Наступило воскресенье. Спокойствие и безоблачное веселье этого дня омрачились лишь небольшой неприятностью: три постояльца, жившие в бараке, исчезли ночью, захватив свои вещи. За пансион у них было уплачено сполна, но было как-то не принято съезжать без всяких объяснений, не предупредив за неделю. Дэлли сказал Динни, что, по его мнению, тут не обошлось без Пэдди Кевана. Он и Дэлли посулил устроить на свой рудник, который вот-вот должен открыться по дороге на Лейвертон, но поставил условием, чтобы тот явился на работу не позже чем в понедельник утром. Дэлли сказал, что с ним этот номер не пройдет. Он сам знает, что для него хорошо. А дуракам закон не писан.
Что бы это могло значить? Салли была удивлена и опечалена. Быть может, Пэдди решил ей отомстить, свести с ней счеты за то, что она выгнала его из дому, и это, так сказать, первый его шаг? Однако Пэдди Кевану с его мелкой злобой не удастся запугать ее и вывести из себя.
Дик хотел в то же утро перенести свои книги и одежду в освободившуюся комнату, но Салли ни за что не позволила.
— Завтра я выскребу здесь все и проветрю как следует, дружок, — обещала она. — Я не хочу, чтобы ты спал в комнате, где еще сохранился запах Пэдди.
Дик подтрунивал над ней, но и его самого тревожила выходка Пэдди. Какая низость лишить Салли всех постояльцев. Дик был убежден, что Дэлли прав: наверняка Пэдди подстроил эту штуку с их отъездом.
— Ерунда! — беспечно сказала Салли. — Пущу новых жильцов, Пэдди Кеван не помешает мне заниматься моим делом.
Том и Дик стали уговаривать ее не брать больше постояльцев. Пусть даст себе передышку, отдохнет немного от вечной стряпни и стирки.
— Глупости, — воскликнула Салли, радуясь в душе, что они заботятся о ней, но не желая уступать им. — Я люблю быть независимой и иметь хоть немного собственных денег. Но в нашем доме мы, пожалуй, не будем больше сдавать комнаты.
Все-таки день прошел очень приятно. Мальчики были дома, возились во дворе, помогали ей мыть посуду, а после обеда болтали с Моррисом и Динни.
В то воскресенье у всех было как-то особенно легко на душе: не было Пэдди и никто не вмешивался в разговоры и не ворчал на Лала и Дэна, когда они начинали дурачиться. После обеда мальчики сидели на веранде и слушали рассуждения Морриса и Динни о внешней политике Англии и о том, в какой мере лейбористское правительство Австралии станет поддерживать метрополию, если будет война.
После жарких споров о политике Динни перевел разговор на более безопасную тему. В то время в парламенте рассматривался законопроект о пособиях для рудокопов, живо интересовавший жителей приисков.
— Нынче, как я погляжу, на рудниках куда больше несчастных случаев, чем прежде, да и профессиональные заболевания стали чаще, — сказал Динни.
— За прошлый год зарегистрировано девять покойников и четыреста тридцать семь сильно покалеченных, — отликнулся Том, у которого всегда были наготове цифры и факты.
— Так ведь и народу на рудниках теперь куда больше работает, — заметил Моррис. — Свыше пяти тысяч! А если считать с издольщиками, то и все десять будет.
— Что верно, то верно, — согласился Динни. — Но и работать стало опаснее. В старых забоях частенько бывают обвалы, да и выработки проходят куда глубже.
— В прежние времена хозяева только о том и думали, как бы выбрать из рудников побольше золота, — вмешался в разговор Дик. — А теперь все делается на научной основе.
— Так-то оно так, — с сомнением отозвался Динни, — а только рудокопу от этого вроде не легче. Я тут на днях разговорился с Бобом Гиллеспи — тем самым, что на Золотой Подкове штейгером работает. Ребята говорят, он в камнях здорово разбирается — точно открытую книгу читает.
«Геологи, Динни, — сказал он мне, — всякий камень тебе назовут, только покажи. А где искать золото — не знают. И задали же им работу эти рудники! Но они так и не нашли ничего. Все золото найдено бывалыми рудокопами и старателями. Посмотри, — говорит, — Динни, на карту выработок. До чего густо они тут все оплели — точно морские водоросли».
— Ну, а что вы скажете насчет алмазных буров? — рассмеялся Дик. — И насчет того, как нам удалось избавиться от «сульфидного пугала»? Что ж, наука, по-вашему, здесь ни при чем? Да разве в Калгурли не забила после этого новая жизнь?
