Мюртах взглянул в сторону дублинского берега и увидел там вопящую толпу. Он перевел глаза как раз вовремя, чтобы увидеть, как Бьорн перепрыгнул на следующее судно, последнее перед дальним берегом, с предыдущего он перепрыгнул легко. Теперь ему оставалось только достигнуть берега.
— Смотри, — тихо сказал Эрлинг и указал на тот берег. Мюртах вытянул шею. Три всадника осаживали лошадей у реки неподалеку от берега. Это были ирландцы.
— Он не взял с собой меч, — сказал Торстейн.
— Никто из нас не взял. Бьорн… Бьорн махал им.
— Бьорн, поднимай!
Бьорн нетерпеливо снова махнул им и отправился на корму.
— Греби к берегу, — сказал Мюртах. — Он поднимает кормовой якорь, это позволит ему дрейфовать.
— Это нечестно, — сказал Торстейн, — ставка пропала.
— Греби.
Эрлинг налег на весла. Бьорн выдвинул весло и подталкивал им судно к берегу. Мюртах не был уверен, что он видел ирландцев.
Корма длинной лодки коснулась дна, и Бьорн выпрыгнул на берег, держа весло над головой обеими руками. Он сильно подтолкнул лодку, так что она снова сдвинулась в реку и поплыла к кожаной шлюпке. Ирландцы поскакали к нему.
На полпути к кожаной шлюпке, когда лошадь почти настигла его, Бьорн обернулся и взмахнул веслом. Весло было громоздким, махать им было трудно, но когда оно ударило набегающую лошадь, то вышибло из-под нее ноги. Бьорн прыгнул на всадника. Две другие лошади направлялись к шлюпке. Теперь они свернули и атаковали Бьорна. У одного из ирландцев было копье, и он поднял его. Бьорн поднялся над упавшим ирландцем, отклонился назад и метнул что-то. Одна лошадь тяжело свалилась на траву, и копье приземлилось возле Бьорна. Он побежал к нему, но другой ирландец повернулся и ускакал прочь. Бьорн побежал к шлюпке, оставив копье, где оно было.
Он взобрался в шлюпку — она тяжело накренилась. Эрлинг осторожно погреб. Лодка погрузилась в воду по самый край, а они теснились в ней едва не друг на друге.
Лебедь снова подплыл к ним, разглядывая их. Они попали в струю течения, и вода стала заливать лодку.
— За борт, — крикнул Бьорн и первый нырнул в воду. Торстейн и Эрлинг без колебаний последовали за ним. Мюртах, оставшийся единственным владельцем суденышка, которым он не мог управлять, сидел спокойно, ожидая в дикой качке помощи. Лодка значительно поднялась и почти сразу успокоилась. Мюртах почувствовал себя в полной безопасности, но в то же время беспомощным.
— Как я могу заставить эту штуковину двигаться? — закричал он.
— Греби.
Бьорн всплыл рядом.
— Весла, — сказал он, — просто греби ими.
— Я не знаю как, — Мюртах поднял весла и неуклюже опустил их в воду. Шлюпка стала кружиться на месте.
— Нет, нет, — кричал Бьорн, — вот так, — разгребая воду, он стал делать движения руками.
Мюртах пожал плечами и стал пытаться. Лопасть одного весла плашмя ударилось о воду, обдав Бьорна брызгами.
— Толкни меня, — сказал Мюртах. Он втянул весла обратно.
Бьорн отплевывался. Торстейн и Эрлинг плавали и обсуждали положение. Лебедь следовал за ними. Он подплыл сзади к Эрлингу и клюнул его в голову. Эрлинг взвыл, и они стали удирать от лебедя.
— Быстрее, — сказал Мюртах, — через минуту мы доберемся до кораблей.
Они вместе подплыли к корме маленького суденышка и стали толкать его. Эрлинг потер свою голову и взглянул на лебедя, который взирал на них злыми глазами. Эрлинг выругался.
Мюртах сидел на корме, скрестив руки, и ухмылялся, глядя на них. Когда они почти добрались до дублинского берега, Бьорн закричал: «Хоп! » — и бросился всей тяжестью своего тела на корму лодки.
Лодка перевернулась. Мюртах окунулся в холодную воду. Подняв голову, он увидел солнечный свет, проникающий сквозь зеленую воду, темную и рябую, неожиданно ему явилось видение себя-утопленника, с водорослями в волосах, с распухшим лицом. Тут его ноги коснулись дна, и он вытолкнул себя на поверхность.
Все остальные хохотали над ним.
— Я не умею плавать, — крикнул он и, задыхаясь, снова ушел под воду. Вода связала его.
Руки ухватили его за плечи и выдернули наверх. Кто-то подхватил подбородок, чтобы удержать его над водой. Он начал цепляться за них, боясь, что они снова кинут его в воду, но кто-то захватил его кисть.
— Лежи спокойно, — произнес голос Бьорна, — лежи спокойно.
— Ладно, — сказал он, — ты изрядно намок.
— Я пересек посуху.
