Ознакомительная версия.
– По повелению матушки велено допросить арестантку доверенному лицу от государыни.
– За князем Александром Михайловичем посылать... или как? – усмехаясь, спрашивает комендант.
– Князя Голицына извещать не следует, дабы не плодить ненужных обид.
Князь Вяземский и офицер входят в камеру.
На кровати лежит Елизавета. Два солдата и капрал сидят на стульях в углу комнаты. Тускло горит свеча.
– Оставьте нас, – приказал Вяземский.
Караульные вышли из камеры. Вяземский вопросительно посмотрел на гвардейца. Тот слегка наклонил голову. Вяземский встал и тоже вышел из камеры.
В камере остались двое: Елизавета, лежащая на кровати, и офицер, молча сидящий в углу.
Наконец с кровати послышался голос Елизаветы:
– Я тоже любила носить мужские костюмы, Ваше величество.
Офицер усмехнулся, снял каску, положил рядом. Длинные волосы закрыли лицо. Екатерина отодвинула волосы и потянулась было приподнять свечу, чтобы осветить кровать.
– Не надо, Ваше величество, – послышался резкий голос с кровати, – если вы хотите узнать, красива ли я, это надобно было делать несколько раньше. А я знала, что вы придете... Я давно поджидаю вас, Ваше величество.
– Мой приход, голубушка, ровно ничего не значит.
– Напротив, он означает, что Ваше величество действительно столь проницательны, как об этом говорит вся Европа. И вы давно почувствовали, что я могу сообщить вам нечто, что никому другому не сообщу...
Приступ кашля прервал ее.
«Я не люблю лести. Но почему-то самая грубая лесть всегда обезоруживает меня...»
– ...Вы очень больны.
– Да-да... И притом в нынешнем моем положении...
– Я распоряжусь, чтоб впредь караульных вывели из вашей камеры.
– Вы действительно очень добры. Жаль, что мне недолго пользоваться добротой Вашего величества, этим ливнем благодеяний...
Она опять помолчала. Молчала и государыня.
– Итак, Ваше величество, – наконец сказали из темноты, – она есть.
– О ком вы говорите? – прошептала Екатерина,
– Вы поняли, Ваше величество... Августа... Дочь...
– Вы опять за свое?! Если вы позвали меня выслушивать наглые дерзости...
Екатерина вскочила и в бешенстве заходила по камере. И опять приступ кашля прервал императрицу.
– Время комедиантствовать мне не отпущено, Ваше величество. Итак, я могу рассказать вам то, что вы больше всего хотите знать и больше всего боитесь узнать. Но с условием...
Екатерина молча слушала.
– Вы отпустите на свободу. Екатерина засмеялась.
– Вы не поняли. Не меня, Ваше величество. Меня отпустить на свободу уже не в вашей власти. А на свободу... вы отпустите их... всех, кого заточили вместе со мной. И я с вас страшную клятву возьму, что все так и исполните.
– Я добросовестно изучила вас, голубушка, по вашим показаниям. Ни когда не поверю, что вас может волновать чужая участь.
– Вы не правы, это волнует перед... Очень боязно туда являться... с лишними-то грехами. Но, конечно, главный другой резон. Тут вы правы. – И, помолчав, она сказала:– Человек среди них... есть... Я много грешила с мужчинами» Но любила его одного– И сейчас люблю. Одно воспоминание о нем сжигает... Но полно. Итак, клятву, Ваше величество!..
Опять наступило молчание.
– Ну что ж, голубушка, быть по-вашему. Клянусь...
– Спасибо, Ваше величество, вы оказались истинно добры. Продолжился ливень благодеяний... Итак, все это началось два года назад. Боже мой!.. Всего два года. Будто в другой жизни... Не со мной. Мне теперь кажется, что я тут и родилась» в этой тюрьме. Итак, это случилось»
1773 год. Замок Оберштейн.
– Князь купил для меня тогда этот замок. И я жила там одна. Есть разные способы расставаться с мужчинами. Самый верный – притвориться чересчур влюбленной, и тогда ты ему быстро опротивеешь, и он бросит тебя, к твоему счастию. И есть единственный способ удержать мужчину– это показать ему, как он тебе надоел» Я сказала князю, что хочу пожить одна в Оберштейне, И страсть его тогда достигла предела. Он тотчас захотел на мне жениться»
В уборной принцессы в замке камеристка Франциска фон Мештеде помогала ей одеваться»
– Когда вы ее отпустите из тюрьмы, Ваше величество, не забудьте рас порядиться, чтобы ей отдали все мои туалеты... она так их любила, – засмеялась Елизавета.
.
– Ах, госпожа, – говорит Франциска, – я все отдала бы, чтоб щегольнуть в таком платье!
– Ты еще так молода, милая, у тебя все впереди.
– А у меня для вас письмецо, госпожа, все от того же очень богатого господина.
