Прошла неделя, за ней другая и город наполнился зловещими слухами. Судачили, что по ночам грузовики — фургоны рыщут по улицам, люди в советской форме заходят в жилища, обыскивают и арестовывают, и что к утру без следа исчезают целые семьи. Павел приходил с работы насупленный и шепотом рассказывал жене о массовых депортациях зажиточных эстонцев и балтийских немцев, документы на которые он составлял. В этот вечер он был особенно расстроен. Индустрий давно спал, был первый час ночи, а Павел все сидел, понурив голову, за недопитым стаканом водки, нервно закуривая одну папиросу за другой. «Ты заболел?» Матрена ласково обняла его. Он встрепенулся. «Нет ничего. Я видел в списках на выселение в Сибирь нашу хозяйку и ее дочерей. За ними придут послезавтра.» «Нам то, что? Значит так надо.» «Я не могу уснуть; меня всего колотит.» «Мы то здесь причем? Нас не посадят. Мы НКВД.» «И нас сажают и еще как сажают. С самого верха такой приказ идет, чтобы все боялись. Районные и областные управления НКВД в социалистических соревнованиях участвуют — кто больше в текущем квартале народа расстреляет. Графики вычерчивают, в Москву посылают, премиями и благодарностями начальство нас награждает.» Cхватившись за голову руками, oн встал. «Помочь им надо, чтобы совесть не мучила. Сказать, чтобы прятались.» «Она не поверит. Она подумает, что ты хочешь занять их кладовку.» «Пусть думает, что хочет. Я ее предупрежу, а не послушает, пусть пеняет на себя. Я буду спокоен.» «Как ты ей скажешь? Она не понимает по нашему.» «Ничего. Девочка ее, которая постарше знает по-русски. Она переведет.» «Куда им потом деться? Ты говорил, что видел Пярью с мужем? Так что, теперь им в подполье жить?» «Зачем? Пусть уходят в Финляндию или Швецию. Я им скажу, где в береговой охране прорехи есть.» Павел приходил во все большее возбуждение. Его пальцы тряслись и он засунул кисти рук себе подмышки. «Головы нам поотрывают, если товарищи твои прознают, что ты творишь.» «Не прознают. Никого из них в Эстонии к тому времени не будет. Зови их сюда.» «Нет, лучше мы к ним пойдем.» На цыпочках прокрались они по темной квартире и еле слышно поцарапали ногтем в дверь. Ответа не было, хотя до них доносилось дыхание спящих людей. Осторожно Матрена повернула ручку и вошла. Она не могла продвинуться ни на шаг вперед, ее колени и ступни уперлись во что-то твердое. Воздух был густой и спертый, наполненный химическим запахом лекарств. «Кes seal on?» раздался откуда-то с полу голос Пярьи. «Это мы, ваши соседи,» Матрене было очень неловко и она перешла на скороговорку. «Мы пришли вас предупредить, что вы в опасности. Вас всех послезавтра депортируют.» «Ma ei saa aru,» повторила Пярья. Раздался громкий шорох, чиркнула спичка и крохотный огонек озарил внутренность помещения. Оно было не намного лучше тюремной камеры. Со свечкой в руке хозяйка лежала под кроватью на ватном одеяле. Над ней на кровати уместились обе ее дочери. Сбоку два стула, прижатые друг к другу, служили семье обеденным и письменным столом. Чемоданы и узлы вздымались до потолка. «Оota,» сказала Пярна извлекая себя из своего спального места. «Mis juhtus?» «Как ей объяснить; она ничего не понимает,» в сердцах развела руками Матрена. «Я понимаю,» раздался детский голосок и из мрака выступила закутанная до подбородка в простыню девочка — подросток. «Gerda, tõlkima, miks nad olid?» сказала ей мать. Матрена объяснила снова, что послезавтра их всех депортируют и им лучше всего спрятаться у знакомых, если те захотят их принять. Девочка перевела маме дословно, но споткнулась на слове «депортируют». Она не знала его значения и вопросительно посмотрела на Павла. «Это когда вас изгоняют с родной земли и посылают в очень холодные края, где нечего кушать и вокруг лед и снег,» растолковал он. Наконец Пярья поняла, что происходит. Она обхватила лицо ладонями и прикусив губу, погрузилась в раздумье. «Какой ужас,» сказала она. «Что нам делать?» «Вам надо бежать,» прошептал Павел. «Я знаю, что ваш муж Вольдемар Лаас принадлежит к запрещенному Союзу защиты. Его ищут. Вам нужна лодка. Наши патрульные катера охраняют пока, что только Таллиннский залив. Попробуйте Кейла — Иоа. Там никого нет и уйти легче легкого.» Ее брови наморщились, губы сжались, глаза сузились. Гамма переживаний проскользнула по ее лицу — от сомнений и скептицизма, до готовности к схватке. «Почему вы это делаете?» она подняла свой пылающий взор на Павла и Матрену. «Мы вам никто.» «Не знаю почему,» пробормотал Павел. «Только просьбичка у меня к вам есть. Если попадете за кордон, то разыщите в Финляндии Кравцовых. Скажите, что брат Павлуша им всем до земли кланяется.» Ее дочка закончила перевод и в полутьме, боясь скрипнуть половицей, Кравцовы отправились в свою ячейку человеческого муравейника, где за каждой дверью жила своя тайна.
