Идет теперь деревенская девица в город, юбками дорожную пыль метет…
* * *
Этревиль был близко только по меркам верхового человека. Пешком, оказалось, до него пылить и пылить.
Жаккетта охотно поменялась бы с рыжим местами, пусть бы она верхом с госпожой Жанной в город ехала, а он бы крестьянкой шел пешком.
Утро было холодным, только к полудню солнце вернет осеннему дню почти летнее тепло, а пока зябли руки и ноги. Жаккетта шла без плаща, мерзла и злилась.
Рядом с ней притормозила телега. На ней громоздились корзины, устланные крапивой, из которой торчали чешуйчатые хвосты. Толстый, веселый дядюшка вез на продажу свежую рыбу.
– Садись, дочка! – предложил он. – Что-то шаг у тебя совсем усталый, да и лицо кислое.
– Зубы болят, – пробурчала Жаккетта и села на край. Все не пешком.
Предупреждая неизбежные вопросы «чьих родителей дочка, да откуда, да куда, да зачем» она объяснила:
– К зубодеру иду. Дупло в зубе, дергает так, что говорить сил нет!
Уважая чужую беду, возница не стал приставать с расспросами. Лишь перекинул Жаккетте дерюжку:
– Держи, холодно.
Жаккетта укуталась, подперла щеку и прикрыла глаза. Постепенно она согрелась под накидкой. В корзине за ее спиной шевелились и шлепали хвостами караси.
Медленный ход телеги убаюкивал, и Жаккетта поняла, что очень хочет спать. И свобода, почему-то, не радует.
Вот поесть бы хорошо, да поспать бы плотно, тогда бы, может, и стало понятно, что они вырвались из Волчьего Замка. Ведь еще вчера вечером были там.
За спиной нарастал конский топот и грохот, резкие крики и ругань. Звуки миновали телегу, зазвучали впереди.
Жаккетта чуть приподняла веки, чтобы рассмотреть пронесшихся всадников.
Волчье Солнышко с треском и блеском промчался мимо, даже не разглядев на телеге под дерюгой, едущую как ни в чем не бывало среди корзин с рыбой загадочную звезду Востока, красавицу Нарджис.
* * *
У ворот Этрэвиля Жаккетта слезла, поблагодарила возницу и пешком вошла в город. До центра она дошла без приключений, люди виконта ей не попались. Миновала рынок и нырнула в узенький, двум человекам не разойтись, проулок. Слева нависала громада церкви, монолитной и приземистой, справа высилось здание магистрата.
Там ее ждал человек рыжего. Не то Али, не то Махмуд.
– Хорошо, госпожа! – улыбнулся он. – Все пришел, один ты не пришел. Тебя ждал.
– Пойдем, – кивнула Жаккетта. – А это далеко?
– Далеко, госпожа. Другой конец город.
– Плохо, устала я, – вздохнула Жаккетта. – Но раз надо, пошли. А что там?
– Господин жилье снял, – объяснил араб. – Гостиница нельзя, враг будет знать. Жилье можно.
– А ты кто, Али или Махмуд? – спросила Жаккетта.
– Я Ахмед, – расплылся в белозубой улыбке смуглый слуга.
Жаккетта хотела сунуть Ахмеду доставшую ее корзину, но потом передумала. Где это видано, чтобы простая женщина налегке шла?
Интересно все-таки, что гад рыжий в корзину напихал. Почему она такая тяжелая?! Сам бы пронес ее хоть половину пути, понял бы, каково это! Не верхом скакать, каждый туаз ножками надо отмерить!
Она резко откинула тряпочку, намереваясь выкинуть к чертовой бабушке из корзины все, что там находится, и увидела уютно лежащие булочки, яблоки, пару копченых колбасок и фляжку.
– О! – заглянул в корзину и Ахмед. – Так госпожа еще не кушал? Господин вчера вечер корзину готовил, говорил госпожа голодный будет, злой, будет плакать хотеть. Покушать – опять веселый станет.
– Ну надо же! – до слез расстроилась Жаккетта. – Вот ведь совсем голова свихнулась! Нет, чтобы сразу посмотреть, я ее всю дорогу тащила!
И не собиралась больше нести в руках то, что можно унести в животе, Жаккетта прямо тут же, на улице устроила маленький пир, напрочь забыв все правила, по которым живут знатные дамы.
* * *
Жаккетта подкрепилась и повеселела.
Они с Ахмедом пошли к таинственному жилью. На полпути их встретил рыжий.
– А я Волчье Солнышко видела! – первым делом сказала Жаккетта. – Мимо проскакал.
– Я тоже, – кинул рыжий. – К сожалению, места здесь малолюдные и он знает, что мы должны податься в Этрэвиль. Больше-то некуда. В деревнях нам не укрыться.
– А может, мы в лесу сидим? – высказала предположение Жаккетта.
