– Ну, Гостомысл, ты просто кудесник!
– И когда успел столько наловить!
– Да тебе цены нет!
– Здорово ты на рыбалке руку набил. Осталось нос набить!
Когда подплывали к Новгороду, Сюкора решил похвастаться:
– А меня сегодня на лугах красивая боярыня ждет!
– Да ну? – выдохнул Хвалибудий. – И кто же такая? Я вроде всех девушек знаю.
– Приезжая.
– Ух ты!
– Из Ладоги прибыла в гости к своей тете.
– И как же ты ее заловил?
– Она сама меня поймала. Понравился я ей очень!
– Может, и влюбилась?
– Вполне возможно, – самодовольно ответил Сюкора.
– А не боишься, что мы у тебя ее отобьем? – шутливо спросил Хвалибудий.
– Она не из ветреных. Вот так-то!
Гостомысл и Хвалибудий переглянулись и удрученно кивнули головами. Уважение к Сюкоре у них тотчас выросло до неимоверных размеров. Еще бы! У него уже была любимая девушка, а они еще оставались одинокими.
– Ты хоть познакомишь нас с ней? – притворно жалостливым голосом спросил Хвалибудий.
Сюкора важно ответил:
– Может, познакомлю, а может, и нет.
Вечером приволховские луга зацвели нарядами молодежи. Здесь были красные, зеленые, синие, желтые девичьи платочки и платья, льняные и шелковые рубахи парней; молодежь щеголяла в расшитых цветными нитками поршнях, которые делались из одного куска кожи, а также башмаках и сапогах. Зазвучали гусли, дудки и свирели.
Гуляние проходило по раз заведенному правилу. Сначала молодежь сходилась в небольшие кружки, где велись неторопливые разговоры и беседы, парни и девушки переглядывались между собой, настраивались на игры и веселье. Первыми их начинали девушки. Несколько девушек брались за руки, делали круг и призывали подружек в свой хоровод:
Собралися девушки все во кружок,
Расходилися во лесок,
Садилися на лужок,
Где муравонька и цветок.
Срывали с цветов цветочки,
Надевали на головы веночки.
Пошли в хоровод, пошли в хоровод!
Однако забава девушек без участия в ней парней скучна, утомительна и однообразна. Только тогда весело красавицам, когда резвятся с ними беззаботные и игривые молодцы. Тогда и радость беспечная приходит. Поэтому девушки, ведя хоровод, посматривают на парней и дают им знать о своих чувствах глазами, движениями и призывной песнью:
Вы, подруженьки любимые!
Вы красавицы, забавницы!
Сходитесь на лужок,
Да и станем все в кружок.
Вы сцепитесь все за ручки
И примите молодчиков с собой!
Тогда парни входили в хоровод, и начиналось всеобщее веселье. Выводили на середину круга парня, который под пение хороводной песни должен был искать себе невесту.
Хожу ль вокруг городочку,
Хожу ль я, найду ли я
Ласкову себе невесту.
Ты будешь мне, красна девушка,
невестой!
Потом всем хороводом искали жениха, высмеивали ревнивых мужа и жену, величали алую зарю... Да мало ли картинок играли юноши и девушки!
Трое княжичей собрались вместе в начале гуляния.
– Ну и где твоя боярышня? – спросил Сюкору Гостомысл.
– Пока не пришла. Скоро появится.
Хвалибудий подмигнул Гостомыслу, сказал насмешливо:
– Да нет у него никакой девушки! Придумал, чтобы выхвалиться! Сейчас начнет оправдываться, что, наверно, вернулась в Ладогу или тетя не пустила...
– Или по дороге какой-нибудь парень перехватил и в кусты увел...
– Точно, точно, целуется-милуется с ней, а Сюкора здесь уши развесил, ждет и верит.
– Послушай, Гостомысл, давай пожалеем парня, найдем ему хорошую, верную подругу. А то ведь, чего доброго, свихнется парень, наделает глупостей каких-нибудь...
– Точно! У меня соседка есть, ее зовут Милка-дурочка. Может, посватаем?
– Да ладно, ладно, – раздраженно проговорил Сюкора, не очень-то воспринимавший шутки. – Несете чушь, слушать нечего! А вот и она идет!
И быстрыми шагами направился к группе девушек, показавшихся на лугу, остановился перед ними. Они о чем-то оживленно стали беседовать, а потом пошли в направлении хоровода.
– Любопытно, которая среди них ладожская боярышня? – спросил Хвалибудий. – Красивая или так себе?
– Кто ее знает. Издали не видно. А показывать нам ее Сюкора, видно, не собирается.
– Может, подойдем?
– А удобно?
– Вроде бы прогуливаемся...
– Ну что ж, давай подгребем.
Они подошли к кружку молодежи, в сторонке от него стоял чудский княжич с девушкой. Хвалибудий воскликнул несколько удивленно и радостно:
– А вот и Сюкора! Здравствуй, дружище.
– Мы вроде бы сегодня виделись, – недовольно ответил тот.
– Разве? А я и забыл. Кто это с тобой? Познакомь.
