Изображенные в повести Магнет, Гиппий и другие — лица вымышленные.
Но, как вы видите, смысл событий передан в повести верно: такие, как Магнет и Гиппий, существовали в действительности и пролили немало крови афинских граждан.
Вот в каком переплете событий побывал Алексид. Он оказал большую услугу городу, избавив его от заговорщиков, но признаем, что очень уж легко удалось ему провести аристократов.
Глава 2
Древние безбожники
На суде над школьным учителем Алексид услышал об учении Анаксагора.
Этот замечательный мыслитель древности утверждал, что солнце — не бог Гелиос, а раскаленный шар, «почти такой же большой, как вся Греция». Вы, очевидно, не могли скрыть улыбку: какими незначительными представлялись размеры солнца Анаксагору. Но вспомним, что он жил почти две с половиной тысячи лет назад, когда люди были во власти мифов и религиозных суеверий, а все силы и явления природы казались им божествами. Если бы мы могли спросить какого-нибудь мальчика в древних Афинах, почему восходит и заходит солнце, он наверняка рассказал бы нам с живостью и полной уверенностью в своей правоте (ведь так говорят взрослые, так учат в школе), что это бог Гелиос в лучезарном венке выезжает каждое утро на небо в золотой колеснице, запряженной четверкой крылатых коней, а вечером, совершив свой дневной путь, он спускается к водам океана и уплывает на золотом челне на восток, чтобы на следующий день вновь взойти на небо в прежнем блеске. Может быть афинский мальчик прочитал бы нам и строку из любимого греками Гомера:
Гелиос с моря прекрасного встал и явился на медном
Своде небес, чтобы сиять для бессмертных богов и для смертных,
Року подвластных людей, на земле плодоносной живущих.
Немалой смелостью и прозорливостью надо было тогда обладать, чтобы выступать против мифологических суеверий, как Анаксагор!
Ученый тяжело поплатился за свои смелые мысли. Афиняне обвинили его в оскорблении богов и приговорили к смертной казни. Только заступничество Перикла помогло Анаксагору избежать казни, и он навсегда отправился в изгнание.
Анаксагор был не единственным древнегреческим ученым, который восставал против веры в богов. Задолго до Анаксагора по городам Греции странствовал народный певец Ксенофан. Он наблюдал, как люди разных племен и разного цвета кожи по-разному представляют своих богов: негры изображают их черными и с курчавыми волосами, а у светлокожих фракийцев боги голубоглазые и рыжие. Ксенофан сделал смелый вывод: не боги создали людей, а люди выдумали богов. Если бы кони или быки, насмешливо говорил Ксенофан, умели рисовать, то и они изображали бы своих богов в виде коней или быков. А в конце V века до н.э., то есть как раз в то время, когда развертывается действие повести Триза, в городе Абдерах жил великий греческий мыслитель Демокрит. Он не верил ни в бессмертных богов, ни в чудеса. Демокрит считал, что все предметы состоят из мельчайших, не видимых глазом частиц, которые не имеют ни цвета, ни вкуса, ни запаха. Эти частицы Демокрит называл атомами. Вселенная, учил Демокрит, — это бесконечное количество атомов и беспредельная пустота. Она существует вечно и не является созданием богов.
Люди были убеждены тогда, что наша Земля — центр Вселенной. Демокрит же решительно утверждал, что число миров бесконечно. Как странно представить себе, пояснял он свою мысль, чтобы на ровном поле вырос один колос, так и странно представить, чтобы в бесконечном пространстве образовался один только мир. Миры бесчисленны и различны по величине. В некоторых нет ни солнца, ни луны: в других солнце и луна по размерам больше наших; некоторые не имеют растений и животных и вовсе лишены влаги. Хотя Демокрит еще не знал, что Земля шарообразна, и считал ее плоской, его учение было глубоким прозрением в природу вещей.
Демокрит не мирился с тем, что многие явления кажутся людям необъяснимыми и чудесными, он старался найти их естественные причины. Однажды некий лысый человек был убит упавшей на него с неба… черепахой. Окружающие увидели в этом наказание, посланное богами. Демокрит же нашел простое и убедительное объяснение: мясом черепах любят лакомиться орлы, но, когда черепаха прячется в свой щит, орлу не достать ее оттуда; тогда орел с черепахой взлетает высоко в небо и бросает свою добычу вниз, на сверкающие солнцем камни, чтобы расколоть панцирь черепахи. На этот раз орел, видимо, принял череп лысого за камень. «Я предпочел бы открыть причину хотя бы одного явления, нежели приобрести себе персидский престол!» — гордо восклицал Демокрит.
