Однако хор - не единственное увлечение. С радостью Анфиса Пантелеевна бывает и на концертах других творческих коллективов. Это, по ее мнению, намного лучше, чем судачить возле крыльца с другими пенсионерками.
Удивительное место - город Волжский. Он похож на костер в ночи, на свет которого слетаются бабочки - столько в городе живет талантливых людей, приехавших сюда в разное время со всех уголков необъятной нашей страны.
Ранний брак в деревне - не редкость. Вот и Кузмичев Алексей и Мария Фомичева были совсем юные, когда поженились. Алексей мечтал о девочке, хотел назвать ее Галочкой. О том и молодой жене сказал. И впрямь родилась девочка. Но имя ей дали деды - Василий Иванович да Тимофей Алексеевич. Собрались вместе, выпили за здравие новорожденной и стали думать, как ее назвать. Вот одному и пришла в голову идея: «А давай назовем Зоя Алексеевна, у нас в деревне помещицу так звали, хорошая была женщина, нам, крестьянам, помогала». Дружно хлопнули по рукам, дескать, так тому и быть, а когда приехал с бухгалтерских курсов молодой папаша, то девочку все звали Зоечкой. Впрочем, Алексей не успел обидеться - подошло время в армию идти, потому что ему исполнилось восемнадцать. А его жене было и того меньше, зато возле подола копошились уже две дочери. Вернуться из армии Алексей не успел - началась война.
- Война для меня, - рассказывает Зоя Алексеевна, - словно сон. Однако же, хоть и шел мне четвертый год, кое-что помню. В первый день войны собралось возле одного колодца все село, женщины плакали. Дед по отцу был хороший пекарь, он ушел на фронт да потом быстро вернулся. А вот папа вернулся, когда мне было уже лет шесть. У нас тогда бабуся-квартирантка жила. Она что-то готовила, а я на печи лежала. Мама была на работе. Она днем дрова возила, а ночью ухаживала за лошадьми. И вот входит человек в гражданском пальто, спрашивает, можно ли войти. «Заходи, сынок, погрейся», - отвечает квартирантка. А я как глянула на него и узнала: «Папа!» - и заревела. А сестра не идет к нему, твердит одно: «Ты не мой папа, мой папа на войне». Папа, оказалось, лежал в госпитале, ему ампутировали кисть руки, а потом комиссовали. Не успел в дом зайти, как сбежалась вся деревня с одним вопросом: «Случайно моего не встречал?» Еще помню, как через нашу Новую Ханенеевку днем и ночью шли войска, это, наверное, в начале войны - солдаты изнуренные, голодные. Люди бросались к ним, чтобы хотя бы хлеба дать, а офицеры почему-то не подпускали их к солдатам. И тогда взрослые придумали детей пускать вперед. Мы шмыгали между солдатами, раздавали вареную картошку, хлеб - нас не прогоняли. Папа у нас был бухгалтер, поэтому его сразу председатель колхоза счетоводом поставил, жить нам стало полегче. Война вскоре закончилась. Мне подошло время в школу идти. Тут папу перевели работать в другой, более крупный колхоз. Там еще девочка родилась, вот ее-то и назвали Галочкой. Из-за того, что папу переводили то в одно, то в другое место, я плохо читала. На третий год путешествий мы вернулись в Ханенеевку. Сестра папы была учительница, она и говорит: «Ну-ка, Зоечка, почитай». А я - кэ-у-пэ-у: «купи»… Тетка в ужас пришла, побежала к другой тете, та тоже за голову схватилась и заявила: «Будешь у нас ночевать да учиться читать». А тут у нас родился братик, назвали его Геной. Отец был в восторге, и все бы хорошо, если бы не его привычка выпить. Из-за этого он угодил в тюрьму - потерял большую сумму денег, и за это дали ему пять лет. И вновь мы остались одни - мама да нас четверо. Мама уйдет на работу, а я - за старшую.
А время было повсеместно голодное, куда ни кинься - на Волге, в Сибири, в центральной части, в Калмыкии… Война очень сильно подкосила все хозяйство страны. Все мои знакомые, пережившие войну, рассказывали, как ели лебеду, жолуди, щавель, липовую листву, пробовали каждую травку на вкус, да и той не хватало. А как последнюю картошку посадят весной, так вообще есть нечего.
Младшие хотели есть постоянно, а Зоя готовила и выдавала им еду строго по норме. Да и то случались казусы. Как-то раз бабушка дала картошки, а девчонка случайно взяла горшок, в котором когда-то хранился керосин, и начала в нем варить картошку. Спохватилась, да поздно - картошка была испорчена. То-то реву было! И вот младшие - сестра и брат - решили убить Зою за то, что она им все сразу съесть не дает, мол, убьем, еду всю заберем и сбежим. Стоит как-то Зоя возле печи-голландки, греется, а младшие взяли да дернули ее разом за ноги. Зоя упала, потеряла сознание, потому что сильно ударилась затылком о печь, а сестра с братом убежали, спрятались в огороде в картошке. Сидели-сидели,, одумались и сами перепугались, что наделали - сестру убили. Пошли смотреть, что с ней, а она уже очнулась.
