Ознакомительная версия.
Андрей встал и с твёрдостью ответил:
– Волен Бог, да Государь брат мой, а Всевышний рассудит нас в том, что лишаюсь свободы невинно.
Стрельцы под руки повели несчастного в подземелье, что на Казенном дворе рядом с дворцом размещалось. В тот же час схвачены были мирно пировавшие бояре Андрея Углицкого. Дальнейшая судьба их неведома.
Зато известно, что с семьёй Андрея Васильевича сталось. Пятьсот всадников во главе с сынами патрикеевскими Василием и Иваном, а также князем Петром Фёдоровичем Ушатым отправились в Углич. Малых сыновей его Ивана и Дмитрия оковали цепями и на север отправили, в Вологду. Жену и дочерей на свободе оставили.
Слух о расправе государя над братом распространялся по Москве. Просили Митрополита Зосиму замолвить словечко за князя Углицкого.
Владыка попытался. Иоанн был неумолим.
– Жаль мне брата моего, не хочу его погубить и на себя зло брать – отвечал государь Зосиме. – А освободить не могу. Не раз Андрей смуту замышлял, братьев – Юрия, Бориса да Андрея Меньшого против меня подбивал, королю Казимиру и хану Ахмату грамоты рассылал, на Москву их навести хотел, да недавно меня ослушался, войско не дал на сыновей Ахматовых войной идти. И ныне узнал я, что зло против меня замышляет, посулами людей моих к себе перетягивает. Да то бы ничего, а когда умру, захочет Андрей великого княжения добиваться. А внук мой Дмитрий, которому надлежит Великим князем быть, если княжения не получит, смуту внесёт среди детей моих, и споры меж ними начнутся, и будут воевать между собой, и татары придут, видя нестроение земли нашей, будут землю русскую губить, жечь и пленить и дань высокую брать. И кровь христианская прольётся, как прежде не раз в нашей земле бывало.
Бояре тихо роптали, в народе строились догадки о заговоре Андрея Углицкого против старшего брата. Софья также уверяла мужа в полной правоте его. Одно только смущало и настораживало царевну – кого прочит Иоанн в преемники? Неужели любимый сын её Василий останется вне Великого княжения? Неужели сын Ивана Молодого Дмитрий будет торжествовать над нею? А если вдруг попытается узнать причины смерти отца? Во что это выльется? Ведь злые языки ей место отравительницы определили.
Затаила Софья обиду на Иоанна Васильевича. Но и глаз с невестки не спускала: за каждым шагом Елены Волошанки следили слуги её. Внешне же Софья была ровна с Еленой, внимательна и приветлива. Боялась, чтобы ревность её к сопернице не обнаружилась нечаянно. Слишком хорошо знала характер мужа. Узнает о её неприятии выбора наследника, наперекор всему действовать станет, чего доброго, погорячится и дитя малое – пятилетнего Дмитрия – в соправители назначит.
Время двигалось размеренно и неспешно. Всё шло своим чередом. Приезжали в Москву послы из дальних земель. Принимал их Иоанн Васильевич с важностью, как учила его царевна Софья, и как подобало родственнику цареградских императоров. Отбирал деревеньки у монастырей. Привечал беглых князей из княжества Литовского, давал перебежчикам наделы земельные близко к границе, чтобы блюли и защищали отчину свою новую и помышляли вернуть отчину старую, за кордоном в Литве оставшуюся.
Быстро позабыл Иоанн Васильевич о расправе над братом. Угрызения не мучили его. Верный помощник его, Фёдор Курицын, вовремя Великому князю «Повесть о Дракуле» подкинул. И читая её, ужасаясь деяниям валашского господаря, укреплялся Иоанн в своей державной непогрешимости. Сильный государь нужен был земле московской. Иначе не выстоять ей, иначе распадётся на части. Примером тому – князья киевские, давно земли свои растерявшие. Или другая напасть найдётся. Ослабнет Москва в беспрестанных интригах, как соседнее Венгерское королевство, осиротевшее после смерти короля Матфея.
Положение у западных границ волновало Иоанна Васильевича. Потому более всего ожидал он возвращения из Германии Юрия Траханитота и Василия Кулешина с грамотой о договоре и дружбе.
Как и велено было послам, остерегаясь нападения со стороны слуг Казимира, они ехали домой через земли датского и шведского королевств. Путь был новым для них, и, в сравнении с обычным маршрутом через Польшу или морским плаванием вдоль её берегов, занимал больше двух месяцев. По дороге Траханиот, Кулешин и Халепа изучали расположение крепостей, особенно на границе Финляндии и Московского княжества. 30 августа 6999 года посольство вернулось в Москву.
– Загостились вы, послы мои, в немецких землях, – усмехнулся государь. – Видать, закормили вас немцы свиными ножками. Вон Халепа живот распустил, да и Кулешин раздобрел, как тесто в квашне.
