Когда Сюй Чу привезли в лагерь, Цао Цао распорядился передать раненого на попечение лекаря, а сам выступил против врага. Лю Бэй с войском вышел ему навстречу и приказал Лю Фыну вступить в поединок.
– Башмачник! – бранью ответил Цао Цао. – Ты всегда посылаешь драться свое отродье! Вот я вызову своего сына, так он твоего щенка смешает с грязью!..
Обозленный Лю Фын с копьем наперевес рванулся к Цао Цао. Но тот послал в бой Сюй Хуана. После нескольких схваток Лю Фын обратился в бегство. Тогда Цао Цао дал сигнал начинать большой бой. Но вдруг позади загремели барабаны, затрубили рога. Опасаясь неожиданного удара с тыла, Цао Цао отступил на заставу Янпингуань. В смятении воины его топтали друг друга. Противник, не давая им передышки, подошел к заставе и поджег восточные и южные ворота; за северными и западными воротами слышались крики и барабанный бой. Цао Цао вырвался с заставы, но путь ему преградил Чжан Фэй, а сзади ударил Чжао Юнь, и со стороны Баочжоу – отряд Хуан Чжуна. Войско Цао Цао было разбито, военачальникам едва удалось спасти его самого.
Но, добравшись до входа в долину Сегу, они увидели впереди облако пыли – подходил какой-то отряд.
– Если это засада, нам конец! – воскликнул Цао Цао.
К счастью, это оказался его сын, Цао Чжан. Отважный воин, искусный стрелок из лука, он обладал такой силой, что голыми руками мог справиться с диким зверем. Цао Цао часто говорил ему:
– Ты больше любишь лук и коня, чем учение! В этом нет ничего почетного для тебя. Ты не простолюдин!
На это Цао Чжан отвечал:
– Если я хочу стать истинно великим мужем, мне надо брать пример с Вэй Цина и Хо Цюй-бина. Я должен совершать подвиги в пустынях, побеждать несметные полчища, из конца в конец пройти Поднебесную. Где тут думать об учении?
А когда Цао Цао спрашивал своих сыновей, кем они хотят быть, Цао Чжан обычно отвечал:
– Хочу быть полководцем!
– Что же нужно для того, чтобы стать полководцем? – спрашивал Цао Цао.
– Носить латы и держать в руках оружие, не бояться трудностей и самому вести вперед своих воинов, поощрять и наказывать по заслугам, – отвечал Цао Чжан.
Цао Цао смеялся.
В двадцать третьем году периода Цзянь-ань [218 г.] в областях Ухуань и Дайцзюнь вспыхнуло народное волнение. Цао Цао послал туда Цао Чжана с пятидесятитысячным войском и сказал на прощание:
– Помни: дома мы – отец и сын, на службе – государь и подданный. Закон нелицеприятен и не пощадит тебя. Будь осторожен.
Цао Чжан впереди своих воинов с боями дошел до Санганя, и вскоре все северные земли оказались в его руках.
Когда Цао Чжан узнал, что отец его находится в Янпингуане, он поспешил к нему на помощь.
– Пришел мой рыжебородый сын! – обрадовался Цао Цао. – Ну, теперь я разобью Лю Бэя!
Он остановил войско и расположился лагерем у входа в долину Сегу.
Вскоре Лю Бэю стало известно, что Цао Чжан привел свое войско к Цао Цао.
– Кто сразится с Цао Чжаном? – спросил Лю Бэй.
– Если разрешите, я! – отозвался Лю Фын.
– И я! – воскликнул Мын Да.
– Идите вместе, и мы посмотрим, кто из вас совершит подвиг! – решил Лю Бэй.
Лю Фын и Мын Да, каждый с пятитысячным отрядом, двинулись навстречу врагу. Первым шел Лю Фын, за ним следовал Мын Да. Цао Чжан выехал вперед и скрестил оружие с Лю Фыном, который после третьей схватки обратился в бегство.
Тогда на поединок вышел Мын Да. Но едва противники успели скрестить оружие, как в войске Цао Чжана поднялся переполох. Оказалось, что с тыла напали на него отряды военачальников Ма Чао и У Ланя. Мын Да сейчас же присоединился к ним. Зажатый с двух сторон, Цао Чжан обратился в бегство и лицом к лицу столкнулся с У Ланем. В яростной схватке Цао Чжан ударом алебарды сбил У Ланя с коня. Но жестокое сражение продолжалось. Видя всю бесплодность попыток добиться победы, Цао Цао отдал приказ отступать в долину Сегу и укрепиться в лагере.
Бои не возобновлялись, но противники продолжали стоять на одном месте. Цао Цао не раз пытался пробиться вперед, однако Ма Чао упорно преграждал ему путь. Цао Цао хотел прекратить войну и вернуться в столицу, но его удерживал страх перед насмешками Лю Бэя.
Как-то чиновник, ведавший кухней, принес на обед Цао куриный суп. Заметив в чашке куриное ребро, Цао Цао задумался. В это время в шатер вошел Сяхоу Дунь и спросил, какой пароль назначить на ночь.
– Куриное ребро, куриное ребро! – машинально ответил Цао Цао.
