И был прав. Войны были. Были! А начинались они с измены, предательства, жажды наживы, зависти. И память крепко хранила былое.
Московский боярин Акинф вернулся домой с княжеской пирушки красный как рак. Но не от выпитого вина, а от несправедливого, как он посчитал, княжеского решения, когда тот отдал первенство не ему, именитому боярину, а какому-то киевскому беглецу. Кто раньше знал на Московии какого-то Родиона Несторовича? Да никто. А вот его, Акинфа, знали все. Возмутило боярскую душу такое решение князя Юрия Даниловича, вино в глотку не шло. Заметил это князь, да, как показалось боярину, с издёвкой произнёс: «Ты чё ето, Акинф, не пьёшь? Аль бабы бойся?» — сказал, а сам, довольный, рассмеялся. Ему вторила вся гридница. Обсмеял князь боярина. И смех боярский он расценил как насмешку над ним, именитым боярином. «А всё зазря! Чтобы он, Акинф, да бабы боялся! Нет, князь, я и тя не боюсь. Ты у мня ещё попляшешь! Я те етого никогда не прощу!»
Услышав дома гневные слова мужа, боярыня решила не вмешиваться, сказав себе: «Утро вечера мудренее». Но ошиблась в муже. И на следующий день он не находил себе места. Не прошла его злость и в последующие дни. Стоило только Юрию Даниловичу покинуть на время Московию, сказав: «Я иду в Орду по своим делам, а вовсе не искать великого княжения», как следующей ночью Акинф со своим двором, крадучись, как тать, выехал из города. И путь его лежал на Тверь.
Великий князь Михаил Ярославич недолго раздумывал: принять или не принять беглого боярина. Ему, внуку Ярослава Всеволодовича, придерживавшегося родовых понятий старшинства, не нравилось независимое поведение московского князя Юрия Даниловича, который был только правнуком, к тому же его злила вызывающая самостоятельность и растущая сила московита. Поэтому он распорядился принять беглеца и отдать ему роскошные хоромы боярина Болеслова, который задолжал князю много денег, отправив того в далёкую деревню.
Такая встреча растопила душу Акинфа, и он решил сделать тверскому князю подарок. Явившись на следующий день в княжеский терем, он поведал Михаилу, что ненавистный ему московский князь отбыл внезапно в Орду.
— И хоть он заявил, — щерясь, произнёс беглец, — что не ищет великого княжения, но я ему не верю!
Знал хитрющий боярин, как подлить масла в огонь!
Услышав эти слова, Михаил напрягся. Лицо его побелело, он заскрипел зубами. Этот скрип был точно бальзам на сердце бегуна. И он добавил:
— Московский князь отправил своего брата Бориса в Кострому, — и, хитро посмотрев на Михаила, произнёс, — с малой дружиной.
Каким поощрительным взглядом посмотрел тверской князь на Акинфа! Приблизившись к Михаилу, Акинф зашептал:
— Князь, на Московии остался юный Яван. Но дружина там больша. А Переяславль-то... тово... А?..
Михаил понял: лучшего момента не стоит ждать. И тут же, при Акинфе, велел позвать бояр Романовича и Кошку. Когда те явились, приказал им взять людей и перехватить Бориса.
Такие решительные действия князя понравились Акинфу. Поколебавшись, не услышав ничего про Переяславль, он вдруг заявил:
— Князь! Дозволь мне повесть твоих людей, и я полежу к твоим ногам Переяславль.
Князь посмотрел на боярина. Лицо того дышало решимостью и отвагой, и он решил:
— Веди!
Борис был схвачен, и эта весть быстро докатилась до Московии, как и известие об угрозе Переяславлю. Сработали добрые люди из Твери. И юный князь Иван Данилович принял тогда самостоятельное решение: с частью московской дружины мчаться в Переяславль, чтобы его защитить. Он вовремя поспел в город. Едва за ним закрылись ворота, как показалась тверская дружина. И глядя со стены на приближающееся воинство, по спине Ивана забегали мурашки. Тут не надо было иметь огромный воинский опыт, чтобы определить вражью силу. Иван растерянно посмотрел на Василия Кочеву. Тот, опустив голову, произнёс:
— Не устоим.
— Что же делать?
Боярин только пожал плечами. Поглядев на князя, Василий увидел, как тот кусает губы. Потом Иван, повернувшись к нему, неуверенно произнёс:
— А если пошлём в Московию за помощью?
Кочева оживился:
— Годится, князь! Зови киевлянина! У него хорошая дружина.
Акинф, увидев на крепостных стенах воинов, понял, что опоздал, и тоже с досады стал кусать губы. Дружина, глядя на растерянного воеводу, нерешительно мялась. Пока чухались, гонец Ивана успел проскочить незамеченным. Но боярин быстро пришёл в себя.
— Будем штурмовать! — объявил он.
