Ознакомительная версия.
— Полно, боярыня! — подойдя к ней, проговорил Джавахов, невольно тронутый ее горем. — Это скоро пройдет, и на твоих щеках снова заиграет румянец, а очи твои снова заблещут радостью и… новой любовью.
Но Елена Дмитриевна мрачно слушала своего утешителя. Слезы скоро высохли, она уже с ненавистью посмотрела на только что дорогое ей лицо и спросила:
— А кто она, моя разлучница?
Грузин не понял.
Елена Дмитриевна криво повела губами.
— Дурака валяешь? — с презреньем кинула она.
— Я хотел расстаться с тобой по-хорошему, друзьями, думал, расстанемся, а ты меня оскорбляешь. За что— не знаю. Ну, Бог же с тобой. Прощай!
— Нет, погоди! Ты мне скажешь, кто та, на которую ты променял меня? — И Хитрово пристально посмотрела на него.
Он не умел лгать и смущенно потупился под нестерпимо испытующим взглядом разъяренной женщины.
— А, так я угадала! — взвизгнула ревнивая боярыня. — У меня есть разлучница? А! Погоди же, ьіилая! Ты узнаешь, как становиться на пути боярыне Хитрово.
Я сокрушу тебя, кто бы ты ни была, я не оставлю у тебя живой косточки…
Князь Леон, бледнея, слушал этот ревнивый бред исступленной женщины и наивно спросил:
— Но ты не знаешь ее, как же ты будешь ей мстить? И за что? Разве она виновата, что я люблю ее? Но, что бы ни было, я защищу ее! — гордо проговорил князь.
— От бабьей мести нет защиты!
— Ну, что ж, теперь я знаю, что ты — мой враг. Всегда лучше знать врага, чем верить ложному другу.
— Да, враг, враг до смерти! — страстно крикнула боярыня. — Враг тебе и всем твоим родичам и землякам!
Леон Вахтангович пожал плечами, с сожалением окинул взглядом отвергнутую им красавицу и медленно вышел.
Боярыня с минуту еще смотрела ему вслед, потом схватилась руками за голову и заметалась по комнате, громко причитывая.
Вся прислуга в смятении столпилась у ее дверей, не смея войти туда.
Между тем посланная от царицы девушка торопила кого-нибудь доложить Елене Дмитриевне, что царица требует боярыню немедленно к себе.
— Поди-ка, сунься, доложи! — шипели девушки на посланную. — Кому жизнь не мила, тот и доложит. Боярыня-то в сердцах страсть как люта.
Однако о царском приказе все-таки доложить надо было.
— Послать за Марковной, ей всего сподручнее, — предложил кто-то.
Быстро сбегали за Марковной. Переваливаясь с бока на бок, та пришла, подстрекаемая интересом повидать свою питомицу в бешеном гневе.
— Наверно, что-то не выгорело, — бормотала она про себя и, расспросив царскую посланницу, вошла к боярыне.
Та сидела за столом, положив голову на руки и подвывая чисто по-простонародному.
— Ну, чего раскудахталась, словно наседка! — приветствовала ее мамушка.
Но боярыня и не заметила ее прихода.
— От царицы девушка! Слышь, девушка пришла. Требуют, сейчас чтобы на «верх» шла. Слышь, зовут! Гадалку привела я царице. Слышь, боярыня… — Она близко пригнула к ней свое лицо и тихо, но внушительно добавила: —
Марфушка там; как приказывала, свела я ее к царице… Да без тебя-то как бы ведьма чего лишнего не сболтнула!… Очнись-ка да поди сама!
Наконец боярыня подняла свой взор на мамушку, провела рукой по лицу и, тряхнув головой, встала.
— Что попритчилось-то, красавица? — спросила наперсница.
— Не любит он меня, мама, не любит! — припадая к плечу старухи, горячо проговорила Елена Дмитриевна, и слезы ручьем полились из ее глаз.
— А не любит — и не надо, — равнодушно возразила мамушка, — оно и легче без любви-то! Да кто тебе так нескладно сказывал? Красу такую нешто можно да не любить?
— Сам он, няня, сказывал.
— Сам? — удивилась Марковна. — Ишь ты, непутевый человек! Да что ему еще надо? Кто такая разлучница-то?
— Не знаю, не сказывал, — мрачно ответила боярыня.
— Узнаем, не велика тайна. Ну, а теперь ступай-ка к царице. Гам, поди, гаданье на весь свет. Марфушка-то, ведьма, идти не хотела, заупрямилась, да я огоньком-то ее припугнула. Говорю: «Не пойдешь, боярыни не послушаешься, царю о твоем волшебстве доложим, маленечко ноженьки-то тебе и подрумяним». Затрепетала она да и буркнула: «Не волшебством я занимаюсь, а гаданьем; за это царь на костре не жжет». Ну, и пришла!
