двигалась, отверстия наглухо заклёпаны деревянными гвоздями.
– Всё понятно, – сказал Пирси, – русские суда плоскодонные и лёгкие, поэтому они не боятся мелей и быстрей нас идут по ветру.
На расспросы русских о своём друге Гавриле, Пирси отвечали, что он ушёл куда-то на шитике (маленькая лодка).
Гаврила вернулся после полудня, со странным человеком.
– Самоед, – сказал англичанам Гаврила, – Югэнг. Имя его Югэнг.
– Тийрве, – сказал самоед и протянул шкиперу двух копчёных гусей, которые он держал за шеи.
– Это он поздоровался, – словами и жестами объяснил Гаврила, – а это подарок вам.
Пирси отдарился традиционно: гребешком и зеркалом. Югэнг взял их в руки и растерянно посмотрел на Гаврилу.
– Да бери, – сказал Гаврила, – не обижай убогих.
Одет самоед в длинную рубашку из оленьей шкуры, тёртую-перетёртую, видно старую, уже тонкую. Подпоясана она тонким кожаным ремнём, на которым на цепочке в кожаных ножнах болтался нож. К рубашке пришиты капюшон и рукавицы. На ногах высокие, выше колен сапоги.
Пирси знаками спросил:
– Самоеды такие бедные, что ходят в старье?
Гаврила долго не мог понять, о чём его спрашивают, потом сообразил и как мог объяснил жестами:
– Нет, не бедные. Сейчас лето, жарко. Старые вещи более тонкие, в них не так жарко. Зимой-то они всё новое одевают, да ещё и двойное. Эта рубашка у них называется малица.
На счёт жары англичане бы поспорили, но не стали, а стали расспрашивать о самоедах, их обычаях, о реке Обь. Югэнг и Гаврила старательно отвечали.
– Откуда самоеды знают: вытекает Обь из озера или нет? – сказал Гаврила. – Там, южнее устья, в лесу живут враги самоедов, самоеды с ними воюют. Не знаю уж и чего делят. Здешние самоеды мирные, а по Окской губе очень злые. Местность ту они называют Край Земли и чужаков к себе не пускают. Могут убит и съесть.
– Людоеды! – ужаснулись англичане.
– Так говорят. Об этом вам надо бы у Леонтия спросить. Он охотится на моржей в Карской губе, ему до обских самоедов близко, соседи. В его мореходной книжки всё описано: и поливухи, и корги. Только он давно вперёд ушёл. Доберётесь до Края Земли, встретите самоедов кричите: друг. На их языке – пэсевелли.
– Passevellie? Friend?
– Да, пэсевелли. Не поверят – застрелят. Лучше уж с ними не встречаться.
За Югэнгом приехали сородичи. Приехали на оленях, запряжённых в лёгких санках. Англичане были очень удивлены: летом и в санках.
– Завтра отсюда уходим, – сообщил Гаврила. – Вам надо держаться меж всток полуношник.
– Ост-норд-ост, – определил Аттвуд.
– По леву руку остров будет большой – Колгуев. Около него песчаная мель, держитесь правее. Идёте прямо, пока не упрётесь в землю у Печорской губы. Там песчаные холмы, узнаете. Оттуда идти на полуношник.
– Норд-ост, – определил Аттвуд.
– Земля будет с права и слева. Оттуда идти на всток до самого Края Земли. Как увидите его, поворачиваете на север. Как обогнёте его, вот вам и Обская губа.
В тех широтах понять сложно где утро, а где день. Когда на пинассе проснулись, русских уже не было. Пирси приказал поднимать якорь.
При попутном ветре пинасса шла без каких-либо происшествий. Через двадцать пять лиг на севере показался остров. Семь лиг пинасса шла вдоль песчаной мели, значить это точно остров Колгуев. На второй день справа по борту показалась земля, песчаные холмы тянулись на восток.
– Это, наверное, и есть берега Печорского залива, – предположил штурман Аттвуд.
Пинасса взяла курс на северо-восток. На второй день на востоке и чуть к северу увидели землю. При ближайшем рассмотрении это оказался огромный кусок льда. Пинасса стала уклоняться от него к востоку и не прошло и часа, как она оказалась в окружении льдин. Двенадцать часов судно маневрировало на нижних парусах среди льда при сильном северном ветре. Наконец вырвались на чистую воду. С востока и с юга просматривались ледяные поля. Пинасса шла на север с уклоном к востоку против встречного ветра, надеясь обойти лёд.
На следующий день к вечеру около борта судна вынырнул огромный кит. Вынырнул так близко, что до него можно было дотронуться шпагой. Но любое повреждение кита может окончиться катастрофой для судна. Спина кита, возвышающаяся над водою, была величиной с пинассу. Пирси приказал всей команде собраться на борту и кричать, что есть мочи. Это сработало. Кит нырнул со страшным шумом и вынырнул далеко в стороне от судна.
Через какое-то время на северо-востоке с борта пинассы заметили чёрные скалы. Это точно земля. За небольшим скалистым островком обнаружилась прекрасная глубокая бухта. На берегу нашли пресную воду. Странные лисицы тявкали на пришедших, а вдали белый медведь с опаской нюхал воздух, да ветер был от него, ничего не унюхав, медведь занялся своими делами. Из моря высовывали любопытные морды моржи и тюлени.
Пирси решил остаться тут на несколько дней, переждать ветер. Что это была за земля на широте 70° 42' – неизвестно. Пирси решил назвать её землёй святого Ильи, так как открыли её именно в его день.
Через два дня ветер ослабел и пинасса двинулась вдоль неизвестных берегов на юг. К вечеру, когда уже собирались стать на якорь, увидели выбегающий из-за мыса русский коч. К радости Пирси это оказался знакомый ему Леонтий. Кормчий был приглашён в каюту, где его угостил виноградным вином. На вопрос «Где мы?», помор ответил:
– Новая Земля.
– Нова Зембла?
– Нет. Новая Земля.
– Где Обский залив? – жестами спросил штурман.
– Дорогу в Обскую губу вы прошли, – жестами ответил Леонтий.
Помор поделился знаниями о пути на Обскую губу и некоторыми сведениями о Новой Земле, у которой они находились и собрался уж было уходить. Но Пирси задержал его, умоляя остаться с ними хоть на какое-то время.
– Нет, – покачал головой Леонтий, – и так задержался.
Шкипер подарил кормчему гребешок, зеркало, две оловянные ложки и два ножа, в простых, но красивых ножнах. Леонтий сжалился.
– На Вайгач я вас приведу, – сказал он.
Пинасса при слабом северо-восточном ветре отправилась вслед за поморами. Коч тащил на кожаной верёвке за собой связки моржовых шкур. Шли на юг-восток вдоль кромки льда около тридцати лиг. И вот показались тёмные скалы большого плоского острова в окружении мелких скал и островов. Коч повернул на юг, пинасса за ним. Северо-восточный ветер усиливался, грозя превратиться в бурю. Коч Леонтия свернул в бухту. Там стояли ещё два русских коча. Англичан, как оказалось, они видели и на стоянке на реке Кулой и в бухте за Канин Носом. Русские только-только загнали в море белого медведя и убили его.
На море штормило второй день. Леонтий подошёл к пинассе