– Помилуй, государь, – послы упали на колени. – Грамоту Максимилиан одобрил и клятву верности принёс, в точности, как ты, Иоанн Васильевич, повелел. А то, что аппетит не усмирили, виноваты, государь, немцы зело поесть любят и нас кренделями да струделями соблазнили.
– Ты, Фёдор Васильевич, посмотри у них грамоту да проверь, – обратился государь к Курицыну, и, погладив бороду, продолжил допытывать послов.
– А насчёт замыслов Максимилиана разведали?
– Разведали, государь, – ответил Траханиот. – Есть что тебе порассказать. Тепереча не только Максимилиановы замыслы знаем. Запись сделали обо всех государях – польском, датском и шведском. Об устройстве земли немецкой и австрийской – там, где вотчина короля Максимилиана.
Иоанн Васильевич одобрительно кивнул головой.
– Вот ещё виды шведских крепостей близ нашей границы начертали, – грек передал государю свиток с тайными путевыми наблюдениями.
Иоанн Васильевич встрепенулся.
– Так вы у меня добры молодцы! – оживился Иоанн Васильевич. – Жалую тебя, Траханиот, сельцом в тверской земле, Кулешина – шубой собольей, а Халепе – прощаю наличие живота и непомерное обжорство его.
Послы радостно заулыбались. Испуг, навеянный шутками государя, прошёл.
– А что Делатор? – Фёдор Курицын вернул разговор в серьёзное русло. – Когда король немецкий отправит его с ответной грамотой, на которой наш государь поклянётся жить с Максимилианом в дружбе и согласии? Только когда наш союз будет в обоюдном согласии, мы сможем говорить, что дело сделано.
Траханиот поклонился Курицыну и ответил:
– Максимилиан обещал выслать Делатора вслед за нами. Думаю, скоро он прибудет в Москву.
Делатор прибыл в Москву 20 ноября, почти через три месяца после возвращения русских послов. Московские торговые миссии и отдельные купцы присылали известия о посещении Делатором шведского губернатора Стена Стурна, гроссмейстера Тевтонского ордена князя Иоганна фон Тифена, магистра Ливонского ордена Фрейтага фон Лоринхофа, советы городов Любека, Ревеля и Риги. Зная дипломатические способности немецкого посла и его предприимчивость, можно только предположить, где ещё он мог побывать. Сведения о тайных переговорах Делатора не могли не вызвать в Москве подозрений в искренности Максимилиана и истинности его намерений. И выглядел посол, как отметил про себя Курицын, не таким уверенным, как прежде.
Однако ничего не могло повлиять на торжественность встречи Делатора и церемонию подписания союзного договора. Иоанн Васильевич оставался верен своим обещаниям. Как сообщали летописцы: «…Великий князь целовал крест на грамоте короля Максимилиана перед послом его Делатором».
Затем посол, смущаясь и извиняясь, стал объяснять, почему изменились планы Максимилиана относительно сватовства к дочери Великого князя. Иоанн Васильевич, зная от послов все тонкости нового брачного союза, слушал внимательно.
– Мой король, – оправдывался Делатор, – весьма желал чести быть зятем Великого князя, но Бог не захотел этого. Разнёсся в Германии слух, что я и послы твои, отплыв на двадцати четырёх кораблях из Любека, ещё в первое моё посольство, утонули в море. Государь наш думал, что не ведаешь ты, о, Великий князь, о его намерении вступить в брак с дочерью твоей. Дальнее расстояние не дозволяло отправить нового посольства и узнать о твоём согласии на это. Между тем время текло. Князья немецкие требовали от императора Фридриха, чтобы он женил сына, и предложили в невесты Анну Бретонскую. Фридрих убедил Максимилиана принять её руку. Когда же государь наш узнал, что мы живы и что княжна российская могла быть его супругою, то искренно огорчился и доныне жалеет о невесте столь знаменитой.
Великий князь и государев дьяк лишь молча переглянулись. Государь внешне не выказал досады и казался удовлетворённым приведенными объяснениями. Воодушевлённый тем, что удалось замирить Великого князя относительно неудачного сватовства к его дочери, Делатор приступил к обсуждению главной части заключённого договора – к выполнению обоюдных обязательств по ведению военных действий против общего врага – Казимира. Неизвестно, знал ли Делатор об изменении позиции своего короля, заключившего мирный договор с сыном Казимира, чешским королём Владиславом. Случилось это незадолго до прибытия посла в Москву – седьмого ноября в городе Пресбурге. По условиям Пресбургского мира, Владислав, женившись на вдове Матвея Корвина Беатриче Неаполитанской, получал венгерскую корону, которая, в случае прекращения мужской линии его семьи, переходила к Максимилиану или его потомкам. Максимилиану возвращались австрийские земли и выплачивалось вознаграждение 100 тысяч венгерских гульденов, а в последующем – ежегодная пенсия в 20 тысяч золотых.
Ознакомительная версия.
