Петр Иванович носил чин стольника, а с 1692 года — окольничего. В 1654–1655 годах участвовал в войне с Польшей, позднее неоднократно возглавлял посольские миссии. Наиболее длительные поездки он совершил при Алексее Михайловиче в Испанию и Францию в 1667–1668 годах и при Федоре Алексеевиче во Францию, Испанию и Англию в 1680–1682 годах. Порой его поведение казалось европейским наблюдателям экзотическим и даже вызывающим. Так, в Испании во время аудиенции послам король Карл II плохо себя чувствовал и принимал дипломатов, лежа на диване. Потемкин потребовал, чтобы для него тоже вынесли диван, только в этом случае он соглашался разговаривать с монархом.
Подобные эксцессы кажутся странными, однако следует помнить, что по строгим правилам московского дипломатического этикета посол как бы во плоти представлял за границей своего государя. Он не мог допустить унижения его чести, стоя перед лежащим сувереном другой страны. Послам предписывали добиваться оказания иными державами должного уважения царю московскому и всячески подчеркивать богатство и мощь России. Достигалось это подчас необычными средствами. Так, на пути от Кале до Парижа Петр Иванович переодевался одиннадцать раз, чтобы показать, сколько дорогих одежд и драгоценностей имеется у представителя русского царя6.
Полагаем, что для самого дипломата такие демонстрации были весьма утомительны. А на взгляд европейцев — комичны. В ноябре 1681 года английский мемуарист Джон Ивлин отметил в дневнике: «На аудиенции самым замечательным и экзотическим был сам посол… Он ведет себя подобно клоуну»7. Вместе с тем Петр Потемкин проявлял большую осведомленность в европейской политике того времени, с интересом посещал исторические места в странах пребывания, осматривал достопримечательности, ходил в театры. Сохранились два его портрета, написанные за границей: в Испании кисти Кареньо де Миранда и в Англии Генри Неллера. Первый ныне хранится в музее Прадо в Мадриде, второй — в Эрмитаже8. Глава посольства предстает в роскошных боярских одеждах из дорогих восточных тканей, расшитых бисером и драгоценными камнями. У него умное волевое лицо с крупными породистыми чертами и грустный, немного усталый взгляд.
Это полотно было прислано светлейшему князю из Лондона в 1791 году, в момент потепления русско-английских отношений. В сопроводительном письме министра иностранных дел Чарльза Фокса говорилось, что «как предок его (Потемкина. — О. Е.) был некогда орудием согласия между двумя монархиями, то потомок вяще оное согласие утвердит»9. Портрет находился в покоях Г. А. Потемкина в Зимнем дворце. С него были сделаны гравюра, подаренная Самойлову, и одна живописная копия, позднее попавшая в Оружейную палату.
По возвращении из-за границы Петр Иванович озаботился тем, чтобы родословная роспись Потемкиных получила официальное подтверждение в Палате родословных дел. Если бы не он, весь куст смоленских семейств его родни остался бы без юридического документа, доказывающего их старинное происхождение. В 1687 году для Петра Ивановича и его сына Степана (в будущем стольника, участника крымского похода 1686 года, при Петре I — статского советника) Палата проверила роспись и признала ее подлинность.
В 1754 году Герольдмейстерская контора выдала список с этой грамоты пятнадцатилетнему Григорию Потемкину при записи его в рейтары лейб-гвардии Конного полка10. Из полученного документа юный Гриц узнал о своем происхождении много интересного. Корни его рода оказались не русскими и не польскими, а… итальянскими, вернее древнеримскими. Потемкины производили себя от князей племени самнитов, живших на Апеннинском полуострове и в I веке до нашей эры бежавших в Литву.
Современные исследователи отмечают, что родословная Потемкиных несет на себе живые следы польской литературной традиции. Шляхта создавала красочные легенды о своем происхождении, чтобы «удревнить» и облагородить предков. Эти истории основывались на легенде о бегстве римлян в Литву, помещенной в летописи Матвея Стрый-ковского11. «А поведение того рода из государства Римского ис королевства Неаполитанского ис княжества по древнему наречению Самницкого… от князя самницкого Пон-циуша Телезина…Дал он, князь Понциуш, сроднику своему Понциушу ж… город Потенцию… на устье реки Потенции. И с того времени нача он зватися и при нем будучи ево сродники Потемтины, а по словенски Потемкины… Сродники их, отбыв из владетельства своего, жили в Полской земле и были в честях и даны им были от королей полских маетности великие»12.
