Один из воинов поприветствовал Урхи-Тешшуба и провёл его в зал с массивными колоннами, где император обычно принимал гостей. Каменные львы и сфинксы охраняли дверь, а также порог зала архивов, хранивших воспоминания о победах хеттской армии. В этом помещении, воплощавшем собой непобедимость империи, Урхи-Тешшуб почувствовал себя выросшим и уверенным в своей силе.
Два человека вошли в зал. Первым был император Муваттали — пятидесятилетний мужчина среднего роста, с толстым туловищем и короткими ногами. Он постоянно мерз, и ему пришлось закутаться в длинный плащ из красной и черной шерсти. В его карих глазах всегда читалась тревога.
Вторым человеком был Хаттусили, младший брат императора. Маленький и щуплый, с завязанными лентой волосами, серебряным колье на шее и браслетами на левой руке, он был одет в платье из разноцветной ткани, оставлявшее плечи открытыми. Жрец богини солнца, он был женат на умной и влиятельной красавице Путухепе, дочери высшего жреца. Урхи-Тешшуб ненавидел их обоих, но охотно прислушивался к их советам. В глазах нового главнокомандующего Хаттусили был всего лишь интриганом, прячущимся в тени власти, чтобы завладеть ею в подходящий момент.
Урхи-Тешшуб встал на колени перед отцом и поцеловал ему руку.
— Ты нашел военачальника Бадуха?
— Да, отец. Он прятался в крепости Мазат.
— Как он объяснил свое поражение?
— Он угрожал мне, и я его убил. Правитель крепости присутствовал при нашем разговоре.
Муваттали повернулся к брату.
— Ужасная трагедия, — сказал Хаттусили. — Но ничто не возвратит к жизни побежденного полководца. Его исчезновение похоже на наказание богов.
Урхи-Тешшуб не скрывал своего удивления. Впервые Хаттусили встал на его сторону!
— Мудрые слова, — согласился император. — Хеттский народ не любит поражений.
— Я сторонник немедленного завоевания Амурру и Ханаана, — сказал Урхи-Тешшуб. — А затем мы должны напасть на Египет.
— Царская Стена образует серьезную линию защиты, — заметил Хаттусили.
— Обманчивое представление! Крепости расположены слишком далеко друг от друга. Мы осадим и захватим их одним махом.
— Этот оптимизм мне кажется чрезмерным. Разве Египет не продемонстрировал совсем недавно мощь своей армии?
— Египетской армии удалось победить только трусов! Когда египтянам придется столкнуться с хеттами, они обратятся в бегство.
— Ты забываешь о существовании Рамзеса?
Вопрос императора успокоил сына.
— Ты поведешь в бой армию-победительницу, но эту победу надо хорошенько подготовить. Развязывать войну вдали от наших городов — значит совершить серьезную ошибку.
— Но… где же мы будем сражаться?
— Там, где египетская армия будет далеко от своих территорий.
— Вы хотите сказать…
— В Кадеше. Именно там будет битва, где Рамзес потерпит поражение.
— Я предпочел бы провинции Фараона.
— Я тщательно изучил донесения наших осведомителей и сделал выводы из поражения Бадуха. Рамзес — настоящий полководец, гораздо более опасный, чем мы предполагали. Нам необходимо провести тщательную подготовку.
— Мы напрасно потеряем время!
— Нет, сын мой. Мы должны атаковать с силой и точностью.
— Наша армия намного превосходит египетскую! Мы сильны, а точность я смогу продемонстрировать, воплощая мои собственные планы. У меня уже сложилось четкое мнение, разговоры бессмысленны. Мне будет достаточно командовать, чтобы заставить войска нанести сокрушительный удар.
— Я правлю Хеттской империей, Урхи-Тешшуб. А ты будешь действовать по моим приказам. Сейчас иди готовься к церемонии, через час я буду выступать перед придворными.
Император вышел из колонного зала.
Урхи-Тешшуб накинулся на Хаттусили.
— Ты стараешься препятствовать моим предложениям, не так ли?
— Я не занимаюсь делами армии.
— Ты смеешься надо мной? Иногда я задаю себе вопрос, не ты ли в действительности правишь империей?
— Не оскорбляй величие своего отца. Муваттали — император, а я, как могу, служу ему.
— Ожидая его смерти!
— Ты говоришь, не думая.
— Этот двор — сборище интриганов, а ты их великий руководитель. Но не надейся на успех.