– Седьмое послание за два дня! Ох, как скучно. Надеюсь, ты сказала ему, что я умерла и чтобы он меня больше не беспокоил.
– Да, и он немедленно ответил: «Передайте письмо принцессе на тот свет!» Ах, он так богат!
– Я уже догадалась, милая, по той горячности, с которой ты переда ешь его письма. Жаль, что богачи не молоды и не хороши собой. Природа заботится о равновесии.
– На этот раз исключение, госпожа: он очень молод и очень красив.
– Ну что ж ты молчишь о главном!
– Ах, Ваше величество, я никогда не могла устоять перед мужской красотой!
Екатерина вздохнула.
– Я приняла его за туалетом.
Камеристка вводит Доманского в уборную принцессы.
– Сударь, это слишком, – сурово начинает принцесса, – Мало того, что вы подкупаете мою прислугу и она ежедневно мучает меня вашими посланиями! Мало того, что вы посмели дать ей деньги, чтобы она проводила вас ко мне!..
– Но откуда вы знаете?
– Вы платите много, но я плачу больше... Как вы осмелились забыть, что я невеста немецкого государя?! Я завтра же попрошу жениха оградить мою честь!
– Вы грозите мне гибелью... Как странно! Неужели вы не поняли, что жить без вас... Убейте меня!
Доманский выхватил кинжал и протянул принцессе. Принцесса расхохоталась.
– Дорогой мой! Оставим это для юных девиц пятидесятых годов, только что покинувших монастырь. Увы, я принадлежу другому поколению – у нас уже мало иллюзий. Так что уберите кинжал, и начнем говорить серьезно. Я заметила вас еще в Париже. На всех балах вы следили за мной из толпы. Но у вас беда... Вы слишком красивы, чтобы остаться незамеченным. Итак, зачем вам понадобилось завоевывать мое сердце? Только прошу: ни слова более о любви. Я видела любовь и могу сказать точно, молодой красавец, она вам не грозит.
Он усмехнулся, вынул табакерку, взял понюшку табаку, собираясь с мыслями, и спокойно начал:
– Итак, действительно мы следим... за вами.
– Мы?
– Мы.
– И давненько?
– Уже со времени Парижа. Вы блестяще образованны. Вы прекрасны. Вы изворотливы. Вы жаждете приключений... И еще есть одно обстоятельство. – Он помедлил и продолжал, улыбаясь: – Как любит судьба насмешничать, милая принцесса! Когда вы выдумывали все эти россказни про Во лодимирскую принцессу... вы не знали самого главного.
Он остановился. Она с напряженным вниманием ждала.
– Вы удивительно похожи... – медленно начал Доманский. И опять замолк.
– На... кого? – не выдержала принцесса.
– На ту, за кого вы мечтали бы себя выдавать. Нет, не на принцессу Во– лодимирскую! Никакого княжества Володимирского в России не существует... Но зато существует она.
Принцесса пожирала глазами Доманского.
– Ее зовут Августа. Не правда ли, подходящее имя для августейшей дочери русской императрицы от тайного брака с вельможей Разумовским? Думаю, она дала это имя своей дочери, чтобы никто не смел усомниться в ее происхождении. – Он усмехнулся. – Но императрица справедливо опасалась за ее судьбу после своей смерти. Поэтому ее вывезли из России, когда девочке было десять лет, и поселили тайно в маленьком городишке в Италии. Это сделал ее учитель, некто Дитцель, который и поведал все это на смертном одре отцу иезуиту. Ну, а тот уж нам... – И он замолчал.
Принцесса сидела потрясенная, не спуская глаз с поляка.
– А теперь будьте внимательны, Ваше высочество... И он вынул из камзола и положил перед нею бумагу:
– Вот это – завещание императрицы Елизаветы в пользу ее дочери... той самой дочери.
Принцесса схватила лист.
– Подлинное завещание?!
– Это несущественно, те, кто составлял его, имели в руках истинные тексты завещаний русских царей, хранящиеся в царском архиве. – Он за смеялся и продолжил; – Итак, сейчас в России на троне безродная немка. И русская публика отлично знает, что сын этой немки и наследник престола рожден ею отнюдь не от несчастного супруга, убиенного Петра Третьего... Итак, остается Августа... Последняя из Дама Романовых. Последняя претендентка на престол! И если уж появиться ей на сцене, то сейчас, когда крестьянский царь Пугачев жжет помещиков!.. А Пугачева братом твоим сделаем!.. Смирим его и с ним соединимся! И дворянство все перебежит к тебе, когда поймет, что одна ты сможешь чернь успокоить.– А тут и мы из Польши огонь запалим. – Он говорил исступленно, яростно. – Вся Конфедерация с тобой восстанет.– В смуте исчезнет империя™ Как бред... Не впервой нам сажать царя на Руси, коли слыхала про Дмитрия-царевича... – Доманский был в безумии; шептал, болтал: – Возмездие немке, растерзавшей Речь Посполитую... Возмездие!
Ознакомительная версия.
