слагало Большеземельскую тундру, Северный Урал и оконечность Новой Земли севернее Маточкина Шара.
Находки двух экспедиций Журавского принесли первые реальные подтверждения гипотезы Чернышева, прояснили возраст напластований. Стало ясно: в молодой Уральский складчатый пояс магмы выбросили медь, железо, молибден, хром... На древней же платформе Большеземельской тундры, где в силурийский период плескалось теплое море и росли гигантские папоротники, надо было искать и нефть, и каменный уголь.
— Существует догадка, — учил знаменитый геолог Журавского, — что во время наступания океана на сушу там отлагаются соли. А когда теплые воды отступают, меняя климат, возникают условия для образования каменного угля. Вы же, батенька мой, привезли с берега Адзьвы существенные доказательства этой теории. Но их мало, архимало! Силурийское море отступило, гигантские папоротники погибли. Но это вами подтверждено только в разломе Адзьвы. А где южные границы бывшего моря? Где? Куда простиралось оно, это силурийское море, на востоке и западе? Очертив границы моря, мы очертим район поиска горных богатств — такова наша задача! А угольки нужны. Ох как нужны они для великой морской дороги вдоль побережья Ледовитого океана! — восклицал Чернышев.
План маршрута этого года, составленный профессором при активной помощи Журавского, после его выполнения должен был дать ответы на эти вопросы, пусть не на все и не со всей ясностью. Вот почему Журавский стремился во что бы то ни стало обойти вокруг Большеземельской тундры. К тому же у Андрея были свои дополнения к плану Чернышева.
После недельной стоянки в Усть-Цильме, где к ним присоединился Никифор, приведший карбас «Тундра» из Ижмы, они со Шпарбергом отправлялись во второй этап экспедиции, нацеленный в основном на выполнение собственного плана Журавского.
На прощальном обеде, глядя на злую, хмурую жену, Андрей рассказывал:
— Мы на пороге большого открытия: если мне удастся доказать, что не тундра наступает на леса, а леса на тундру — это перевернет науку о Севере.
— Потому ты и решил сейчас обойти вокруг Большеземельской тундры? — спросил тесть.
— Это необходимо: пройдя по меридиану с юга к побережью Ледовитого океана, мы проследим, как растительность и сопутствующие ей насекомые продвигаются на Север по западному краю тундры. Это же явление мы изучим, когда будем идти от побережья океана к линии Полярного круга по восточной границе Большеземельской тундры. Кроме того, мы пройдем тысячу верст вдоль побережья — по северной границе тундры, побывав на островах Матвеев, Зеленец, Варандей.
— Понял я, — вздохнул седой добродушный тесть, — ты соберешь там все, что растет и ползает, но ведь плыть-то надо по океану, а суденышко-то у вас...
Помор, ясно ощутив всю опасность такого путешествия, замолк, боясь разбудить приглохший панический страх в сердце жены, потерявшей отца и мать где-то там, куда отправлялись сейчас Андрей, Михаил и Никифор. Чтоб как-то помочь своему зятю, Алексей Иванович озабоченно стал искать в памяти такого помощника, который не раз и не два проделывал путь от Печоры до Новой Земли на маленьком карбасе.
— На погибель, на погибель едут, — почуяла сердцем тревогу Наталья Викентьевна и начала вытирать платком глаза. — Ты бы хоть, Алексей, вразумил их.
— Пусть едут, — зло бросила Вера. — Скитальцы несчастные... Лидка вон, — кивнула она на сестру, — хочет выскочить за Мишу и стать такой же соломенной вдовой, как и я.
— Брось ныть, Вера, — и у Колумба, поди, была жена, — поняв свою промашку, успокоил дочь исправник. — Остров Долгий, куда вы метите, кажись, по соседству с Новой Землей? — возвратился он к прерванному разговору.
— Так, Алексей Иванович, — подтвердил Михаил, видя, как расстроился и смолк Андрей после вспышки жены. — Исследовав его, мы высадимся на побережье и направимся к Вашуткиным озерам, а потом домой.
— А карбас?
— Андрей договорился в Архангельске с капитаном Ануфриевым, чтобы он доставил Никифора с карбасом и грузом в Кую.
— А встретите ли вы оленеводов на берегу? Найдете ли лодку на Вашуткиных озерах?
— Риск невелик, — поднял голову Андрей, — если даже замерзнут реки — выйдем в усинские леса с оленеводами.
— Идите, Андрей. Иди и ты с ним, Михаил, — открытия добываются неимоверным трудом. На то они и открытия, — поставил точку в трудном разговоре Алексей Иванович. — А в Куе поспрашивайте-ка вы о Митяе Кожевине — надежная подмога была бы.
* * *
Весь июль Журавский, Шпарберг и Никифор спускались по Печоре к Ледовитому океану. Погода была жаркой, сухой, и Андрей собрал и высушил сотни растений и тысячи жучков. Собрали они новую коллекцию морских раковин, взяли на анализ пробы озерной воды по мере их приближения к океану. Собираясь выйти в океан, научный груз оставили на заводе «Стелла Поларе» у проявившего интерес к открытиям Мартина Ульсена — совладельца шведской компании по переработке русского леса.
В Куе, где сделали они короткую передышку перед морским переходом, пришел к ним помор Дмитрий Кожевин. Пришел сам проситься в экспедицию. Журавский и рад был бы взять опытного лоцмана, но у него не было денег для оплаты лишнего рабочего.
— А я не за деньги к вам прошусь, — заявил Дмитрий.
— Не ради же любопытства тронетесь вы с места? — Журавский оживился, глядя на странного посетителя.
— Услуга за услугу. Я схожу с вами на острова, а вы, господин Журавский, добьетесь в Питере утверждения моего проекта, — спокойно отвечал Кожевин.
Выяснилось, что братья Кожевины давно собирали сведения об опасных мелях Поморского пролива и Печорской губы и предлагали проект установки на них судоходных знаков, способных облегчить проход морских судов из Архангельска в Кую. К проекту прилагались двадцатилетние сведения о ледовой обстановке в Печорской губе, препятствующей раннему открытию навигации.
Журавский, любивший во всем ясность и четкость, пообещал только одно: собственноручно представить проект генералу Корпуса гидрографов Андрею Вилькицкому.
— Господи, — обрадовался Кожевин, — и о нем, и о вас слухи хороши ширятся — в надеже будем, что проект не затуркают. Побежал собираться с вами, — вскочил обрадованный помор. — А олени надобны будут, так там брат Степан кочует.
Их маленькая экспедиция пополнилась очень нужным членом. Дмитрий был отличным мореходом и знал побережье Печорского моря не хуже, чем Никифор тундру.
На острове Матвеев