Боярыня сумрачно выслушала старуху и проговорила:
— Слушай, мама, отомстить я хочу и ему, и ей, неведомой разлучнице моей, а она, Марфушка, в этом деле должна мне помочь. Но я не хочу, чтобы царица ведала про мои дела. Приведи-ка ты эту ворожею после «верха» ко мне! А теперь дай шугай!
Накинув на плечи дорогой парчовый с соболями шугай, боярыня вышла из покоя. Марковна покачала ей вслед головой и что-то пробормотала себе под нос.
В это время на «верху» шли усиленные хлопоты. Царица и царевны с самыми близкими боярынями забились в покои царевен, чтобы заняться гаданием. Они знали, что сильно досталось бы им, если бы царь узнал, что они нарушили его строгое приказание и принимали у себя во дворце гадалку. Однако, разузнав, что царь пирует с боярами и не скоро еще хватится жены и сестер, женщины решились доставить себе развлечение, тем более что в случае открытия их затеи ответчицей была бы царская же любимица боярыня Хитрово.
Немножко тревожило царицу то обстоятельство, что Елена Дмитриевна долго не шла. Вдруг нежданно-негаданно явится царь? Что тогда делать, что ему ответить? Царевны хотя и очень бойки и речисты на язык, а когда вспылит братец Алексей Михайлович, то куда их и бойкость денется, ни словечка не вымолвят, потупятся и, смолчав, уйдут. А она, царица, одна и ведайся, как знаешь, с царским гневом.
— Ах, что это боярыня не идет? — тоскливо вопрошала она близкую боярыню и не могла сосредоточить свои мысли на том, о чем говорила ей гадалка.
А Марфуша, закутанная в лохмотья, с большим платком на голове, из-под которого спускались густые пряди ее черных волос, гадала по «Гадальной книге пророка и царя Давида». Это была небольшая книжонка, заключавшая ряд коротеньких статеек с содержанием, заимствованным из евангельских или апостольских текстов, с иносказательным толкованием в интересах гадающего. В начале каждой статьи выставлялись цифры, колеблясь в своих сочетаниях между 1, 1, 1 и 6, 6, 6. Очевидно, это указывало на способ гадания тремя костями.
— «Кому простите грехи, тому простятся; на ком оставите, на том останутся», — говорила низким, глухим голосом Марфуша, когда сухая горошина, заменившая кость, остановилась на одной из статеек.
— Что же это означает? — спросила с недоумением Ирина Михайловна. — Ты закинула, скоро ли выйду я замуж, а тут вышло о грехах.
— Стало быть, когда ты простишь все грехи, тогда и твои желания сбудутся, — не смущаясь, ответила Марфуша.
— А узнай-ка, кто будет моим суженым? — полюбопытствовала Татьяна Михайловна.
Марфуша подняла руку с горошиной и, бормоча заклинания, уронила ее на книжку.
— Ну, читай, читай! — торопили царевны.
— «Когда же окончится тысяча лет, сатана будет освобожден из темницы своей и выйдет обольщать народы, находящиеся на четырех углах земли, Гога и Магога, и собирать их на брань», — прочитала гадалка, и улыбка мелькнула на ее тонких губах.
— Что это будет, мать моя? — с испугом спросила бойкая Татьяна Михайловна. — Значит, мой суженый… Ой, даже страшно на ночь слово такое вымолвить…
— Значит, что суженый твой в тюрьме сидит на краю света, а придет время— освободится и к тебе явится с великой ратью.
— Лучше на лучину погадай! — продолжала нетерпеливая Анна Михайловна. — Что-то несуразное вещает книжка твоя!
— Боярыня Елена Дмитриевна отчего не идет? — простонала между тем царица.
— Ну, не идет боярыня, и не надо, — довольно резко оборвала невестку царевна Анна, — а ты все стонешь и поиграть не дашь спокойно. И что тебе далась эта боярыня?
— А ежели невзначай да царь заглянет? Что тогда скажешь? — испуганно возразила царица.
— Ну, и пусть заглядывает, — беспечно ввернула Татьяна Михайловна, — ворожея и ему погадает.
— Да гадалка-то хваленая что-то неладное все говорит, — капризно заметила Ирина Михайловна.
— Не понимаете вы книжных слов, оттого это, — бесцеремонно проговорила Марфуша, — да и я не горазда по книжке-то гадать. Вот по руке, по звездам, еще… — Но она вдруг запнулась, пугливо озираясь.
— Говори, говори, не бойся, не выдадим!
— Нет… много лишних ушей здесь, — тихо произнесла Марфуша, так что ее слышали одни только царевны.
— Страшное что? — еще тише спросила царевна Ирина, сгорая от любопытства. — Что, скажи, голубушка!
— Тебе одной скажу, коли не выдашь?
— Забожусь, как только хочешь!… Все схороню!
— Преклони ухо, — серьезно приказала гадалка и, когда царевна, чуть дрожа, исполнила это, еле внятно произнесла: — Души мертвых могу вызвать, они говорить будут…
Ознакомительная версия.
