— Все-таки Он велик и могуществен…
— Пусть Он докажет нам это!
— Как?
— А вот пусть спасет Византию! — надменно сказал Руар.
В это время с моря задул шквалистый ветер. Все взглянули на небо. Оно совершенно изменило свой цвет. Прежней синевы как не бывало. Горизонт грозно потемнел. Мрачная, грозная туча, со свинцовым отливом, надвигалась на Византию.
— Пожалуй, будет буря, — спокойно проговорил Руар, — хорошо, что она застает нас здесь, а не в море…
— Да, — согласился с ним Дир, — жаль, что мы не переволокли всех наших стругов, здесь бы им было совсем спокойно…
— Все равно: буря теперь нам не страшна, — сказал Руар.
— Ты думаешь?
— Уверен! Разве мы не в гавани… Посмотри, как усердно работают наши…
Варяги, не обращая внимания на надвигавшуюся бурю, продолжали свое дело… Струг за стругом вытаскивали они на берег и тащили по укатанной дороге к спуску по другую сторону заграждений… Число судов в заливе все увеличивалось..
Варяги так были уверены в своей удаче, что не обращали внимания на то, что делается в осажденном городе.
А между тем во Влахерне весь Константинополь от млада до велика молился пред вратами Богородичной церкви.
Патриарх на глазах всего собравшегося народа, с подобающими песнопениями, вынул из сокровищницы святую ризу. Возложив на голову, патриарх вышел из храма при громком пении хвалебного гимна.
Весь народ, как один человек, пал на колени, лишь только из дверей храма показалось патриаршее шествие.
— Владычица Пресвятая, заступи, спаси и помилуй нас! — взывал народ, с надеждой и умилением обращая взор свой к ветхой одежде, лежавшей на главе патриарха.
А тот твердыми шагами шёл к берегу Золотого Рога. Лицо его, обыкновенно бесстрастное, теперь сияло вдохновенным восторгом. Фотий уверенно шел к воде.
Вот он и все духовенство уже на берегу.
Народ замер в томительном ожидании. Слышны были только отдаленный свист ветра да клокотание воли…
Патриарх снял со своей головы драгоценную одежду, осенил себя крестным знамением и поцеловал край ее.
— Владычица небесная! — громко, во весь голос, произнес он, так что его далеко было слышно среди наступившей тишины. — Владычица небесная! Ты — наше убежище, Ты — наша сила, на Тебя уповаем мы!.. Пречистая, покровом своим огради, спаси и помилуй нас!
— Помилуй нас! — как эхо, повторил за патриархом весь народ.
Раздалось торжественное пение хвалебного гимна Богородице.
Настало мгновение, когда всё на берегу замерли…
Все видели, как Фотий опустил драгоценную одежду на волны Пропондиты.
И как раз в это время совсем близко на волнах залива забелели косые паруса варяжских стругов…
Неужели город святого Константина погибнет?..
Патриарх еще раз опустил святую одежду, и вдруг все в ужасе заметили, как померк дневной свет. Грозная туча покрыла все. Небо потемнело. Среди дня наступила ночь.
Вдруг все стихло. Это была зловещая тишина, длившаяся не дольше мгновения. Налетел с ужасающей силой шквал, другой, третий, залив заревел, засверкала молния… Началась буря, какой не помнили даже старожилы… Легкие варяжские струги, как щепки, подхватывал ветер, кружил в воздухе, бросал на волны, выбрасывал их затем на прибрежные скалы. Среди воя бури, рева ветра слышен был треск разбивавшегося о камни дерева, крики погибающих и торжественное пение ликовавшего народа: — Тебе, Военоначальнице славной, — победная песнь: Ты избавляешь нас от ужасного врага…
Часть пятая
Затихшая гроза
Страшная, небывалая по силе буря грохотала, круша и разметывая все, что попадалось на ее пути.
Среди внезапно наступившей тьмы сверкали зигзагами, как огненные змеи, бесчисленные молнии. Раскаты грома оглушали людей.
Было нечто ужасное, несокрушимое в этом, подавлявшем своим величием, страшном явлении природы. Весь Константинополь видел в нем чудо Пресвятой Девы и, хотя буря ревела и бесновалась, все застыли на берегу. Никто не уходил, несмотря на то, что опасность грозила, как константинопольцам, так и несчастным варягам.
