньше знаешь, крепче спишь, — неожиданно ввернул поговорку воин-подземник. На гэллике его слова звучали по-другому, однако новгородец перевел для себя сказанные динни ши слова именно так. — Выслушав волю ее величества, смертным существам надлежит не рассуждать, а исполнять! — с нажимом произнес Лохлайн.

— Я исполню волю великой королевы, — стиснув зубы, ответил парень. — Но знай и ты, дружба и благорасположение королевы Маб не помешают мне прочитать заклинание, обращающее твои кости в студень. Или наслать водянку, чтобы ты перестал проходить в двери собственных покоев.

На самом деле словен не ощущал в себе ни силы, позволяющей заколдовать кого бы то ни было из народа Холмов, ни решимости привести обещанное в исполнение. Но ради того чтобы увидеть — даже в свете догорающего факела — побледневшее лицо военачальника, стоило пообещать и не такое.

Лохлайн сглотнул и невольно отступил на шаг.

— Ну, я пошел, — усмехнулся Вратко. — Можешь не провожать.

Парень заметил, что Гуннар подмигивает ему, и ответил кивком: мол, что поделать — с волками жить, по-волчьи выть.

Плечо к плечу словен с урманом шли к выходу.

— Счастливого пути! — долетел в спину насмешливый голос Лохлайна. — Не заблудись, колдун.

— Я помню дорогу, — не оборачиваясь, ответил словен.

— В тронный чертог, возможно, и помнишь. Но ее величество ждет тебя не там.

Что-то новое… Где же может ждать его королева Маб?

— Куда ее величество велела привести нас? — Парень остановился, прищурился, пристально глядя на Лохлайна. — И будет ли королева довольна, если благодаря твоему презрению к людям будет ждать меня напрасно или очень долго?

— Только поэтому я разговариваю с тобой, колдун. Ее величество никогда не сможет пожаловаться, что я плохо исполнил ее приказ. Или помедлил с исполнением, — не моргнув глазом, промолвил динни ши. — Следуй за мной. А своего медведеподобного спутника отправь отдыхать. Не худо было бы, чтобы он помылся при этом — псиной воняет.

— Чего он зыркает в мою сторону? — пророкотал кормщик. — Того и гляди, дырку в рубашке прожжет глазищами.

— Он хочет, чтобы я пошел к королеве, — пояснил Вратко. — Один. Без тебя.

Гуннар раздумывал недолго.

— Я верю, что ты справишься, какой бы разговор ни предстоял! — Широкая ладонь викинга хлопнула новгородца по плечу. — На! Держи! — Он сунул в руки Вратко копье. — Путь эти бледные черви видят перед собой взрослого мужчину, бойца, знающего цену словам.

— Спасибо, — со всей сердечностью, на которую оказался способен, поблагодарил словен. Злое Жало легло на плечо и примостилось там, будто живая тварь, способная думать и помогать хозяину в трудную годину.

Вслед за горделиво выпрямленным Лохлайном парень пошел по извилистому коридору. Чего же следует ожидать от беседы с королевой-волшебницей?

Всю дорогу Вратко размышлял — куда его ведут, почему королева решила призвать его не в тронный зал? Ответа не находилось, а спрашивать Лохлайна, высокомерно задравшего подбородок, не хотелось. Не дождется… Да и, по правде говоря, новгородец не был уверен, что динни ши снизойдет до ответа «грязному человеку». И плевать воину на союз, заключенный его королевой с человеческим колдуном.

Мертвенно-зеленый свет фонаря, который подземельщик держал в левой руке, скользил по стенам, заставлял двигаться причудливые тени, отбрасываемые каменными наростами и выступами на стенах хода.

Обычным огнем народ Холмов пользовался крайне редко — все больше для обогрева или приготовления пищи, а освещали вырубленные в камне жилища особыми грибами, круглыми, как пылевик, и большими — в два кулака Вратко. Созревая, эти грибы начинали излучать зеленоватый свет, наподобие гнилушек, ровный и достаточно яркий, даже чтобы читать свитки или играть в тавлеи[9] — занятие, которому динни ши уделяли много времени. Правила игры немного отличались от принятых среди урманов, но когда Шефра — сухорукий подземельщик, приставленный к викингам не то прислугой, не то соглядатаем, — обучил Гуннара, то кормщик начал выигрывать у динни ши три партии из пяти. Тот же Шефра рассказал любознательному новгородцу, как они выращивают грибы, называемые подземельщиками деарладс,[10] то есть «сияющие», и обещал даже когда-нибудь показать «грядки». В своих домах народ Холмов держал деарладс в наполненных землей горшках. А чтобы освещать путь, укладывали грибы в плетенные из лыка или лозы корзинки, называя их фонарями.

