Оба перекрестились. «Вы всегда должны это делать, когда заходите в церковь», — говорил им отец Альберт. Мальчики взялись за решетку часовни.
— Он хочет, чтобы ты была его матерью, — сказал Арнау, обращаясь к Святой Деве. — Его мать умерла, а я не против, чтобы ты была матерью для нас двоих.
Жоан посмотрел на Святую Деву, а потом, сжимая решетку, спросил:
— Ну что?
— Тихо! — воскликнул Арнау и продолжил: — Отец говорит, что мальчику пришлось много страдать. Его мать была в заточении, представляешь? Она могла только высунуть руку через окошко, чтобы погладить его по голове. Жоан не мог видеть ее, пока она не умерла, но он мне сказал, что даже тогда не смотрел на нее. Она ему запретила это делать.
От подсвечника, стоявшего как раз под святым ликом, поднимался ароматный дым. Взгляд Арнау затуманился, и каменные губы улыбнулись ему.
— Она будет твоей матерью, — возвестил мальчик, обращаясь к Жоану.
— Откуда ты знаешь, что она отвечает?..
— Знаю, и все, — резко оборвал его Арнау.
— А если я ее спрошу?.
— Нет, — коротко ответил Арнау.
Жоан посмотрел на каменный лик; ему хотелось поговорить со Святой Девой, как это делал Арнау. Почему она слушала только его брата? Откуда мог знать Арнау, что она согласна? Пока Жоан клялся себе, что однажды он тоже станет достойным и сможет поговорить с ней, послышался шум.
— Тсс! — прошептал Арнау, глядя в сторону проема, ведущего к порталу Шелковиц.
— Есть кто живой? — раздался чей-то голос, и друзья увидели отблески пламени от зажженного светильника, поднятого вверх.
Арнау направился в сторону улицы Борн, откуда они заходили, но Жоан стоял не двигаясь. Его взгляд был прикован к светильнику, который приближался к крытой галерее.
— Пойдем! — прошептал Арнау и потянул его за собой.
Внезапно они заметили внутри церкви Святой Марии еще несколько огней, которые приближались к первому светильнику. Охранники разговаривали, перекрикиваясь между собой. Арнау разволновался. Бежать было некуда. Что им оставалось делать?
Дощатый настил! Он толкнул Жоана на пол, но малыша словно парализовало. Доски не были закрыты с боков, и Арнау снова подтолкнул Жоана. Оба мальчика поползли назад, пока не уткнулись в фундамент церкви. Жоан дрожал от страха. Люди со светильниками поднялись на помост. Шаги охранников, идущих по доскам, отдавались в ушах Арнау, а их голоса заглушали стук сердца.
Мальчики ожидали, пока люди осмотрят церковь. Это тянулось целую вечность! Арнау посмотрел вверх, пытаясь увидеть, что происходит. Каждый раз, когда свет пробивался через стыки досок, дети сжимались в комок, боясь, что их обнаружат.
В конце концов охранники ушли. Только двое из них остались на помосте и оттуда светили себе еще какое-то время. Просто удивительно, что они не слышали биения их сердец! Люди сошли с помоста.
Арнау повернул голову в ту сторону, где прятался малыш. Один из охранников повесил светильник рядом с помостом, а его напарник стал медленно удаляться. Куда же запропастился Жоан? Арнау подполз к тому месту, где помост подходил прямо к церкви. Он провел в темноте рукой и нащупал отверстие, маленькое углубление, которое открывалось в фундаменте.
После того как Арнау подтолкнул его, Жоан уполз под настил; ему ничто не препятствовало, и малыш вскоре оказался в небольшом тоннеле, который вел к главному алтарю. Время от времени Арнау приказывал ему: «Тихо!» И хотя трение собственного тела о землю не позволяло Жоану что-либо слышать, он был уверен, что Арнау где-то рядом. Во всяком случае, он слышал, как тот лег под дощатый помост. Только когда узкий тоннель расширился, мальчик смог оглянуться и даже стать на колени. В этот момент Жоан осознал, что остался один. Где он? В кромешной тьме ничего не было видно.
— Арнау, — позвал он.
Его голос отозвался эхом. Это… это было похоже на… пещеру Под церковью! Он снова позвал, потом еще и еще раз. Сначала тихо, потом крикнув, но собственный голос напугал его. Мальчик мог бы попробовать вернуться, но где был тоннель, по которому он полз? Жоан вытянул руки, однако ничего не нашел.
Наверное, он слишком далеко заполз.
— Арнау! — крикнул он снова.
Никакого ответа. Жоан заплакал. Что его ждет в этом месте? Чудовища? А если это ад? Ведь он сейчас под церковью! Разве не говорили, что ад внизу? А вдруг появится дьявол?