Об опасности никто не думал, только восторг наполнял сердца…
То, что творилось в проливе, трудно описать. Когда началась буря, большинство людей было на судах. Славяне, которых среди варягов было большинство, мало были знакомы с морем. Для них эта маленькая тучка на горизонте ничего не значила. Норманны тоже не обратили на нее никакого внимания. Они были так беспечны, что не позаботились даже укрыть свои легкие струги у берега, и налетевший шторм застал их совершенно врасплох. Буря разразилась совершенно неожиданно для варягов. Они слышали рев, видели громадные надвигавшиеся на них валы, чувствовали, что какая-то страшная, неведомая, непреодолимая сила поднимает струги, кидает на прибрежные камни…
Крики отчаяния, проклятия, стоны смешивались с ревом бури.
Константинополь торжествовал.
Всё чувствовали, что опасность теперь миновала…
Патриарх с драгоценной одеждой Пресвятой Девы, духовенство и двор поспешили удалиться во Влахернский храм в самом начале бури.
Во Влахернском храме пережидал бурю Фотий. Эпарх и Василий Македонянин были с ним.
— Святейший! — с восторгом воскликнул Македонянин, обращаясь к Фотию, — это чудо!
— Ты сам это видишь, Василий! — отвечал, кротко улыбаясь, патриарх.
Богослужение длилось до тех пор, пока не начала утихать буря. Снова прояснился небосвод, засияло солнце, залив успокаивался…
— Василий! — сказал Фотий Македонянину, когда рев бури стих, — наша радость безмерна, мы спасены, но не забудем и о друзьях наших, переживающих ужасные мгновения…
— О ком ты говоришь, святейший? — спросил Василий.
— Вспомни Вардаса, он ничего еще не знает о чудесном событии…
— Прости, великий! В волнении я действительно позабыл о нем…
— Так поспеши же к нему и принеси ему это радостное известие…
Вардас действительно ничего не знал о происходившем в эти часы. Он жалобно звал своих людей, врача — никто не откликался на зов больного. Старик прислушивался к реву бури, к грохоту рушившихся построек и приписывал весь этот шум неистовству ворвавшихся в город варягов, ожидая с минуты на минуту их появления.
Мучительные страшные мгновения переживал этот человек. Вардас удивлялся только тому, что окна его палаты не озарены пламенем. Он знал, что варвары при нападении поджигают занятые ими города.
Вдруг раздался шум поспешных шагов.
«Варяги… конец!..» — подумал он и закрыл глаза.
Но вместо страшных варваров в покой старого правителя вбежал Василий, только что вернувшийся из Влахернского храма.
Македонянин был бледен и взволнован.
— Вардас, Вардас! — громко кричал он, — слышишь ли ты меня? Чудо! Чудо!
Услышав знакомый голос, старик открыл глаза.
— Это ты, Василий! — произнес он, — мне казалось, что я уже умер. О каком чуде ты сообщаешь мне?
— Пресвятая Дева спасла Константинополь: страшной бурей, рев которой ты слышишь, суда варваров разбиты, опасности более нет.
— Слава Владычице! — прошептал Вардас. — Но расскажи мне, Василий, все подробно. Я ведь ничего не знаю…
Македонянин рассказал все, что ему было известно.
Аскольд и Дир только чудом спаслись от гибели во время постигшего их войско несчастья.
Они находились на суше в то время, когда началась буря. Это их и спасло. Аскольд внезапным порывом ветра был так брошен о землю, что лишился чувств. Заметив это, Дир кинулся ему на помощь, но новый шквал сбил и его. В это время несколько дружинников, забывая об опасности, кинулись на помощь к своим князьям и оттащили их с открытого берега в более защищенное место.
Когда буря стала стихать, едва пришедшие в себя варяги с удивлением увидали странного, одетого в лохмотья человека, бегавшего среди них без всякого страха.
Те из них, которые знали византийское наречие, разобрали слова:
— Велик Бог во святой Троице! Разумейте, грешники! Нет конца Его силе, могуществу, крепости! В морских пучинах потопил Он сонмище нечестивых и теперь на варварах, явившихся ко святому городу, Он доказал свою силу… Слава Ему Единому, Великому, Предвечному…
Этот бесстрашный человек, был юродивый Андрей.
— Слава Тебе, показавшему нам свет! — выкрикивал он, захлебываясь словами. — Слава отныне и во веки веков! Только слепой не увидит совершенного Тобою чуда, только немой не возвестит о нем, только глухой не услышит про него. Слава, слава Тебе, Предвечному! Смотрите, язычники, изумляйтесь и трепещите: Божье видение, божественное чудо свершилось пред вами. Бог явился вам в реве бури, в вихре, в громе, в молнии… Изумляйтесь, и да озарит вас и сердца ваши свет христианской истины…
