Засмотревшись, Яннис даже на мгновение забыл, что надо торопиться на заседание, которое, наверное, уже началось. И так слишком много времени было потеряно на разговор с матерью, которая взяла с Янниса обещание, что если сын не сумеет во дворце найти отца, то вернётся домой.
"Надеюсь, в зал заседаний меня пустят", - думал Яннис, уже миновав ворота в каменной ограде и оказавшись во внутреннем дворе. Мальчик уже бывал здесь прежде, но давно, и успел подзабыть, как что выглядит. К тому же венецианцы, поселившиеся в жилище василевса как гарнизон в крепости, изменили это место. Весь двор, выложенный разноцветными булыжниками, складывавшимися в рисунок, по периметру был уставлен серыми походными палатками. Металлические колышки палаток портили рисунок, но, судя по всему, это было не важно, когда враг снаружи портил и разрушал гораздо больше.
Рядом с палатками почти никого не осталось. Люди находились на постах: там, где напротив ворот возвышалась массивная двухэтажная постройка - часть крепостной стены. В дверях то и дело мелькали шлемы и кирасы людей, перемещавшихся по коридорам. И там же, над плоской крышей башни, реяли два красных флага - ромейский и венецианский.
Это только издалека казалось, что они подняты над двускатной черепичной крышей здания, находившегося слева от ворот. Но установить их над зданием, наверное, было бы правильнее, ведь само оно - изящное трёхэтажное с большими арочными окнами - и являлось дворцом.
Рядом под присмотром слуг стояли кони, в том числе отцовский, поэтому Яннис решительно двинулся к входу. Никто не остановил. Венецианцы, попавшиеся внутри и вроде как поставленные охранять первый этаж, даже не спросили, что мальчику нужно - лишь мельком взглянули и продолжили прерванный разговор. А всё потому, что Яннис улыбнулся им и произнёс приветствие на их языке, которое успел выучить за последние полгода. Полезное знание.
А может, люди Миноттоса казались такими беспечными потому, что война для них не стала ремеслом? Они, хоть и были хорошо вооружены, совсем не походили на Юстинианиса и его людей. В венецианском квартале, над которым начальствовал Миноттос, жили торговцы, каменщики, плотники, кузнецы, портные, пекари, но не воины. До начала турецкой осады никто из них не участвовал в битвах. Они, конечно, участвовали в охране своего квартала, по очереди выходя в ночной дозор, как у них полагалось, но дозор - не война.
Как бы там ни было, Яннису удалось подняться на второй этаж. Бегом одолев широкую деревянную лестницу, мальчик очутился в не слишком большой проходной комнате с двумя дверьми и четырьмя окнами. Двери, двустворчатые и украшенные резьбой, располагались друг напротив друга, а окна, высокие, начинавшиеся почти от самого пола, - в двух других стенах. Зал заседаний должен был находиться на этом этаже, а по лестнице, ведущей на третий, вряд ли имело смысл подниматься, потому что там наверняка располагались личные покои василевса.
Яннис уже собрался подойти к одной из дверей, чтобы прислушаться, как вдруг с первого этажа к нему поднялся темноволосый юноша, венецианец. Дорогая кираса, надетая поверх дорогой красной бархатной куртки, говорила о том, что это кто-то знатный. Шлем, который сейчас находился у юноши в руке, тоже выглядел дорого.
- Эй, мальчик, ты что здесь делаешь? - раздался вопрос на греческом.
- Я ищу своего отца, - ответил Яннис, уже догадавшись, что венецианцы, которых он встретил внизу, хоть и не остановили его, но сообщили своему начальству о том, что во дворец явился посторонний.
- И кто твой отец?
- Георгий Сфрандзис.
В ответ послышалось выразительное итальянское "о!", поэтому Яннис спросил:
- А твой отец кто? - он надеялся, что если отец юноши окажется менее знатным, то можно будет попросить или даже приказать: "Проводи меня на заседание".