– Нет, маленькая, по нашим следам видно, что мы вышли на большак. Теперь он попытается узнать, въезжали ли в город четыре всадника, два мужчины и две женщины. Мы пытаемся его убедить, что не въезжали. Пусть поломает голову. А мы немного передохнем. Так говоришь, он тебя не узнал?
– Нет, – мотнула головой Жаккетта. – Как мимо пустого места проехал. Я на телеге сидела. С рыбой.
– Хорошо, – одобрил рыжий. – Я так и думал. Хотя я бы тебя все равно узнал.
Жаккетта вопросительно посмотрела на него.
Рыжий пожал плечами.
– Не знаю, почему. Узнал бы и все. Там, в корзинке, ничего не завалялось?
Жаккетта молча вручила ему последнее оставшееся яблоко.
На окраине Этрэвиля, неподалеку от крепостной стены рыжий снял крохотный домик.
В этом районе городка дома теснились вплотную один к другому. Зелени было мало, вся во дворах.
Нижний этаж домика занимали полукруглые ворота, пропускающие во внутренний двор, где хватило места лишь для небольшой конюшни, ветхого курятника да нескольких старых яблонь. Зато был колодец.
Из внутреннего двора можно было попасть на второй этаж, где и находились жилые помещения. Их было всего два – по окну в каждом. В одной комнате устроили прибежище для дам, вторую заняли мужчины.
Дом пах старостью.
Ступеньки были скрипучими, балки и перекладины давно потеряли первоначальный вид, были замаслены, а в верхней части закопчены.
* * *
Крепкому, здоровому сну Жаккетты мог позавидовать любой.
Ее сон не нарушали ни дорожная тряска во время путешествия с благодетелем, ни выходки безумного Волчьего Солнышка, бессонницей она не страдала.
Но вот когда рыжий привел их в это убежище и представилась возможность наконец-то выспаться, Жаккетта не смогла уснуть.
Ей было неприятно, страшно и тревожно. Рядом спокойно спала Жанна, за тонкой стенкой шумно дышали мужчины. Два человека несли внизу караул, за окном были не бескрайние леса Шатолу, а город. И все равно сон не шел.
Жаккетта маялась, маялась, наконец не выдержала и села.
На ощупь собрала и пригладила растрепавшиеся волосы, накинула на рубашку свое любимое белое покрывало и осторожно спустила ноги на пол. Башмаки куда-то запропастились и искать их она не стала.
На цыпочках, как была босиком, Жаккетта пробежала в соседнюю комнату.
Там тлела в очаге узловатая коряга, обещая ровное тепло всю ночь. В углу у двери были свалены седла.
Мебели в домике для такого количества людей было маловато, поэтому из дворика принесли охапку сена, насыпали его в другом углу. Поверх сена бросили войлочные потники, закрыли плащами и на таком великолепном ложе вольготно расположились мужчины. При двух меняющихся караульных для трех человек там был полный простор.
Жаккетта пробралась к спящему рыжему.
Он свободно раскинулся на спину, запрокинув одну руку за голову. Рыжий дышал ровно, всей грудью.
Жаккетта тихонько села рядом с ним, тыльной стороной ладони провела по его уже начавшей ощетиниваться после вчерашнего бритья щеке. Затем взяла его вторую руку в свои ладони и решила посидеть так немного, чувствуя себя в безопасности.
Все кругом спали, наверстывая вчерашнюю бессонную ночь.
Рыжий открыл глаза.
– Маленькая?
– Я боюсь! – тихо призналась Жаккетта.
Рыжий поднялся, ни слова не говоря, взял с ложа свой плащ, запеленал в него Жаккетту, подхватил ее на руки и вышел из комнаты.
Они спустились по темной, крутой лестнице и очутились во дворе. По двору, борясь со сном, ходил один из караульных. Второй сидел где-то в конюшне.
– Махмуд, можешь идти спать, – сказал рыжий. – Я тебя сменяю.
Зевающий Махмуд с радостью удалился.
Около конюшни стояла копна сена, уже беспечно разворошенная с одного бока для хозяйственных нужд.
Рыжий на секунду поставил Жаккетту на покрытую толстым слоем сена землю, снял с нее свой плащ и, накинув его, сел так, чтобы плаща хватило и на подстилку, и для укрытия.
– Иди сюда, маленькая, – сказал он.
Жаккетта забралась к нему на колени и замерла, прижавшись щекой к его груди.
Глухо и равномерно тукало сердце рыжего. Было как-то странно и немножко страшно слышать это туканье: а вдруг перестанет биться?
Под черным плащом было тепло и уютно, а рыжий гладил, согревая ладонями, ее озябшие ступни.
Над головой висели звезды, воздух был свежий и холодный, пахло конюшней.
– Перестала бояться? – спросил рыжий.
Жаккетта кивнула.
Вот сейчас бы она спокойно задремала, ничего не боясь и никуда не торопясь. Она плотнее прижалась к рыжему, обхватила его руками.
Рыжий, убедившись, что ее босые ноги согрелись, прикрыл их плащом и стал тихонько гладить волосы.