Сяхоу Дунь оповестил об этом всех военачальников. Начальник походной канцелярии чжу-бо Ян Сю сразу же приказал своим людям укладываться и собираться в дорогу. Кто-то сказал об этом Сяхоу Дуню. Он встревожился и пошел к Ян Сю:
– Почему вы начали собираться?
– По вашим словам я понял, что Вэйский ван принял решение уходить отсюда, – ответил Ян Сю. – На куриных ребрышках мяса мало, а бросить жалко. Победы нам здесь не добиться, а если отступить – Вэйский ван станет жертвой насмешек Лю Бэя. Но стоять на месте тоже бесполезно. Вот я и думаю, что не позже завтрашнего дня мы тронемся в обратный путь. Мои люди заранее укладываются, чтобы избежать суеты.
– Вы читаете мысли Вэйского вана! – воскликнул пораженный Сяхоу Дунь и тоже стал собираться в дорогу. Его примеру последовали другие военачальники.
В ту ночь неспокойно было на душе у Цао Цао. Взяв секиру, он вышел из шатра и заметил, что в лагере Сяхоу Дуня воины укладываются в дорогу. Встревоженный Цао Цао вызвал военачальника и спросил, что случилось.
– Ян Сю сказал, что вы решили возвращаться в столицу, – ответил Сяхоу Дунь.
Тогда Вэйский ван послал за Ян Сю, и тот рассказал, на какую мысль навела его история с куриным ребром.
– Как ты смеешь распускать слухи и подрывать боевой дух моих воинов? – разгневался Цао Цао и приказал страже вывести и обезглавить Ян Сю, а голову его в назидание другим выставить у ворот лагеря.
Ян Сю был человек необузданный и слишком самоуверенный, к тому же он обладал большими талантами, и это особенно вызывало зависть Цао Цао. Однажды был такой случай. Вэйский ван задумал устроить цветник; когда все было готово, он пришел, посмотрел и, не высказывая ни одобрения, ни порицания, взял кисть и написал на воротах сада только один иероглиф. Никто не понял его смысла, но Ян Сю догадался.
– Чэн-сяну не понравилось, что садовые ворота слишком широки, – сказал он.
Ворота переделали и вновь пригласили Цао Цао. На этот раз он остался доволен и спросил:
– Кто отгадал мою мысль?
– Ян Сю, – ответили приближенные.
Цао Цао похвалил его, но в душе невзлюбил еще больше.
Чэн-сяну постоянно казалось, что его хотят убить, и он часто повторял приближенным, стараясь их напугать: «Я могу убить во сне. Не подходите ко мне, когда я сплю!»
И вот как-то днем он спал в шатре. С его ложа сползло одеяло и упало на пол. Один из слуг подбежал и хотел поднять одеяло, но Цао Цао вдруг вскочил, схватил меч и зарубил слугу, а потом снова лег и уснул.
Проснувшись в полдень, он спросил, кто убил его слугу. Ему рассказали, как все случилось. Горько зарыдав, Цао Цао приказал с почестями похоронить убитого.
Все поверили, что чэн-сян действительно убил слугу во сне, и только Ян Сю понял истину. Перед самой церемонией погребения он воскликнул, глядя на умершего:
– Чэн-сян не спал, а вот ты уснул!
Цао Цао услышал это и больше прежнего возненавидел Ян Сю.
Зато третий сын Цао Цао, по имени Цао Чжи, очень любил Ян Сю и проводил с ним в беседах целые ночи.
Когда Цао Цао собирался назначить Цао Чжи своим наследником, он созвал на совет своих приближенных. А старший сын, Цао Пэй, узнал об этом и пригласил к себе старшину дворцового хора по имени У Чжи. Но так как Цао Пэй боялся отца, то он приказал пронести У Чжи во дворец в большом ящике, сплетенном из бамбука, и говорить всем, что в ящике лежат шелковые ткани. Однако Ян Сю узнал об этом и рассказал Цао Цао, а тот распорядился держать дворец Цао Пэя под неусыпным наблюдением. Цао Пэй в страхе спросил У Чжи, что теперь делать.
– Не беспокойтесь! – ответил тот. – Завтра мы положим в этот же ящик шелковые ткани и опять внесем его к вам. Этим мы отвлечем подозрения вашего отца.
На следующий день во дворец снова принесли ящик, и наблюдающие, заглянув в него, ничего там не нашли, кроме тканей. Они донесли об этом Цао Цао, и у того зародилось подозрение, не хочет ли Ян Сю погубить Цао Пэя, и его ненависть к Ян Сю усилилась.
Однажды Цао Цао решил испытать способности сыновей и приказал им выйти из города через южные ворота, а сам заранее приказал страже никого не выпускать.
Первым к воротам подошел Цао Пэй. Стража его задержала, и он возвратился ни с чем. Тогда Цао Чжи спросил у Ян Сю, как ему поступить, если стража не пропустит его.
– Великий ван приказал вам выйти из города, – сказал Ян Сю. – Отрубите головы тем, кто вас задержит, – вот и все!
Цао Чжи поскакал к воротам. Стража преградила ему путь.