— Ты несправедливо обвиняешь меня в совершенно чуждых мне делах. Ты даже не допускаешь, что человек может умерить свое властолюбие?
— Но ты не такой человек, Хаттусили.
— Думаю, тебя бесполезно переубеждать.
— Совершенно бесполезно.
— Император назначил тебя главнокомандующим армии и был прав. Ты — прекрасный воин, наши войска доверяют тебе, но не надейся, что ты будешь действовать по своему усмотрению и бесконтрольно.
— Ты забываешь одну важную вещь, Хаттусили: у хеттов армия устанавливает законы.
— Знаешь ли ты, что любит большинство людей нашей страны? Их дома, их поля, их виноградники, их скот…
— Ты проповедуешь мир?
— Насколько я знаю, война еще не объявлена.
— Любой, кто выступит в пользу мира с Египтом, должен рассматриваться как предатель.
— Я запрещаю тебе искажать мои слова.
— Уйди с моей дороги, Хаттусили. В противном случае ты об этом пожалеешь.
— Угроза — оружие слабых.
Сын императора положил руку на рукоятку меча. Хаттусили вызывающе смотрел на него.
— Ты осмелишься поднять оружие на брата Муваттали?
Урхи-Тешшуб вполголоса выругался и покинул большой зал, со злостью печатая шаг по плитам.
Все знатные люди империи собрались, чтобы услышать речь императора. Среди них были Урхи-Тешшуб, Хаттусили, Путухепа, главные жрецы бога грозы и богини солнца, начальник рабочих отрядов и управляющий рынками.
Провал плана по внесению беспорядков в египетских провинциях потряс всех. В том, что виновником поражения был Бадух, умерший ужасной смертью, никто не сомневался. Но какой план действий предложит Муваттали? Военная знать, возбужденная горячими речами его молодого сына, стояла за немедленную и прямую войну с Египтом. Могущественные торговцы, обладавшие значительной финансовой властью, предпочитали продление состояния «военного мира», который благоприятствовал развитию торговых отношений. Хаттусили принял всех представителей и посоветовал императору не пренебрегать их точкой зрения. Хеттская империя была страной, по территории которой проходили пути караванов, плативших большие налоги, приносившие прибыль хеттскому государству и военной знати. Каждый осел в среднем перевозил 65 кг различных товаров и до 85 кг ткани! Как в городах, так и в деревнях торговцы открыли центры продажи, действующие благодаря запланированным поставкам продуктов, проверкам перевозок, признанием долгов и особым юридическим процедурам. Если, к примеру, торговец совершил убийство, то он мог избежать суда и тюрьмы, заплатив значительную сумму за свою свободу.
Армия и торговля были теми столпами, на которые опиралась власть императора. Он не мог обойтись как без первой, так и без второй. Так как Урхи-Тешшуб стал кумиром военных, Хаттусили позаботился о том, чтобы быть лучшим другом торговцев. Что касается жрецов, то все они находились под властью его супруги Путухепы, происходившей из самой богатой аристократической семьи Хеттской империи.
Муваттали был слишком проницательным, чтобы не заметить всю напряженность скрытой борьбы между его сыном и его братом. Представляя каждому ограниченную зону влияния, он удовлетворял их властолюбие и оставался хозяином положения, но как долго? Вскоре ему придется принять решение.
Хаттусили не выступал против захвата Египта, но при условии, что Урхи-Тешшуб не будет провозглашен героем-победителем и будущим императором. Следовательно, ему нужно было завоевать большой авторитет у армии и постепенно ослабить власть Урхи-Тешшуба. Не являлась ли для сына императора почетная смерть в бою самым желанным выходом из положения?
Хаттусили отдавал должное методам правления Муваттали и был бы рад служить ему, если бы не Урхи-Тешшуб, грозивший нарушить равновесие в империи. Муваттали не ожидал от своего сына ни уважения, ни благодарности, так как у хеттов семейные узы имели лишь весьма относительную важность. По законам Хеттской империи кровосмешение не запрещалось при условии, что оно никому не причиняло вреда. Что же касается изнасилования, то оно не влекло за собой тяжких наказаний и даже не каралось, если существовало простое предположение о согласии со стороны пострадавшей женщины. И то, что сын убивал отца, чтобы захватить власть, никоим образом не противоречило принципам общественной морали.
Назначение главнокомандующим армии Урхи-Тешшуба было гениальной идеей. Сын императора, занятый утверждением своего авторитета, по крайней мере, в ближайшее время не будет думать об устранении отца.
