«Наверное, Тайлаку нет и тридцати пяти», — подумал Кенже.
— Они вернутся к рассвету, — спокойно и уверенно сказал Тайлак. — Смени коня и передай дозорным, чтобы пробрались как можно дальше и неусыпно следили за всем, что происходит в стане джунгар. Надо знать, сколько туменов готовы двинуться сюда. Надо следить за всеми дорогами, по которым могут возвратиться наши. Нам нужно знать, с чем они вернутся. Это может быть или спасением, или гибелью для всех.
— Смени коня, — повторил он. — Скачи назад. Сна сегодня нам не видать.
— Коня, скорее коня! — юный воин с криком исчез в темноте. Наблюдая за ним, Кенже не заметил, как к Тайлаку подошел круглолицый, степенный сарбаз с коротко подстриженными черными усами.
— Внимательно всмотрись в этого, — Тайлак ткнул пальцем в Кенже и, отвернувшись, снова подсел к костру. — От твоих слов будет зависеть их жизнь. — Не хватит времени и для того, чтоб сварить казан мяса, как мы покинем этот лес. Решай! Он говорит, что знает Малайсары, что вместе с вами был в первой битве, — продолжал Тайлак не оглядываясь.
Томан вгляделся в лицо Кенже, поочередно оглядел Хайдара, Лаубая, Егорку и вновь всмотрелся в Кенже.
— Нынче жалость нам не друг, а враг. Мы смертники и клятву не нарушим. Скажи свое слово, Томан.
— Я не знаю его, — ответил Томан.
— Тогда пусть отхлещут их и отправят назад к Шона-Доба. А ты, лжебатыр, передай, что мы ждем его у берегов Буланты и Боленты, — Тайлак отвернулся.
— Шагайте! — вынув свой алдаспан из ножен, жигит-охотник указал на отдаленный огонь костра. — Ни слова больше! У нас не плачут и не просят пощады! — отрезал он, заметив, что Кенже вновь собирается вступить в разговор.
— Казахи говорят, что можно отрубить голову, но нельзя отрезать язык! — повысил голос Кенже. — Я принимаю любую казнь, но и вы выслушайте слова батыров Санырака и Малайсары. Мы их посланцы. Они призывают тебя, Тайлак, объединить силы сарбазов. Они готовы вместе с тобою идти в сражение!
— Чем ты докажешь свою правоту? — повторил Тайлак.
— Пошлите гонцов к Саныраку, — ответил Кенже.
— Наши гонцы уже побывали у Санырака, но они по дороге не гостили у Шона-Доба. Мы дождемся их. Исполним твою просьбу.
— Не по своей вине мы попали к джунгарам, — еще раз сказал Кенже. Томан снова подошел к Кенже и, не отрывая взгляда от его лица, спросил:
— Скажи мне, не ты ли как-то в дождливую ночь вошел в пещеру Малайсары за Алтынэмелем?
— Рядом с Малайсары был тогда и славный Мерген. Это была ночь перед битвой с туменами Галдана Церена, — ответил Кенже и вновь повторил. — Я сын Маная из рода болатшы, я брат Малайсары и Санырака. Мы их сарбазы.
— Ты выглядел тогда юношей. Годы войны состарили нас, — вздохнул Томан и обнял его. — Меня зовут Томан, я кереец. Я тогда сражался вместе с Малайсары, мы кровные братья. Я тогда пробрался к Малайсары из шатра Галдана Церена. Батыр! — обратился он к Тайлаку. — Я готов разделить их участь. Я видел этого жигита на поле битвы. Он говорит правду.
— Верните им оружие. Пусть найдут свое место среди твоих сарбазов, Томан. Назад им пути уже нет. Джунгары захватили все дороги. Они следят за нами. Дождемся своих гонцов и покинем лагерь на рассвете, — сказал Тайлак.
Томан повел гостей в шатер, укрытый за деревьями. По бряцанию оружия, по фырканью коней и по тихим голосам людей можно было догадаться, что в глубине за деревьями сарбазы покидают лагерь.
— Батыр, последние сотни выходят в путь! Осталась лишь сотня для охраны и те, что залегли в дозоре и охраняют подступы, — услышал Кенже чей-то голос за своей спиной.
— Побольше костров, да поярче пламя! — приказал Тайлак. — Всем дозорным разжечь костры!
Только теперь Кенже почувствовал то постоянное напряжение, которым был охвачен лагерь Тайлака. Казалось, Тайлак видит и знает все, что в этот час происходит в туменах Шона-Доба, старается перехитрить его, куда-то увести свою конницу, тщательно сохраняя тайну, обманывая джунгар обилием своих костров. Но как же сражение? Раз батыр уводит свои сотни отсюда, значит он не желает встречи с врагом. Или он ждет чего-то? Что замыслил Тайлак-батыр?
Кенже не решался спросить Томана. А тот как ни в чем не бывало привел их к небольшому, уже догоравшему костру, возле которого сидело двое жигитов.
— У нас найдется чем накормить гостей?
Жигиты вгляделись в незнакомые лица и, встав с места, приветствовали Кенже и его спутников.