— Но это не было честно — поднять якорь того корабля, — сказал Торстейн. — Мы выиграли пари — ты бы без этого никогда не добрался до того берега.
— В пари ничего не было насчет движения судов. Только пересечь сухим.
— Это нечестно. Мюртах, что ты скажешь?
— Он прав. В пари ничего не было сказано о передвижении кораблей.
Бьорн уже снова был со своей короной на голове, он отжимал воду из своей рубашки.
— Я выиграл!
— Спроси Торгейста. Он законник. — И Эйнар отправился искать Торгейста.
— Кроме того, — сказал Бьорн, — я провел маленькое сражение между двумя походами. Это тоже должно засчитаться.
Торгейст разрешил спор в пользу Бьорна. Эйнар стоял и разговаривал с высокой женщиной с длинной копной белокурых волос. Она положила одну ладонь на руку Эйнара, улыбнулась Бьорну и пошла прочь по берегу.
— Это любимая жена моего брата, — мягко сказал Бьорн.
— Датские женщины все такие прекрасные?
— Только жены викингов, — Бьорн смотрел ей вслед.
— Как ее зовут? — Од.
Мюртах был потрясен. Бьорн посмотрел на него.
— Тебе дурно? Ты наглотался воды?
— Нет, — сказал Мюртах. Ясные глаза его Од всплыли в памяти.
Эйнар подошел к Бьорну и сказал:
— Не смотри так на мою женщину, — и толкнул его. Бьорн отбил вниз руку Эйнара, скрутил его и пошел прочь. Мюртах побежал, чтобы догнать его. Бьорн бормотал под нос на языке Южных Островов.
— Как я могу драться с ним, если я заберу его жену?
— А ты не забирай его жену. Бьорн задыхался, закрыв глаза.
— Не говори так.
— Она выше тебя.
— Со спины все женщины одного роста.
— У меня всегда была только одна.
— Мы должны исправить это. Как ее звали? Мюртах улыбнулся:
— Од.
Бьорн вскинул голову:
— Что ж, по крайней мере, ты не столкнешься с моей худшей проблемой.
— Какой?
— Называть их разными именами. Бог мне свидетель. Когда-нибудь в самый нежный момент я назову Тайру Холлгердой, и в следующий момент я окажусь на морозе в одной рубашке, — и он покачал головой.
Од нашептывала его имя ему на ухо, прижималась к нему, спорила с ним, кричала и оплакивала его в холодной постели.
— Я не думаю, что ты хорошо разбираешься в женщинах, — сказал Мюртах.
— Я знаю все, что только мужчина может знать о женщинах, — Бьорн выразительно кивнул головой.
Да, это была другая Од, датская Од.
— Это распространенное имя у ирландских женщин? — спросил Бьорн.
— А жена Эйнара ирландка?
— Ее мать была из Гэлловэйnote 23.
Бьорн начал рассказывать историю о женщине, которую он когда-то знал. Они поднялись к форту, и сидели там, и выпивали, и рассказывали истории. Пришел Мелмордха и сказал, что Бродир, ярл Оркнейский и он придумали, как обойти пророчество колдуньи.
— Сражаться на Пасху, — сказал Мюртах. Мелмордха покачал головой:
— Нет, у нас недостаточно продовольствия в городе, чтобы дотянуть далеко за Страстную пятницу, в любом случае. Воинов будет нечем кормить. Ирландцы разбили лагеря между этим местом и скалами Ховта.
— Сегодня в полдень несколько их всадников были на дальнем берегу, — сказал Бьорн. — Они могут попробовать подобраться, чтобы поджечь корабли.
— Я позабочусь об этом. Есть запруда, то, что вы, викинги, называете хоп — сразу за лагерем короля. Бродир намерен вывести свои корабли из реки ночью, проплыть вокруг запруды и стать там на якорь. А мы все выйдем завтра перед рассветом, и они окажутся окружены — пойманы между Бродиром и нами. Бродир возьмет всех своих людей и половину людей Оркнея.
— Когда завтра будет прилив? — спросил Бьорн.
— Как раз на рассвете. Он тогда будет в состоянии добраться до запруды.
— Завтра Страстная пятница.
— Да. Если они не сдадутся, когда увидят, что мы их окружили со всех сторон, мы должны будем начать сражаться, но я думаю, что короли поднимутся и удалятся, когда увидят нас вокруг.
Бьорн пожал плечами:
— А если они атакуют Бродира как раз тогда, когда он будет высаживаться?
— Он бросит якоря в запруде и будет стоять так, пока мы не подойдем туда.
— Это звучит… все правильно.
— Спасибо, — сказал Мелмордха, — за твое одобрение.
Он поднялся и ушел. Торстейн пошел за ним поговорить, а Эйнар, Бьорн и Мюртах остались одни в зале.
Мюртах достал свою арфу и сыграл часть песни Дьердр. Эйнар сказал:
— Моя женщина хочет, чтобы ты играл ей, иногда. Голова Бьорна немного дернулась. Мюртах сказал:
