что мне удалось узнать из отрывочных сведений, мой сеньор, трое злодеев похитили тела, отрубили голову своему мёртвому товарищу и сбросили его голову вместе с телом женщины в Яму Дьявола. Тело же убитого забрали с собой, потому что по увечной руке в нём можно было бы опознать некоего отца Гаспара де Леона, пришлого священника из Арля. Потому была сочинена история о том, что, направляясь к своему ныне покойному брату-священнику, трое клириков застали его увещевающим некоего молодого грешника, который норовил совершить акт содомии с маленьким мальчиком...
— Прошу прощения... — начал было де Сабле, но Ричард махнул ему, чтобы тот замолчал.
— Продолжайте, Анри. Я правильно понял — они обвинили Андре в содомии с мальчиком?
— Да, мой господин.
— Очень интересно. Продолжайте.
— Они показали, что возмущённый священник пытался вразумить педераста и вызволить мальчика. Ребёнка содомит отпустил, и тот убежал, но разъярённый грешник схватил меч и рассёк отцу де Леону череп. Потом он отрубил священнику голову и забрал с собой, завернув в снятую с де Леона сутану. Тело он бросил обнажённым, видимо, в надежде, что его не опознают. Свидетели показали, что убийца их не видел, поскольку они находились на другом берегу реки. Как только он ушёл, они будто бы направились к мосту, потом — к месту убийства и последовали по следам лошади убийцы вниз по склону холма к Яме Дьявола. Они оказались там вовремя, чтобы увидеть, как он бросает в пропасть отсечённую голову. Опасаясь за свою жизнь, они прятались, пока убийца не ушёл, после чего двинулись прямиком в замок их сеньора, барона Рейнальда де Фурье. Там они под присягой поведали барону и своему главе, аббату Фоме, о якобы увиденном преступлении, добавив, что узнали в убийце местного рыцаря по имени Андре Сен-Клер.
Сен-Клер перевёл взгляд с одного слушателя на другого, но оба сидели с каменными лицами. Анри понял, что высказываться они не собираются, и продолжил:
— Я узнал обо всём этом на следующее утро, когда в мои ворота стали стучать стражники барона де Фурье, требуя, чтобы я выдал сына, обвинённого в содомии и убийстве. К счастью, сын покинул замок ещё до их появления, поэтому я послал гонца, велев найти Андре и предупредить, чтобы тот держался подальше.
— Содомия.
Голос Ричарда звучал спокойно, но сурово.
— Они обвинили Андре в содомии?
— Да, мой лорд. Обвинили.
— И вы ничего не предприняли. Мне трудно в это поверить.
— А что я мог сделать? И что могли сделать они? В то время Андре находился там, где они не могли до него добраться, и меня главным образом заботило, чтобы он там и оставался, ведь на справедливый исход тяжбы с церковью рассчитывать не приходится. Я спросил себя: какой человек в здравом уме станет рассматривать вероятность того, что трое служителей Божьих обезглавили своего товарища, дабы сокрыть улики? И не поверит ли любой в виновность человека, которого три особы духовного звания обвиняют в мужеложстве и убийстве? Тем паче что факта убийства мой сын и не отрицал. Так и получилось, что с тех пор я не видел сына и не говорил с ним.
— Ни разу? Почему?
— Потому что я боюсь, мой сеньор. За мной постоянно следят, и, за немногим исключением, я не знаю, кому довериться. За голову сына обещана достаточно высокая награда, чтобы ввести в искушение многих. Тем более что Андре разыскивают от имени церкви, и тот, кто выдаст его, сможет считать себя поборником истинного правосудия.
Робер де Сабле бросил взгляд на Ричарда.
— Позвольте сказать, мой сеньор?
— Конечно. Мы слушаем.
— Меня беспокоит, что женщину не опознали, не искали и даже не сообщали о её пропаже. Мне это кажется не просто невероятным, но глубоко тревожным, ибо вконец запутывает сию печальную и неприглядную историю.
Де Сабле в упор посмотрел на Сен-Клера.
— Вы обсуждали это с сыном?
Сен-Клер покачал головой.
— Нет. Когда он рассказал мне о случившемся, мне думалось, что личность её не имеет особого значения. Тогда главным для меня было поскорее забрать тела — и её, и нападавшего. Я полагал, что впереди достаточно времени, чтобы выяснить, кто она и откуда. Но тела исчезли, и всё пошло не так, как я рассчитывал.
— Но конечно...
— Конечно, нам с сыном следовало обсудить это после, хотели вы сказать? Мы бы обязательно обсудили, но люди де Фурье прибыли на следующее утро, вскоре после рассвета. Андре тогда не было дома, а потом он стал беглецом.
— Хм...
Де Сабле посмотрел на свои руки, потом снова — на хозяина дома.
— Полагаю, мессир Анри, вы поверите моим словам, если я скажу, что вовсе не желаю сомневаться в вашем рассказе. Но, как мне видится, главная загадка этой истории заключается в том, что, хотя женщина бесследно пропала (а такое исчезновение ещё как-то можно объяснить), никто не стал её искать. Последнее говорит в пользу тех, кто обвиняет вашего сына. Думаю, вы и сами прекрасно это понимаете. Поэтому не сердитесь на мой вопрос, я лишь хочу предвосхитить действия обвинителей в случае официального рассмотрения дела. Итак, существует ли вероятность, пусть самая ничтожная, что никакой женщины не было и что священники говорят правду? Могло ли так случиться, что ваш сын действительно порывался согрешить, а будучи уличён, запаниковал и совершил убийство, дабы избежать обвинения? Ведь в таком случае он вполне мог обезглавить священника, чтобы скрыть истинную причину его смерти, и солгать насчёт предполагаемой женщины, чтобы скрыть свою вину и спасти себе жизнь...
Смех Ричарда прервал речь его верного вассала, а когда де Сабле изумлённо и протестующе распахнул глаза, герцог быстро встал, сделал пару шагов в сторону и снова повернулся к собеседникам, опершись о высокую спинку кресла.
— Господи, Робер, я понимаю, что тело женщины исчезло. Но