Голод- голодом, а девушки росли да красоты набирались, вот и Зоя несмотря ни на что быстро «набрала формы». Тут и ребята стали из армии возвращаться. А она, сколько к ней ни сватались ребята, все отказывала, словно знала, что скоро приедет Василий Терешин. Васенька.
И вот он приехал. Пошел на танцы в клуб с сестрой, а та и говорит: «Васенька, вон Зойка Кузмичева, как раз тебе - невеста, веселая девчонка». Василий весь вечер танцевал с девушкой, а потом пошел провожать после танцев, а как вернулся домой, заявил родителям: «Я на ней женюсь!» Девчонки повзрослее злились на соплячку-малолетку, ведь какого завидного жениха сманила - считай, один сын у родителей, поскольку сестра была уже замужем. Семья порядочная, и парень хорош собой. Родня Кузмичевская сбежалась, все галдят одно: лучшего мужа не найти в их деревне. Словом, через две недели сыграли роскошную свадьбу.
- И вот помню, - улыбается Зоя Алексеевна, - выборы были, а мы не идем. Свекровь говорит: «Васенька, а что вы на выборы не идете?» А муж мой отвечает: «А у меня жена еще маленькая, ей не положено». 7 сентября 1954 года родилась первая дочь, ее надо регистрировать, а мы сами не расписаны еще, потому что я была несовершеннолетняя. Сел Вася на велосипед, посадил меня на раму, и поехали мы в соседнее село, где был сельсовет. Кое-как уговорили зарегистрировать наш брак. Заодно и дочь зарегистрировали.
Спустя два года молодая семья переехала в Сталинград. Правда, первопроходцем был свекор.
Он во время войны пропал, никто не знал что с ним, оказалось, был в плену, а как война закончилась, его не осудили, но и домой не отпустили - послали работать на восстановительные работы в Сталинград. Там ему понравилось - теплее, чем в Ульяновской области. Вот и задумал привезти сюда семью. Однако на новом месте домочадцы очень скучали по своему дому, потому вскоре семья оказалась снова в Новой Ханенеевке.
И все- таки свекор сманил всех в Сталинград. Случилось это не сразу, а после того, как отслужил Василий. В селе работы не было, особенно молодым. Свекор и решил уехать. Съездил на разведку, увидел новый город Волжский, грандиозная стройка удивила его, и он остался. Вызвал к себе Василия.
- И вот я приехала в Сталинград. Раньше-то в городе никогда не бывала. Вышла на перрон, а там - жарища, каблуки в асфальте отпечатываются. Мне даже страшно стало, но вижу - бежит мой Васенька. Родители его и мои жили уже на Кубани, написали, может, переберетесь и вы к нам, но Вася уже работал в бригаде Николая Кухаренко, работа ему нравилась, и мы решили остаться. Сняли квартиру на Спартановке. Я сидела с дочерью, а Вася ежедневно ездил на работу на катере, мы его вечером с дочкой встречали. А как он получит зарплату, так ехали вместе с ним в котлован, брали что-нибудь вкусненькое в буфете - там снабжение было лучше, чем в Сталинграде - и праздновали. Потом нам дали комнату в квартире на пять семей неподалеку от бывшего ресторана «Волга». Все, кто жил там, работали в котловане, а я - в аптеке на Фонтанке. Потом посоветовали мне устроиться на бетонный завод. И я там проработала без малого десять лет. А вспоминать - одни слезы да смех иной раз. Выучилась я на моториста, стала работать на верху башни. Моторы ревут, щебень грохочет, а я хожу да песни горланю так, что на улице слышно. Люди головы задирают, спрашивают у бетонщиц, мол, радио у вас там что ли есть. В Казачьем ансамбле есть один казак, который в то время со мной на бетонном работал, так он до сих пор только охает, дескать, как же трудно вам, женщинам, там работалось. Ну а Васенька мой всю жизнь в бригаде Кухаренко работал.
Николай Лукьянович Кухаренко стал с годами в городе очень известным человеком. Он владел многими строительными профессиями (бетонщика, плотника, электросварщика, стропальщика, арматурщика, монтажника) и руководил бессменно своей бригадой почти тридцать лет. Кухаренко был награжден звездой Героя Социалистического Труда, имел звание «Заслуженный строитель». Говорят, в восьмидесятых годах в его бригаду было попасть труднее, чем поступить в институт - так строго он подходил к людям, требуя от них полной самоотдачи на работе. Зато, если возникала необходимость, и защищал их потом перед руководителями любого ранга, «пробивал» для них квартиры. Члены бригады Кухаренко не просто дружили между собой, они стали друг другу ближе и роднее родни, вместе делили радости и горе, отдыхали тоже вместе. Случалось, что их семьи показывали иностранцам как образцово-показательные ячейки социалистического общества. Но это будет позднее, и улицу, где жил Кухаренко, назовут его именем тоже спустя десятилетия и лишь после его смерти. А в пятидесятых никто в бригаде не думал о славе, они просто строили гидроэлектростанцию, а потом город, который стал их судьбой.