Конечно, Демокрит не мог доказать в то время правильность своего учения об атомах. Он думал, что атомы неделимы и не поддаются никакому воздействию. Прошли тысячелетия, прежде чем наука доказала, что мир действительно состоит из атомов. Но еще несколько десятилетий назад ученые считали, как и Демокрит когда-то, что атомы неделимы. Деление атомов было открыто сравнительно недавно, лишь совсем недавно, накануне второй мировой войны, удалось обнаружить деление атомных ядер — это великое открытие позволило приступить к использованию могучей силы атомной энергии.
Алексид не был знаком с учениями греческих вольнодумцев и безбожников, но, наделенный умом острым и наблюдательным, он не отмахнулся от того, что услышал на суде. Афинскому мальчику делает честь уже и то, что, узнав об идеях Анаксагора, он задумчиво заметил: «Может быть, это не такая уж чепуха».
Поразмыслить над учением Анаксагора Алексиду, однако, не пришлось.
Время его было занято другим. Алексид должен был посещать школу софиста Милона. Таково было, вы помните, настоятельное желание его отца.
Слово «софист» соответствует нашему слову «ученый». Так в Греции называли людей, которые за плату обучали всех желающих наукам и красноречию. Софисты учили решительно всему: арифметике, геометрии, астрономии, музыке, физике, но главным предметом преподавания было словесное искусство — красноречие. Софисты странствовали по городам Греции и повсюду находили множество учеников и почитателей. Нетрудно понять, чем объяснялась популярность софистов. Гражданам Афин и других городов с демократическим устройством приходилось выступать на народных собраниях, в суде присяжных, произносить речи, убеждать сограждан или защищаться от нападок и обвинений. Только тот мог рассчитывать на успех, кто хорошо владел словом, умел отстоять свои взгляды и убедить в своей правоте слушателей. Ораторы, выдвинувшиеся на народных собраниях, становились вождями афинского демоса. Недаром отец Алексида, заметив способности своего сына, возмечтал о том, что Алексид заслужит славу оратора.
Софисты изучали природу; они немало сделали для развития грамматики.
Мы без труда различаем теперь, какого рада то или иное слово: без этого не овладеешь правилами грамматики, не научишься правильно писать. Но мало кто знает, что первым установил деление всех слов на три рода — мужской, женский и средний — греческий софист Протагор. Софисты впервые обратили внимание и на то, что в нашей речи встречаются слова одинаковые или близкие по смыслу, но разные по звучанию — синонимы (например, «работать» и «делать», «хотеть» и «желать» и т.п.).
Но, чем дальше шло время, чем сильнее росла популярность софистов, тем чаще среди них стали появляться люди, которым было безразлично, что доказывать, в чем убеждать, на пользу какому делу обратить свое красноречие. Они учили красиво говорить, не заботясь об истине. Задачу свою они видели не в том, чтобы найти истину, а лишь в том, чтобы переговорить противника в споре, завести его в такие хитросплетения слов, какие ему не распутать. На красноречие они смотрели как на искусство словесного фехтования: победит не тот, кто прав, а тот, кто более ловко владеет словом. Своих учеников они учили спорить против очевидности, доказывать, что черное — бело, а белое — черно. Всякое неправое дело можно представить правым, говорили эти софисты.
На народных собраниях произносились хвалебные речи в честь богов, в честь героев, павших за родину, в честь граждан, оказавших услуги народу. Софисты готовили своих учеников к таким речам. Они считали, что надо научиться восхвалять любого человека и даже любой предмет. Они предлагали писать сочинения: похвала блохе, моли, комару, лихорадке, — словом, чему угодно. И Алексид скрепя сердце писал их.
Случалось, что софисты сами становились жертвами своей словесной изворотливости. Предание рассказывает о двух софистах — учителе и ученике. Ученик, научившись ораторскому искусству, отказался уплатить своему наставнику обещанное вознаграждение. Учитель привлек его к суду. На суде они заспорили.
Ученик. Скажи мне, чему ты обещал научить меня?
Учитель. Искусству убеждать кого угодно.
Ученик. Но если ты выучил меня своему искусству, то я смогу убедить тебя ничего не брать с меня за обучение; если же я не сумею убедить тебя, то и в этом случае ты ничего не должен брать с меня за обучение, так как не научил тому, чему обещал научить.