— Чего уж там говорить, — усмехнулся Динни. — Но эта же самая наука помогла хозяевам прибрать к рукам горную промышленность. А что она сделала для рабочих? Вот вы мне что скажите. Там, где забойщики, работая вручную, обходились фунтом взрывчатки, теперь закладывают целые ящики. А сколько пыли от механических буров! Неимоверное количество — об этом говорил и секретарь профсоюза, когда выступал перед комиссией.
— И он безусловно прав. — Прежде чем продолжать, Моррис задумчиво затянулся. — Уже и без того было достаточно пыли и газов, а тут еще этот цианистый песок, который ввели сейчас для закладки. Он совсем отравил воздух в шахтах. Интересно, новый законопроект предусматривает улучшение условий труда, установку новых креплений и вентиляционных устройств или же только выдачу пособий рудокопам, заболевшим чахоткой и силикозом?
— В том-то и дело, отец, — сказал Том. — Секретарь союза Джек Додд как раз и старается доказать этим политикам, что билль далеко не решает всех вопросов. Так как пыли и газов становится все больше, нам нужна более усовершенствованная вентиляция, действительно очищающая воздух от пыли, нужны рабочие инспектора, которые пеклись бы об интересах рудокопов, работающих в трудных условиях. Ведь закон о компенсации за увечье не распространяется на рудокопов, пострадавших из-за вредных условий работы в руднике, вот мы и должны бороться за их интересы. Мы требуем, чтобы профессиональные заболевания были приравнены к увечью, полученному на производстве: разве это не все равно, что сломать себе шею?
— Еще неизвестно, что лучше — когда кусок руды застрянет в легких или когда он стукнет тебя по башке. Правда, Томми?
— Вот именно. — Том весело улыбнулся на замечание Дика. — Но хозяева взвыли. Они уверяют, что «промышленность не выдержит таких накладных расходов». Слишком много этих «наглотавшихся пыли» и больных туберкулезом. По сообщению доктора Кампстона, которое он сделал комиссии года два или три назад, тридцать три процента рудокопов, работающих под землей, и двадцать семь процентов из числа тех, кто работает на обогатительных фабриках, больны фиброзом. По его подсчетам, средняя продолжительность жизни забойщика — сорок два года.
— Ради бога. Том, — в ужасе вскричала Салли при мысли, что и его ждет такая судьба, — подыщи себе другую работу! Мне даже подумать страшно, что ты и дальше будешь работать под землей.
— Не бойся, мама, — поспешил успокоить ее Дик. — Мы и оглянуться не успеем, как Том будет депутатом от нашего округа.
— Можете быть уверены, — поддержал Динни. — Но Том правильно говорит. Компании на все пойдут — лишь бы не пропустить ни одного пункта, который мог бы ударить по их карману. Эка важность — несколько сот человеческих жизней! Что им жизнь рудокопа? Хозяев волнует только одно — дивиденды. Они, конечно, не против, если правительство выделит на больных рудокопов тысяч десять фунтов из фондов вспомоществования, будет давать обреченным людям по двадцать пять шиллингов в неделю и подбросит тысченку-другую на санаторий в Вуролу, чтобы им было где помереть. Ведь все это идет опять-таки из кармана рабочего! А сами они по доброй воле и пальцем не шевельнут для рудокопа.
— Надо заставить горнопромышленников оказывать систематическую помощь людям, которые лишились трудоспособности на их предприятиях, — сказал Том.
— Внимание, внимание! — воскликнул Дик.
Но Том был слишком взволнован, чтобы почувствовать иронию в возгласе брата.
— За последние двадцать лет горные компании Западной Австралии выплатили своим акционерам двадцать два миллиона восемьсот тридцать восемь тысяч четыреста двадцать фунтов одних дивидендов, — продолжал он. — А много ли толку от всех этих миллионов? Была ли хоть частица из них истрачена на то, чтобы улучшить условия жизни рабочих? Сделали хозяева хоть что-нибудь для городского благоустройства? Попытались ли организовать хотя бы самую ничтожную помощь рудокопам, потерявшим трудоспособность? Провели ли хоть одно общественное мероприятие в их интересах?
— А как же! Водоразборная колонка на площади, — подал голос Дэн.
Все расхохотались.
— Виноват, я и забыл про колонку, Дэн, — ласково поддержал Том растерявшегося мальчика. — В Южной Африке владельцы рудников выделили пятьдесят тысяч фунтов на постройку санатория и дают ежегодно пять тысяч на его содержание. А у нас, даром что горные компании получают самые большие в мире прибыли, хозяева ровным счетом ничего не сделали для рабочих. Чарли О'Рейли говорит, что такой паршивой дыры, как Золотая Миля, он нигде не встречал, а уж он-то на своем веку повидал достаточно. Пора, говорит он, заставить горную промышленность послужить и народу.