Викингам, гостившим в Полых Холмах, свет грибов не нравился. Олаф бурчал, что грибы лучше есть, но присвечивать нужно честным пламенем — горячим и живым, а этими гнилушками впору освещать Нифльхель,[11] коли так уж приспичит тамошним обитателям. Хотя, по мнению светлобородого викинга, обиталища под холмами мало отличались от преисподней вечного холода и мрака…

— Пришли! — оборвал раздумья новгородца Лохлайн. Зло так сказал, неприятно. Будто пролаял. А впрочем… У него ведь и имя такое — словно пес злится из-за забора, а достать не может.

Динни ши отступил в сторону, приподнимая лукошко с грибом.

Вратко уставился на каменную плиту, по поверхности которой мастер-резчик пустил виться и переплетаться диковинные травы и побеги. Ну да… У них ведь все коридоры перекрываются такими дверьми. Открывают их, нажав на цветок или лист, но на какой именно, нужно знать наверняка, а иначе можно и в ловушку угодить.

Где ключ к этой двери, парень не знал. Поэтому он молча ждал, когда динни ши соизволит открыть проход.

Но серебряноволосый воин не торопился. Стоял и мерзко улыбался. Вратко переступил с ноги на ногу, посмотрел на провожатого в упор.

— Что, не помогает тебе чародейская сила? — оскалился Лохлайн. — А, колдун?

Новгородец и сам готов был признаться, что нет у него никакой колдовской силы и в помине. И, обратись к нему подземельщик по-хорошему, вместе с ним посмеялся бы над собственной беспомощностью перед хитроумным запором. Но спускать наглому, истекающему презрением к людям Лохлайну? Ни в коем случае! Считают его колдуном? Хорошо! Тогда не обижайтесь!

Строки сложились в вису сами собой:

Серовато-желтая плита задрожала. Гул прокатился по извилистому ходу, отражаясь от стен. «Вот это да! — пронеслось в голове словена. — Неужели получается?!»

— Стой! Остановись, колдун! — побелевший лицом Лохлайн дернулся к новгородцу.

Вскинутая Вратко ладонь заставила динни ши замереть с вытянутыми руками — о болтающемся на поясе мече он забыл.

— Ты этого хотел? — Парень, как мог, попытался повторить нахмуренные брови и строгий взгляд Харальда Сурового. Кажется, ему это удалось, ибо воин подземного народа отвел глаза, сник, как цепной кобель, увидевший крепкий кол в руках незваного гостя. — Так я продолжаю?

— Не нужно… — Лохлайн повернулся к двери, но не успел прикоснуться к резному узору.

Створки дрогнули и поползли в стороны, скрываясь в стенах.

— Ты? — зашипел подземельщик.

— Нет, я! — раздался громкий, исполненный гнева голос.

Королева?

— Входи, Вратко из Хольмгарда! — приказала Маб.

Новгородец шагнул через порог. Лохлайн дернулся было, чтобы опередить (как это благородный наследник Туата Де Дананн уступит первенство жалкому человечишке?), но потом чего-то испугался — то ли недовольства правительницы, то ли гнева чародея — и застыл с поднятой ногой. Вышло смешно. Вратко еле удержался, чтобы не хихикнуть по-мальчишечьи. И хорошо, что пересилил порыв, — не к лицу грозному чародею.

Пещера, прятавшаяся за чудом уцелевшей дверью, выглядела заметно большей, чем тронный зал. Во всяком случае, стены ее тонули в густом мраке. Развешанные то тут, то там на вросших в каменный пол известковых сосульках корзины с деарладс бросали зеленоватые отсветы на низкий продолговатый стол, служивший, скорее всего, алтарем. У его подножья горел очаг. Настоящий, с багровыми углями и рыжеватыми лепестками пламени, трепещущими от малейшего дуновения.

— Входи, Вратко из Хольмгарда! — повторила королева.