Сюкора переступил с ноги на ногу, буркнул:
– Ладожская боярыня Млава.
– Какое красивое имя! – напыщенно произнес Хвалибудий и слегка поклонился.
– Я и сама недурна, – ответила Млава и лукаво прищурилась, разглядывая парней. Под ее взглядом Гостомысл вдруг почувствовал себя неуклюжим и нескладным, ему вдруг стало мучительно стыдно за свои длинные руки‚ он спрятал их за спину и начал кивать ей, глупо улыбаясь.
А Млава станом была тонкой и гибкой, с приятным, милым личиком. Но особенно притягивали ее глаза с лучистым, растекающимся взглядом. Он останавливался на каждом, но в то же время ускользал, уходил куда-то в сторону, и потому создавалось впечатление, что она знает обо всех все, сама же оставалась таинственной и загадочной.
– Надолго к нам? – спросил Хвалибудий; он никогда не терялся и в любой обстановке чувствовал себя свободно и раскованно, чем всегда удивлял Гостомысла.
– А это от вас зависит, как примете! – задорно ответила Млава.
– Что же мы стоим? – внезапно заторопился Сюкора. – Пойдемте в хоровод!
– Да, да, скорее! Скорее! – поддержала его Млава.
Они двинулись к хороводам, парни следом. Когда подходили к кругу, Млава вдруг обернулась и опалила Гостомысла долгим испытующим и ласковым взглядом. У него куда-то вниз полетело сердце, в груди сладко заныло, а ноги стали ватными. Он растерянно глядел на нее и вдруг почувствовал, что она теперь для него самая родная и желанная из девушек.
Он встал в хоровод, повторял все движения танцующих, но делал это по привычке, и все следил за Млавой, и не мог оторвать от нее взгляда. Однако она не обращала на него никакого внимания, даже мимолетного взгляда не удостоила.
Ночь провел как в дурмане. В груди играла сладкая музыка, и виделось что-то светлое, прозрачное, в чем он угадывал Млаву... Весь день не находил себе места, а вечером раньше всех явился на луга и бродил как потерянный, желая снова увидеть ее.
Млава появилась в разгар веселья и вместе с Сюкорой ушла в хоровод, а он только издали украдкой следил за каждым ее движением, каждым ее взглядом, надеясь, что она заметит его и позовет к себе. Но этого не случилось ни в этот, ни в последующие вечера.
Гостомысл от природы был молчаливым, задумчивым и стеснительным, поэтому перемены в его поведении никто не заметил; только Хвалибудий как-то спросил:
– Ты чего такой смурной?
Гостомысл испугался, что откроется его сокровенная тайна, и ответил поспешно:
– Да ничего вроде. Наверно, на рыбалке простыл, неможется что-то.
Хвалибудий ответом остался доволен и больше не приставал.
Дней через десять утром вышел Гостомысл из дворца. По высокому голубому небу плыли крутобокие кучевые облака, сильно припекало, и по всему видно было, что в этот день не обойдется без грозового дождя. Он прихватил с собой кое-какую еду и собирался покупаться в Волхове. Только завернул за угол, как навстречу вышла Млава. Она была столь очаровательна, что на какое-то время ему показалось, будто от нее шло удивительное сияние.
– Как поживаешь, княжич Гостомысл? – склонив голову набок и окидывая его ослепительным взглядом, проворковала она.
Гостомысл сглотнул слюну, ответил хрипло:
– Хорошо.
– Далеко ли направился?
– Да так...
Она внимательно на него поглядела, что-то прикинула в своей головке, предложила:
– Я иду к своей няне. Может, проводишь?
– Конечно, конечно, – не раздумывая, согласился он, чрезвычайно обрадованный возможностью быть рядом с ней.
Они пошли по улице, замощенной жердями, кое-где засыпанной золой и углями, которые жители выбрасывали из печей. Улица была узкой, едва двум телегам разъехаться, дома деревянные, с небольшими окнами, в рамы которых были вставлены или слюда, или стекло, но чаще бычьи пузыри, пропускавшие в помещения слабый свет.
– Только хочу предупредить, – сказала она, – что няня живет за городом и до ее дома довольно далеко.
– Ну и что, – беспечно ответил он. – Мне сегодня делать нечего, прогуляюсь.
Им навстречу ехал вооруженный всадник. Гостомысл пропустил Млаву вперед и рассмотрел ее одежду. На ней было простое льняное платье, разукрашенное искусной вышивкой; на рукавах и воротнике – вышивки-обереги, охранявшие ее от злых духов. Платье перехватывал вязаный пояс, подчеркивая ее тонкий, гибкий стан; на поясе висела сумочка, как видно, с женскими принадлежностями и небольшой ножичек в чехле. На шее красовалось янтарное ожерелье, а на правой руке – тонкий серебряный браслет. Волосы ее были заплетены в косу ниже пояса и были повязаны синей шелковой лентой. В мочках ушей трепетали маленькие золотые сережки искусной работы. На ногах у нее были красные башмачки.