Тем временем Арнау полз по тому же пути, понимая, что Жоан мог спрятаться только там, под этим помостом. Продвинувшись немного вперед, когда его голос уже не могли слышать снаружи, Арнау позвал своего друга. Ответа не было. Он пополз дальше.
— Жоанет! — крикнул он и тут же поправился: — Жоан!
— Я здесь, — услышал он наконец голос малыша.
— Где здесь?
— В конце тоннеля.
— С тобой все в порядке?
Жоан перестал дрожать.
— Да.
— Тогда возвращайся.
— Не могу. — Жоан вздохнул. — Здесь темно, как в пещере, и я не знаю, где выход.
— Попробуй найти на ощупь стены… Нет! — Арнау внезапно замолчал. — Не делай этого, ты меня слышишь, Жоан? Здесь могут быть другие тоннели. А если я к тебе подползу… Там что-нибудь видно, Жоан?
— Нет, — ответил малыш.
Арнау готов был ползти дальше, чтобы встретиться с малышом, но вдруг подумал о том, что он тоже может потеряться. И откуда здесь, под церковью, пещера? Чуть поразмыслив, Арнау немного успокоился: теперь он знал, как ему поступить. Для начала нужен свет. Со светильником они наверняка выберутся отсюда.
— Подожди меня там! Ты меня слышишь, Жоан? Сиди спокойно и жди! Не двигайся. Ты меня слышишь? — повторил он.
— Да, слышу. А что ты будешь делать?
— Пойду поищу фонарь и вернусь. Жди меня и не двигайся, хорошо?
— Да… — пробормотал Жоан.
— Думай, что ты как раз под тем местом, где находится Святая Дева, твоя мать. — Не услышав ответа, Арнау спросил: — Жоан, ты меня слышишь?
«Как я могу его не услышать?» — подумал малыш. Арнау сказал: «Твоя мать», а сам не дал ему поговорить с ней. Может, Арнау не хотел, чтобы она была их общей матерью, и специально заточил его здесь, в аду?
— Жоан! — снова крикнул Арнау.
— Что?
— Жди меня и не двигайся.
Арнау с трудом пополз назад, пока снова не оказался под дощатым помостом, со стороны улицы Борн. Не раздумывая ни минуты, он взял светильник, который охранник оставил висеть, и снова вернулся в тоннель.
Жоан увидел, как к нему приближается свет. Когда стены тоннеля расширились, Арнау сделал огонь ярче.
Малыш стоял на коленях в двух шагах от выхода из тоннеля. Жоан смотрел на него испуганными глазами и едва сдерживался, чтобы не заплакать.
— Не бойся, — попытался успокоить его Арнау.
Он поднял светильник и сделал огонь еще ярче. Что же это такое? Неужели кладбище? Да, они были на кладбище. Маленькая пещера, которая, словно пузырек воздуха, по какой-то причине осталась под Святой Марией. Потолок был таким низким, что дети не могли стать на ноги. Арнау направил свет в сторону больших амфор, похожих на те, которые он видел в мастерской Грау, но сделанных более грубо.
Некоторые были разбиты, и они увидели трупы, находившиеся там. Были здесь и другие амфоры — обрезанные по бокам, соединенные между собой, с печатью в центре.
Жоан дрожал, не в силах отвести взгляд от трупа.
— Спокойно, — твердо произнес Арнау, приближаясь к нему.
Но Жоан вдруг резко отпрянул.
— Что?.. — хотел было спросить Арнау.
— Пойдем отсюда, — попросил Жоан, перебивая его.
Не ожидая ответа, он полез в тоннель. Арнау полез следом за ним и, когда они оказались под помостом, потушил светильник. Никого не было видно. Арнау вернул светильник на место, и мальчики возвратились в дом Пэрэ.
— Никому ни слова, — предупредил он Жоана. — Хорошо?
Жоан не ответил.
Когда Арнау наконец убедил малыша, что Святая Дева и его мать тоже, Жоан стал бегать в церковь, как только у него появлялась свободная минутка. Вцепившись руками в решетку часовни Святейшего, он просовывал лицо между прутьями и смотрел на каменную фигуру с младенцем на руке и с кораблем у ног.
— Когда-нибудь ты не сможешь вытащить оттуда голову, — сказал ему как-то отец Альберт.
Жоан, повернувшись к нему, улыбнулся. Священник погладил мальчика по голове и присел на корточки.
— Ты ее любишь? — спросил он, показывая внутрь часовни.
Жоан задумался.
— Теперь она — моя мать, — ответил он, скорее движимый желанием, чем уверенностью.
Отец Альберт почувствовал, как комок подступает к горлу. Сколько всего он мог бы поведать этому малышу о Богородице! Он хотел было сказать ему об этом, но от волнения не произнес ни слова. Обняв мальчика, священник молчал, ожидая, когда голос вернется к нему.
