Нет, он не рассчитывал, что его идея сразу вызовет восторг на комбинате. Он прекрасно знал, что и его люди истосковались по настоящей работе, что им осточертела японская кустарщина, что они с завистью смотрят вслед счастливцам, уходящим в море на новых судах.
Доронин, может быть, колебался бы ещё довольно долго, если бы не одно неожиданное обстоятельство.
Из колхоза вернулся Антонов. В тот же день вечером он явился к Доронину и сказал, что хочет с ним поговорить.
Доронин пристально оглядел Антонова, стараясь угадать, о чём хочет говорить с ним этот высокий худощавый человек со спокойными, чуть прищуренными голубыми глазами, каспийский рыбак, бывший бригадир рыболовецкого колхоза.
– Вот какое дело, товарищ директор, – начал Антонов. – Побывал я в двух колхозах и прямо вам скажу: не могут люди так жить.
Доронин вопросительно поднял брови.
– Вы, товарищ директор, может, не знаете, как на материке колхозные рыбаки живут, так я вам скажу. Вот у нас на Каспии колхоз был… Не скажу – выдающийся, так, средний колхоз… Вы посмотрели бы, как мы там жили. Флота самоходного тридцать единиц. Свой холодильник, засольный цех с гидрожелобами. А здесь что? Вёсельные кунгасы да носилки… Не могут люди так жить!
– Но они не будут так жить, Антонов, – возразил Доронин. – Ведь колхозники прибыли всего месяц назад. Скоро они получат флот и всё необходимое.
– Эх, товарищ директор, – с досадой сказал Антонов, – разве я всё это не понимаю? Но сейчас-то что людям делать? Ведь они сюда трудиться приехали, руки на работу горят, а взяться-то не за что…
Доронин слушал его с волнением. Этого человека беспокоили те же самые мысли, что и его, Доронина.
– Вот меня на новый сейнер назначили, – продолжал Антонов. – Картинка корабль! Машина какая, лебёдка – сети выбирать, кубрик как отделан… А там в шторм на вёслах!…
И Доронину вдруг стало очень стыдно. А он-то боялся, что люди не поймут, не согласятся, не захотят поделиться…
– Послушайте, товарищ Антонов, – решительно начал Доронин, – а что, если мы часть судов отдадим'колхозам, а? Месяц-другой поднажмём на то, что у нас останется, а там и новые суда подойдут. Как наш народ на это посмотрит?
Антонов немного помолчал.
– Такое дело голосованием не решишь, – проговорил он.
– Не в голосовании дело, – уже нетерпеливо сказал Доронин. – Конечно, можно и приказом провести: «с сего числа…» и прочее… Но ты мне скажи, поймут люди, что мы должны помочь колхозам, что это наш долг, долг государственной организации?…
– Что ж, люди у нас сознательные, поймут, – убеждённо ответил Антонов.
Когда они расстались, Доронин пошёл на пирс и разыскал Ныркова, поговорил с ним, а возвращаясь, пригласил к себе Вологдину.
Она пришла радостная, возбуждённая, в коротком меховом полушубке, из-под которого виднелся неизменный синий комбинезон. Доронин знал: она вместе с Черемных весь день занималась осмотром новых судов.
Вологдина вошла и уже с порога крикнула:
– Интересуетесь результатами осмотра? Флот превосходный! У ребят сегодня праздник!
Глядя на неё, Доронин с трудом сдерживал улыбку: такой юной выглядела она в эту минуту.
– Вот и отлично, – сказал он. – Садитесь-ка, побеседуем.
Вологдина на ходу стянула брезентовые рукавицы, распахнула полушубок и села в плетёное кресло.
– О чём будем беседовать?
– О жизни, – улыбнувшись, ответил Доронин. – О наших отношениях.
Вологдина посмотрела на него с нескрываемым изумлением.
– Встретились мы с вами чуть ли не как враги, – уже без улыбки сказал Доронин, – а теперь вот ничего, живём…
– К чему вспоминать то, что давно прошло? – откидываясь на спинку кресла, с недоумением спросила Вологдина.
Доронин молчал. Ему было приятно, от души приятно её взволнованное недоумение.
– Я вам уже сказала однажды, что изменила мнение о вас и признала свою ошибку, – снова заговорила Вологдина, и в голосе её прозвучала нотка обиды. – Не понимаю, что вам вздумалось в такой день… – Она замолчала, опустив голову и чуть прикусив нижнюю губу.
– А знаете, – точно не замечая её настроения, сказал Доронин, – я думал над тем, что нас примирило. Сначала мне показалось, что вы просто пожалели меня после той истории… Но потом решил: нет, вы не такая…
– Хорошо, – резко сказала Вологдина. – Я изменила мнение о вас, потому что вы прекрасный, изумительный, талантливый директор… Этого достаточно? Можно идти?
– Минуточку.