Между тем история совершала свое величавое движение и противоречивые, несогласованные поступки отдельных человеческих индивидуумов не могли повлиять на ее ход, создавая лишь нелепые слухи, пищу для разговоров и заголовки в бульварных газетах. В апреле 1940 года в Третьем рейхе были изданы географические карты, на которых территории Эстонии, Латвии и Литвы были обозначены как входящие в Советский Союз. Дружба продолжалась до самого 22 июня последующего года и до позднего утра того черного дня Сталин не мог поверить, что Гитлер затеял вторжение всерьез. Белые эмигранты, сохранившие непримиримое отношение к большевикам, многие десятилетия жили мечтой о походе против СССР. Понимая, что им самим борьбу с советской властью не осилить, они строили планы на набирающую силы Германию. Однако, насмотревшись на немецкий фашизм в действии, и узнав о его планах фактического уничтожения России под предлогом борьбы с коммунизмом, многие из них заговорили об ошибочности гитлеровской концепции ведения войны. Их не слушали и избегали.
Сергей Кравцов, подобный щепке в бушующем море, где ярые волны вздымались под облака, был опять призван на военную службу. У Сергея была блестящая репутация и командование, присвоив ему звание лейтенанта, послало его в ту же военную часть, где он проходил подготовку в 1935 году; однако к тому времени местоположение его подразделения изменилось. В Киле одна из транспортных подводных лодок адмирала Деница с грузовыми отсеками битком набитыми строительными машинами, всевозможными материалами, продовольствием и аммуницией, приняла на борт Сергея и пять других инженеров — геологов. Через три недели пути они высадились в устье реки Лена, на секретной немецкой базе, снабжающей Третий Рейх редкоземельными элементами с 1939 года. Покачиваясь на нетвердых, отвыкших от ходьбы ногах Сергей вышел на палубу и осмотрелся. Полное безлюдье и тишина ошеломили его. Таким был мир сразу после его сотворения — незапятнанным и девственно чистым. Они были далеко на севере; было зябко и дыхание Сергея в промозглом, сыром воздухе таяло облачками пара. Низкое полярное солнце поднималось над розоватыми, закутанными утренней дымкой сопками. Прямо перед ним вздымался обрывистый остров, стоявший посередине полноводной, быстро текущей реки, разделенной справа и слева на множество проток. Остров как бы охранял вход в устье и напоминал каменистый холм с пологой вершиной. К длинному бетонному причалу был пришвартован надводный крейсер и боевая субмарина с характерной высокой башней, палубным орудием и зенитной пушкой, направленной вверх. Мощный гранитный бункер защищал базу в случае атаки с моря. Две длинные амбразуры угрожающе смотрели на север. Рельсовая колея вела к площадке для складирования, оборудованной под нависающим скальным козырьком неглубокого грота, чернеющего своим отверстием неподалеку. Там суетились люди. Утоптанная дорожка вела к небольшому бревенчатому строению, где на просмоленной площадке хранились десятки бочек с горючим. От причала начинался тротуар к двухэтажному деревянному зданию построенному на подпорках на широкой, песчано-галечной полосе. В окнах висели опрятные занавески и в некоторых из них горел электрический свет. Над зданием реял советский флаг и в бинокль Сергей разглядел фанерную вывеску у входа — Народный комиссариат цветной металлургии СССР. Трест 246/12. Сергей услышал восклицания, неясный разговор и топот ног. Из люка появлялись один за другим его коллеги-геологи. Поеживаясь и озираясь в своих серо-зеленых одеяниях, они сгрудились вокруг него. Разинув рты, они вертели головами, наполняясь незабываемыми впечатлениями; кто-то фотографировал на память, кто-то просто зевал. Увидев флаг государства, с которым их страна уже целый месяц была в состоянии войны, никто не вздрогнул и не закричал «Куда мы попали? К оружию! Измена!» Накануне капитан подлодки предупредил экипаж и пассажиров о камуфляже на месте прибытия и о необходимости маскировки. Гуськом, след в след они сошли на берег и двинулись к зданию управления. Полковник Рихтер, старый знакомец Сергея по Новой Земле, принял пополнение в своем кабинете. Но как полковник преобразился! Конечно, за прошедшие годы он поседел, постарел, морщинки залегли под его глазами и oн получил повышение, но это было не главное. На нем была зеленая форма полковника РККА! Орден Трудового Красного Знамени и несколько медалей блестели на его груди. Точно так же как и все без исключения встретившиеся им по пути немцы носили гимнастерки, галифе, сапоги и и знаки различия принятые в советской армии. Было от чего голове закружиться. Конечно, это были немцы! Много таких парней встретил Сергей за свою жизнь в Германии — опрятных, жилистых и белобрысых — они были квинтэссенцией тевтонского духа и никакие переодевания не могли привести его в заблуждение. Немцы были везде: в дозоре возле проволочного заграждения, на сторожевых