- Мой отец по поручению василевса охраняет этот дворец, - ответил молодой венецианец и добавил: - А я помогаю. Меня зовут Павел. - Он назвался так, как его имя звучало бы на греческом языке, но вряд ли стоило этому удивляться: раз Павел был сыном начальника венецианского квартала, значит, жил в Городе давно.
Несмотря на высокое положение отца, юноша был открыт и дружелюбен, поэтому Яннис решил, что сам тоже не должен заноситься, и ответил так же просто:
- А я - Иоанн. Мне нужно к отцу.
- Наши отцы сейчас на заседании с василевсом. - Павел Миноттос указал на одну из двустворчатых дверей. - Я не могу пустить тебя туда.
- А можно я постою у двери и послушаю? - спросил Яннис. Он уже готовился получить отказ, ведь на подобных заседаниях часто обсуждаются государственные тайны, но венецианец непринуждённо махнул рукой:
- Можешь послушать, если тебе интересно, что они повторяют в тысячный раз.
Из-за двери раздавались громкие голоса, поэтому Яннис мог понимать, о чём речь, почти не напрягая слух. Правда, присутствие Павла смущало. Тот не собирался никуда уходить и зорко следил, чтобы Яннис не переступил границу дозволенного.
- Они не скоро закончат, - всё так же непринуждённо заметил молодой венецианец. - Там Джустиниани... или Юстинианис, как вы его называете, не на шутку сцепился с Нотарасом. Они обвиняют друг друга в государственной измене, предательстве единоверцев и куче других преступлений. А ещё спорят, есть ли в Городе люди, подосланные турками.
- В Городе есть тайные враги? - насторожился Яннис, но Павел оставался непринуждённым:
- Ни одна осада не обходится без таких подозрений. Всем мерещатся ночные тени.
В эту минуту из-за дверей раздался голос, который сразу показался Яннису знакомым. А судя по тому, что было сказано, это говорил не кто иной как Юстинианис:
- На Город обрушилось слишком много несчастий. Это не может быть простым невезением. Я уже говорил, что у нас на стене ломаются метательные машины, если мы надолго оставляем их без дела. А происходит это только на участке между Пятыми военными воротами и этим дворцом. Я говорил господину Минотто, что надо усилить ночную охрану стен. Мы слишком беспечны. И поэтому до сих пор гадаем, кто донёс туркам о наших планах, когда мы хотели сжечь их флот в заливе.
- А может, ты и донёс? - послышался чей-то насмешливый голос. - Забыл, что именно твоих соплеменников подозревают в предательстве? Господин Миноттос подтвердит, что идея сжечь флот возникла у венецианцев, но после того, как в дело вмешались генуэзцы, оно провалилось.
- А метательные машины, которые я привёз, я теперь сам же и ломаю? - спросил Юстинианис с грустной усмешкой, судя по голосу.
- А почему бы и нет! - последовал резкий ответ. - Может, ты тайно сговорился с турками, потому что уже не веришь, что мы выдержим осаду.
- Тогда зачем я принёс вам записку с предостережением о скором штурме?
- Откуда тебе знать, что он будет именно сегодня? Тебе сказали твои друзья-турки?
- Я уже говорил, как пришёл к таким выводам. А записка - доказательство.
- Или ты сам эту записку и подбросил, - продолжал обвинитель, который, судя по всему, был не кто иной как Нотарас. - В нашем Городе легко найти турецкую стрелу. Кто подтвердит, что записка прилетела с турецкой стороны? Сын Сфрандзиса? Но он ничего не видел! Пока он глазел в окно, кто угодно мог бросить стрелу на пол. Например, ты.
- И зачем мне это?
- Чтобы наш господин василевс и дальше называл тебя человеком, сведущим во всём.
- Так я продался туркам или хочу выслужиться у василевса? - спросил Юстинианис. - Я уже запутался в обвинениях.