Чтобы не допустить связи с Московией, приказал расставить вокруг города посты. Но... опоздал боярин, опоздал.
Первый штурм был ужасным! И только благодаря смелости и отваге юного князя, который воодушевлял своих бойцов, штурм отбили. Но все в крепости понимали, что без помощи им долго не продержаться.
Акинф был не дурак, чтобы не видеть этого. И вновь стал готовиться к штурму.
Он начал его рано поутру, чем застал защитников врасплох. Глаз боярина радовало то, что тверичанам удалось в нескольких местах закрепиться на стенах. Ещё усилие — и те откроют ворота! Тогда — берегитесь, московиты! И боярин уже положил руку на эфес меча, готовый в любое мгновение ринуться в бой.
Но что это? В тылу вдруг раздался воинственный бой барабанов, яростное: «Ура!» И вместо того, чтобы биться на улицах града, ему пришлось разворачивать своё воинство, чтобы встретить нежданного противника.
Сражение завязалось ожесточённое. Тверичи, штурмовавшие город, дрогнули первыми, поняв, что московитам пришла помощь. И они как горох посыпались со стен. Акинф дрался ожесточённо. В нём закипела ярость, когда он увидел, что дружину привёл не кто-нибудь, а сам Несторович. «Ну, берегись, киевлянин!» С этим криком он ринулся на него. Но осилил его Несторович. Отрубил повергнутому предателю голову и, насадив её на копьё, поднёс Ивану Даниловичу со словами:
— Вот, князь, голова твоего изменника, а моего местника.
Труп Акинфа боярин Родион приказал привязать к лошади, и та потащила его на съедение зверям. Молодой князь не выдержал этой картины и по-мальчишески убежал в город. Родион, глядя ему вслед, только усмехнулся.
То, что творилось на Московской земле, долетело до Орды и до Юрия Даниловича. Его порадовали действия младшего брата. А вот весть, что Борис попал в руки тверичан, весьма опечалила. И он понял, что борьба между ним и Михаилом будет не на жизнь, а насмерть. Ему одному и даже в союзе с другими князьями тверичан не одолеть. Надо искать поддержку ещё у кого-то. Татары! Хорошо познав порядки в Орде, он понимал, что хан и пальцем не пошевелит, чтобы наказать Михаила за несправедливые действия. Наоборот... Ему выгодно взирать, как они, русские князья, бьются меж собой, подрывая свои силы. А без ханской помощи неизвестно, кто кого осилит. Тверь — крепкий орешек. Не зря её князь носил титул Великого. И тут он вспомнил о давней встрече с царевичем Узбеком. Чувствуя будущий расклад после ухода Тохты в пользу царевича, он каждую поездку не забывал посетить и Узбека, что тому очень нравилось. Князь уже был вдовый, и царевич, выразив ему соболезнование, намекнул на свою сестру Кончак. На что князь тогда шутливо ответил:
— Да, холостому хоть топись, а женатому — хоть давись.
Царевич тогда рассмеялся, но по его глазам было видно, что этот мягкий отказ его не удовлетворил.
И вот он у Узбека. Хан принял Юрия Даниловича незамедлительно. О том, что случилось в Московии, князь не стал говорить, а начал разговор, напомнив хану о его давнем предложении.
— ...Тогда, великий и могучий, я не оценил твоё предложение. Каюсь и прошу простить.
Хан засмеялся глазами. Он любил, когда люди признавали его ум и прозорливость. И не стал кочевряжиться, поняв, о чём идёт речь. Он настолько хорошо относился к московиту, что не возражал, чтобы невеста крестилась. Ей нарекли имя Агафья. Сыграна богатая свадьба, и вот молодая княжна в обозе московского князя едет к новому месту своего жительства.
По приезде домой, через несколько дней, он разыграл перед супругой маленькое лицедейство. Явившись к ней, он с негодованием стал возмущаться вероломством соседа, напугав Агафью тем, что тот хочет пленить их.
— Что же делать? — спросила жена, и глаза её стали круглыми от испуга.
— Проси брата о помощи, — трогательным голосом воскликнул он.
Разве могла она отказать мужу, который так заботился об их жизни.
Гонец немедля отбыл в Орду. Таким оборотом дела Юрий Данилович был доволен и, понимая, что хан не откажет, стал звать близких ему князей на помощь. Откликнулись Новгород, Суздаль, Ростов Великий и другие. Прибыло и татарское войско под предводительством Кавгадыя.
И вот эта громада двинулась на Тверь. Всегда расчётливый и дальновидный, Юрий допустил одну промашку: когда вступили на Тверскую землю, он не стал препятствовать татарам грабить тверичан, считая этот грабёж соседа даже выгодным для себя. Ведь в будущем Михаилу придётся тратить своё богатство на восстановление порушенного татарами. Вот он тогда и посмотрит на Михаила, как тот с пустым карманом явится в Орду. И заранее стал торжествовать победу.