Понциуш Телезин оказался вполне историческим лицом, много воевавшим с римлянами. В 88 году до нашей эры он стал главнокомандующим самницкой армией и вступил в союз против Суллы с консулами Гаем Марием и Гаем Папирием Карбоном. В 82 году вместе с союзниками Понциуш был разбит в битве у ворот Коллина, ведущих в Рим. Его брат кончил жизнь самоубийством в городе Принесте, когда туда вступил победоносный Сулла. Не был выдумкой и город Потенция. Он называется Потенца и ныне является административным центром области Базиликата.
Роспись Потемкиных отличает большое внимание к античной географии и войнам древности, это новая черта для русских родословных легенд13. Похвалы уму и образованию Петра Ивановича оказались не пустыми. Однако, отыскав своих предков в латинских книгах, Потемкины не смогли составить полную поколенную роспись между ними и первыми представителями рода, перебравшимися из Польши в Россию в XV веке.
Это должно было бы в глазах дьяков Палаты поставить под сомнение достоверность родословной легенды. Но, видимо, служебный и придворный вес Петра Ивановича оказался достаточным, чтобы приказные не задавали лишних вопросов. Собственное влияние дипломата подкреплялось положением его двух братьев: Федора Ивановича, воеводы в Сургуте, и Василия Ивановича, стольника и полковника. Их двоюродный брат Сила Семенович, прадед Григория Потемкина, служил в это время воеводой в Коломне. Словом, «выезжая» из Речи Посполитой, семья закрепилась при московском государе.
«А при державе блаженной памяти великого князя Василия Ивановича Московского всеа Руси приехал ис Польши служить ему… Ганс Александров сын Потемкин. А во святом крещении дано ему имя Тарасий… Пожалован он вотчинами великими в Смоленском уезде, и те ево вотчины и по ныне за сродниками ево Потемкиными»14.
К поколенной росписи были приложены списки с жалованных грамот русских царей и польских королей различным представителям рода Потемкиных. Обращает на себя внимание грамота Ивана Грозного: «Се аз царь и великий князь Иван Васильевич всеа Русии пожаловали есми Ивана Тарасьева сына Потемкина за ево многие службы селом Воротышиным з деревнями к старым ево вотчинам… Писано на Москве, лета 7069 (1561) марта в 19 день»15.
На московской службе представители рода Потемкиных делали успешную карьеру. Так, Федор Иванович был третьим воеводой правой руки русских войск во время похода великого князя Василия Ивановича на Полоцк в 1530 году. Его сын Гавриил Федорович участвовал в посольстве в Польшу в 1584 году. Вообще, Потемкиных часто употребляли для выполнения дипломатических поручений. Федор Илларионович ездил в Польшу в 1571-м, встречал папского нунция Антонио Пассевина в 1582-м, польских послов в 1583-м, послов императора Священной Римской империи, или, как говорили на Руси, «цесарцев», в 1585 году. С 1590 года он занимал должность первого головы города Смоленска. Казалось, семья идет в гору.
Однако Смутное время не могло не закружить представителей русско-польского рода. Любопытна судьба Юрия Федоровича Потемкина, внука «Ивана Тарасьева». Он оказался в осажденной поляками Москве. В 1610 году царем Василием Шуйским Юрию была дана грамота, в которой перечислялись его заслуги. «…Он будучи у нас в Московском государстве в смутное, прискорбное время, за веру христианскую, и за святые Божия церкви, и за нас, и за всех православных христиан против врагов наших полских и литовских людей и русских воров… стоял крепко и мужественно и многое дородство и храбровство и кровопролитие службы показал, и голод и наготу и во всем оскудение и нужду осадную терпел многое время… И от тое их великие службы и терпения полские и литовские люди и русские воры от Москвы отошли»16.
Василий Шуйский пожаловал Юрию Потемкину сто тридцать четвертей земли под Смоленском «в Максимов-ском стану, да в Богородском стану» в вотчину, то есть в наследственное владение. Земли эти были выделены «ис ево ж Юрьева поместья ис поместного окладу», то есть из угодий, прежде принадлежавших Юрию на правах поместного держания за службу. Отныне Потемкин становился вотчинником, что заметно повышало его социальный статус. «И на ту вотчину сия наша царская вотчинная грамота… чтоб впредь дети, внучата и правнучата… также за веру христианскую… и за свое отечество против воров стояли мужественно безо всякого позыбления».
