Генрих, вместо того чтобы радоваться, вдруг впадает в грусть-тоску.
– Мне так завидно, что у Нортемберленда вырос хороший сын, которым он может гордиться, а у меня – черт знает что, мой Гарри – олицетворение распутства и позора. Эх, если бы наших сыновей подменили, когда они еще лежали в колыбелях, у меня был бы такой чудесный Перси в наследниках, а Нортемберленду достался бы Плантагенет. «Да, мне б такого сына!.. Но бог с ним!» – Король перестает сетовать на генетические несправедливости и резко меняет тему: – Итак, кузен, что скажете о дерзком поведении юного Перси? Он решил оставить себе всех пленников, которых захватил в сражении, а мне готов передать только одного Мордека. Это что такое вообще?
– А это его Вустер против вас настраивает, – отвечает Уэстморленд. – Вустер же ваш заклятый враг, вот он и нашептывает племянничку, а тот и рад хорохориться и дерзить.
– Ничего, он мне за все ответит, я уже послал за ним. Но ситуация, как видим, сложная, и в этих обстоятельствах поход в Святую землю придется отложить. В будущую среду созовем Совет в Виндзоре и разработаем план действий. Известите лордов, кузен, и возвращайтесь поскорее, будем с вами думать, какие меры принимать.
– Будет исполнено, ваше величество.
Уходят.
Первая сцена закончилась, но прежде чем идти дальше, имеет смысл сделать комментарий для тех, кто еще не знаком с пьесой «Ричард Второй». В 1399 году Генри Перси, граф Нортумберленд, и его сын, тоже Генри Перси (а я предупреждала, что с именами у нас напряг) по прозвищу Горячая Шпора, а также младший брат Нортумберленда, Томас Перси, граф Вустер, переметнулись на сторону Генриха Болингброка в его противостоянии с королем Ричардом. Это исторический факт, и в пьесе он полностью отображен. Так почему же Ральф де Невилл, граф Уэстморленд, теперь называет Вустера «заклятым недругом» Генриха Четвертого? В предыдущей пьесе ничто, как говорится, не предвещало. Но если покопаться в источниках, то можно увидеть, что Невиллы и Перси – крупные землевладельцы и влиятельные лица на севере Англии, то есть в этой части страны они конкуренты и соперники. А значит, друг друга не любят. Вполне возможно, что Уэстморленд банально пытается влить очередную каплю клеветы в уши королю, чтобы поссорить его с Нортемберлендом и его семейством. У Шекспира уже не спросить, так что приходится только догадываться.
Принц Генрих в исполнении англо-американского актера Фредерика Уорда.
Фотография, 1893.
Ну и для самых невнимательных повторю: старший сын короля Генриха Четвертого тоже носит имя Генрих (он же Монмут, он же Генри, он же Гарри, а приятели по вольной жизни и вовсе именуют его Хелом) и является тезкой Генри Перси Горячей Шпоры, поэтому в пьесе обоих называют «Гарри». Молодой Генрих Монмут как наследник престола носит титул принца Уэльского. Что же касается «распутства и позора», по поводу которых так переживает король (он еще в «Ричарде Втором» сильно расстраивался на эту тему), то здесь все несколько сомнительно. Генрих-младший родился в сентябре 1386 года, то есть к текущему моменту ему только-только исполнилось 16 лет. По меркам тех времен возраст вполне подходящий для гулянок по кабакам и борделям, спору нет. Но было ли так на самом деле? Или Шекспир это выдумал? Вопрос открытый.
И последнее замечание по сцене: а зачем тут находились принц Джон и Уолтер Блент? Ну ладно, Блента еще можно как-то привязать, все-таки на его рассказ ссылается король, хоть этот персонаж не произносит ни единого слова. Но принца-то для чего сюда притащили? К нему никто не обращается, его даже не упоминают в разговоре. Чтобы показать, что у короля есть и другой сын, а не только «позорный распутник»? Тогда почему именно Джон, а не, например, Томас или Хамфри? У Генриха Четвертого четверо сыновей, между прочим. Чем обусловлен выбор автора? Ответа пока нет.
Лондон. Дом принца Уэльского в Лондоне
Входят принц Генрих Уэльский и Фальстаф.
В «Генрихе Четвертом» очень много сцен, написанных в прозе, и персонажи в них разговаривают простым языком. Это эпизоды, где принц Генрих общается со своими товарищами по молодецким кабацким забавам. Читая такие страницы, вам не придется мучиться, продираясь сквозь сложные метафоры и извилистые инверсии, и вы можете без моей помощи получить удовольствие от шекспировского текста. Но я же не могу пропускать большие куски, поэтому все равно буду пересказывать прозаические сцены, только намного, намного короче, чем они написаны. Просто чтобы обозначить содержание разговоров и смысл происходящего. Договорились?
Итак, дом Генриха Монмута, принца Уэльского. На сцене – сам принц Генрих и его задушевный дружбан Фальстаф. Они долго и изощренно перебрасываются шутками, играя словами на потребу публике. Из всей этой длиннющей сцены попытаемся извлечь крупицы информации, которая может оказаться полезной.
Фальстаф – толстяк, пьяница и бабник. Более того, он вор и разбойник, причем ворует и разбойничает не в одиночку, а в хорошей компании, членом которой является и принц. Принц же у нас не гнушается никакими развлечениями, вплоть до того, что пользует вместе с Фальстафом одну и ту же трактирщицу, «сладкую как мед».
У принца бывают трудности с финансами, и когда наследник престола садится на мель, то без колебаний влезает в долги.
Фальстаф искренне любит Генриха, а вот отношение принца к простоватому немолодому дружку не столь однозначно. Он подшучивает над Фальстафом довольно язвительно, а порой и зло. Нельзя сказать, однако, что Фальстаф этого не замечает. Очень даже замечает, но на любимого друга не сердится. «Вечно у тебя на языке всякие ядовитые сравнения! Ей-богу, ты самый изобретательный, канальский, расчудесный принц на свете!» – говорит он в ответ на очередную шутку Генриха.
Фальстаф в