– Меня Черемных ждёт, Андрей Семёнович.
– Подождёт, ничего ему не сделается.
Доронин, прищурившись, кивнул на кресло. Вологдина передёрнула плечами и села.
– Я только что побывал в рыболовецких колхозах, Нина Васильевна, – тихо сказал Доронин. – Видел много интересного и крайне важного для нас всех. Люди приехали на Сахалин с горячим желанием наладить здесь такую же советскую жизнь, как и на материке. Посмотрели бы вы, в какой оборот взяли они эту землю… А вот в море ходить им не на чём.
Он вышел из-за стола и прошёлся по комнате.
– В полеводческих колхозах дело кипит. Там все есть: земля, семена, орудия… А у рыбаков хуже: они ведь совсем недавно приехали. Мало флота, очень мало… Вместо того чтобы налаживать коллективный труд, укреплять колхозы, люди с завистью смотрят вслед счастливцам, которым сегодня выпала честь идти в море.
Доронин остановился перед Вологдиной и, глядя на неё в упор, спросил:
– Что делать, Нина Васильевна? Как помочь колхозам?
Брови Вологдиной чуть сдвинулись.
– Но государство поможет колхозам, – пожав плечами, сказала она.
– Конечно, – согласился Доронин. – Рыбаки уже получили деньги, лес, материалы… Но сейчас начался период штормов.
Связь с материком затруднена. Вы знаете это не хуже меня…
– Что вы хотите сделать? – медленно спросила Вологдина.
– А что вы посоветуете?
Вологдина встала и подошла почти вплотную к Доронину. Губы её внезапно пересохли.
– Вы говорите неправду, – глухо сказала она. – Вам не нужен мой совет. Вы уже все решили…
Вологдина отступила назад и спросила вдруг жалобным совсем детским голосом:
– Андрей Семёнович, что вы решили? Вы хотите… отдать наш флот?
– Нина Васильевна! – горячо воскликнул Доронин. – Поймите!… Вы отлично знаете, что такое для нас колхозы. Здесь, на сахалинской земле, колхозы – это же и есть советская жизнь! Им надо помочь, пусть даже в ущерб себе! Им надо предоставить все возможности для настоящего коллективного труда.
– Вы хотите отдать флот? – почти беззвучно повторила Вологдина. – Вы хотите отнять у наших людей то, чего они ждали всё это время? – Она повысила голос. – Разве наши люди не хотят трудиться? Что же остаётся – закрыть комбинат?…
– Нина Васильевна, – прервал её Доронин, – я хочу напомнить вам кое-что. Вспомните Северный Сахалин, Пилево, тридцать восьмой год. Морозы, снег, на комбинате нет одежды, продовольствия… Нашлись люди, предлагавшие свернуть комбинат. Кто разгромил этих людей? Кто отстоял комбинат? Кто прошёл в Агниево по льду Татарского пролива?
– Откуда вы все это знаете? – тихо спросила Вологдина.
– Не важно. Но ведь это было, было! Как же вы можете теперь…
Он задохнулся и умолк. Лицо Вологдиной залила краска. Но Доронин уже овладел собой.
– Вот что я предлагаю, – спокойно сказал он, – часть новых судов отдать колхозам, а оставшийся флот использовать так, чтобы возместить потерю. Но вы должны подсказать, как это сделать.
– Почему же именно я?…
– Потому что вы хозяйка этой земли. Потому что вы тогда возненавидели меня, подумав, что я здесь случайный человек. Потому что вы знаете, что именно колхозы помогут превратить эту землю в остров счастья. Потому что вы начальник лова, чёрт побери, и ваше дело – думать о рациональном использовании флота!
– Сколько единиц вы хотите отдать? – спросила Вологдина, не глядя на Доронина.
– Обсудим вместе.
Вологдина села в кресло и вдруг широко улыбнулась.
– Ну и человек вы, оказывается! – сказала она.
– Я был убеждён, что вы меня поддержите, – с облегчением сказал Доронин.
Проще всего было, конечно, передать флот административным порядком.
Но Доронин решил поступить иначе. Он хотел, чтобы люди не только поняли, но и сердцем почувствовали огромную важность помощи рыболовецким колхозам.
Для чего это ему было нужно?
Прежде всего он считал, что, помогая таким образом росту колхозов, люди вырастут и сами. Повысится уровень их политической сознательности, а этому Доронин придавал первостепенное значение.
Кроме того, самостоятельно придя к решению помочь колхозам, люди станут напряжённо думать над тем, как рациональнее всего использовать оставшийся флот, а эту проблему уж никак нельзя было решить приказом сверху.
Сделав вид, что окончательное решение им ещё не принято, Доронин стал посылать людей в колхозы с различными поручениями. Одному он поручал отвезти дель для сетей, другому – яруса и крючки, третьему – принять заказ на изготовление тары.