вышках, наблюдая окрестности, на пристани, разгружая их подводный корабль, и в комнатах управления, исполняя функции секретарей и бухгалтеров. «Вольно,» махнул рукой Рихтер и, оглядев застывших по стойке «смирно» специалистов, обменялся с ними приветствиями. Он сидел, положив локти на стол и слегка наклонив голову. «Поздравляю с благополучным прибытием в Пункт Икс, форпост Третьего Рейха в Сибири. Я генерал — лейтенант германской армии и так вы должны ко мне обращаться. Мне дана власть творить суд и чинить расправу и в радиусе 1000 километров нет никого грозней меня. Вы знаете, что здесь в глубоком тылу врага мы добываем руду для фатерлянда и для конспирации приняли чужое обличье. Единицы из вас говорят по-русски, но выглядеть русскими обязаны все. Это приказ — пока вы здесь никогда не снимать советскую форму. Вы получите ее сегодня после завтрака. Мы продолжаем исследования отрогов Хараулахского хребта на предмет новых находок. Три года назад наши геологи открыли богатейшее месторождение лопаритовых концентратов, но отсутствие рабочей силы для его эксплуатации сводило на нет все наши усилия и достижения. Абвер нашел решение. Оборудование и стрoйматериалы мы привезли из Германии, а рабочая сила местная; это — советские заключенные.» Рихтер усмехнулся и покосился на портрет Сталина, висевший над его головой. «Да-да, мы создали полноценный исправительно-трудовой лагерь, в котором труд на благо социализма перевоспитывает врагов советской власти. Кого тут у нас нет — и 58-ая статья и уголовники. Наш лагерь занимает почетное место в списках ГУЛАГа и мы на хорошем счету в наркомате внутренних дел, но ежегодно Москва присылает сюда инспекции. Весь персонал лагеря состоит из настоящих чекистов, за исключением замполита и начальника лагеря. Они наши и разговаривать следует только с ними. У Абвера есть свой человек в НКВД. Он то и обосновал заявку от управления ЦветМет о необходимости такого лагеря для народного хозяйства СССР. Когда разрешение было получено, он назначил правильных людей руководить производством. Так это началось. Для Германии лагерь добывает ценную руду, Советский Союз получает отходы нашей продукции — пыль и крошки. Все же мы приносим пользу экономике СССР — не все заключенные заняты на руднике; часть из них разбирает прибывающие в устье Лены плоты со строительным лесом и отправляет их в Тикси. У нас всегда тихо и спокойно.» Он задумался на минутку. «Проверяющие комиссары задариваются подарками и пишут о нас хвалебные отзывы. Их жены визжат от восторга при виде еврoпейского ширпотреба, который из командировoк привозят их мужья. Они никогда не насытятся и всегда требуют французских туфелек, чулков со стрелками и шелковых штанишек. Чекистам же мы объясняем, что это контрабанда из Китая. Больше они ни о чем не спрашивают.» Рихтер негромко рассмеялся, буравя собравшихся своими жесткими черными глазами. «Вопросы есть?» Тяжелым взглядом осмотрел он каждого из них с головы до ног. Их лица были неподвижны и руки вытянуты по швам. «Вопросов нет,» подытожил Рихтер. «Идите получать довольствие, а вы лейтенант Кравцов задержитесь.» Когда они остались в кабинете вдвоем генерал подошел к Сергею и пожал ему руку. «Мы возлагаем на вас большие надежды. Помимо геологической разведки, вы будете исполнять обязанности оперуполномоченного в лагере и будете работать с заключенными. Нам нужно выявить грамотную рабочую силу, обучить ее и использовать на производстве.» Рихтер оценивающе взглянул на Сергея, который был весь внимание. «Я рад вас опять видеть в моем распоряжении. Вы помните Ганса Хайльшера? Он был вашим спутником на Новой Земле. Вот его мне заполучить не удалось. Я опоздал. Хотя он очень счастлив и горд. Ганс сейчас сражается на восточном фронте и написал мне о восторге и трепете, охватывающем население при виде германских солдат. Нас встречают хлебом-солью и колокола звонят благовест. Завидев нас советские бросают оружие и разбегаются по сторонам. За полтора месяца мы захватили и уничтожили больше половины вражеской армии. Кто может теперь отрицать гениальность Адольфа Гитлера?» Торжественно Рихтер вытянул руку вперед и застыл в нацистском приветствии. «Теперь о деталях. Лагерь находится в двадцати километрах к юго-востоку рядом с рудником. В лагере около десяти тысяч человек. Он разделен на бригады. Есть клуб, художественная самодеятельность, проводится социалистическое соревнование. Вы будете жить в казарме вместе с охраной; для вас, как для офицера, будет выделена комнатка. Начальник лагеря — Иван Иванович Иванов, замполит — Сидоров, Петр Кузьмич. Оба стойкие и закаленные нацисты, кадровые разведчики Абвера, заброшенные из рейха три года назад. Имена их, конечно, вымышленные. Замполит — ваш непосредственный начальник; будете выполнять его приказы. Вам все понятно?» «Так точно!» «Идите и служите великой Германии!» Движением руки генерал отпустил Сергея.