Пока хозяева знакомились с гостями и угощали их, все юрты и шатры были разобраны. Бесшумно и незаметно жигиты уносили вьюки подальше в темноту и там за деревьями вьючили коней. Все меньше становилось людей у костров. Томан один остался с гостями.
— Вам придется сменить коней. Скоро и нам пора в дорогу. Останутся лишь дозорные, чтобы поддерживать огонь костров, — сказал Томан.
— Мы не в гости пришли и готовы разделить участь сарбазов или дозорных, — сказал Лаубай.
— Пока мы живы, мы все друг у друга гости, друг другу опора. Что, жигиты, дастархан наш был бедноват? Не беда, — произнес внезапно, подходя к огню, Тайлак. — Сейчас не время для тоя, для ласковых слов и для сна. Джунгары готовятся взять нас в клещи. Гонцы не вернулись. Два тумена Шона-Доба направились в сторону отрядов Санырака и Малайсары. Остальные, видать, считают наши огни. Мы покидаем эти места. Если поможет аллах, то мы встретимся с Шона-Доба вместе с сарбазами наших братьев — Санырака и Малайсары. Я верю, что они поймут нас и не станут медлить.
Эй, Кураш! Ведите коней! — крикнул Тайлак.
— Я здесь! — донесся голос из-за деревьев, и тотчас к костру выехал воин, ведя на поводу вороного скакуна с завязанным хвостом и с султаном из перьев совы на холке. Подвели коней и всем остальным.
Прежде чем сесть на коня, Тайлак дождался пожилого воина, не спеша направлявшегося к нему от соседнего костра. Тайлак молча обнялся с ним.
— Если будет угодно аллаху, мы еще свидимся на тое, Тайлак.
— Мы дождемся вас, Татымтай-ага, удачи вам, — голос батыра прозвучал неожиданно тихо.
— Тебя ждут, торопись, пока джунгары не сомкнули кольцо вокруг нас. Великой удачи! Пусть само небо поможет нам! Аминь! — хрипло сказал Татымтай.
Тайлак вскочил на вороного.
…Под покровом ночи сотня бесшумно вышла из небольшого леса и, растянувшись в длинную цепочку, утопая в густой высокой траве, окутавшей маленькое тихое озеро, понеслась вслед за батыром на юго-запад.
Уже прошла полночь, когда они, пройдя под яркими звездами верст пятнадцать, поднялись на небольшую сопку. Тайлак остановил коня, поджидая остальных.
Взошла запоздавшая луна. В ее серебристом свете один за другим поднялись наверх всадники. Кенже с удивлением заметил, что каждый, кто останавливал коня возле Тайлака, в лунном свете был похож на сказочного батыра. Короткие рукава кольчуг, тонкие копья, холодно поблескивающие шлемы, гривастые кони. Вместе с Томаном он поспешил в круг ночных богатырей.
— Смотрите, — Тайлак показал туда, где остались дозорные под командой Татымтая. Костры горели, как и прежде. И отсюда, с высоты, отдаленной расстоянием, казалось, что там раскинулся огромный лагерь, что он растянулся на несколько верст…
— Нет. Не станет Шона-Доба отдавать приказ окружать такое огромное войско, — рассмеялся Тайлак. — Он соберет все свои тумены, чтобы идти в лобовую атаку, подкрепив ее пушками. Кураш! Проверь, есть ли здесь наши. Почему не слышно их? — обратился батыр к своему оруженосцу.
Юный воин, привстав на стременах, поднес ладони к губам. В ночи раздался крик совы. Все вслушались, даже кони притихли. Кураш повторил крик дважды. Издалека донесся ответный голос совы, и тогда Кураш тихо и протяжно свистнул. Послышался конский топот, и вскоре к сотне подскакал всадник.
— Нас здесь трое. Наши прошли давно. Только что был связной. Передал, что все спокойно. Джунгары не заметили нашей конницы. А еще он сказал, что наши гонцы вернулись. Ждут на крутом изгибе Буланты, где стоянка наших лучников-мергенов. Радостную весть привезли они, Тайлак. Они не могли попасть прямо к тебе. Дорога была перерезана, и тогда батыры Санырак и Малайсары сказали, чтобы один из гонцов остался и повел жигитов прямо к Буланты. Сейчас тысячи наших братьев-сарбазов в дороге и под покровом ночи идут, чтоб вместе с нами встретить джунгар.
— Так что же ты не просишь суюнши, мой брат?! — с радостью воскликнул Тайлак и, пришпорив вороного, подъехал к сарбазу и обнял его. — Спрашивай — твое желание будет выполнено! — восторженно говорил он, снимая свою саблю с пояса. — Бери, бери. Твоя весть достойна великого дара.
Тайлак обнял и поцеловал Кенже, Томана, Лаубая, Егорку и Хайдара. И в этой предрассветной мгле, под звездным небом сотня бывалых воинов словно превратилась в детей. Они бросались друг другу в объятия. Дарили друг другу своих коней, свои алдаспаны и щиты. А те воины, что были постарше, пользуясь темнотой, незаметно смахивали с глаз слезы.
