Франсуа проспал всего пару часов. Жара и необходимость делить на двоих и без того тесную кровать не позволили ему как следует отдохнуть. К тому же со вчерашнего дня его не отпускало напряжение. Непривычно беспокойные мысли прогоняли сон. Что-то было тревожное в многочисленных отрядах гвардейцев и солдат городской стражи на улицах. Удивила его и неумолимость охраны, никого не пропускавшей ни во дворец, ни из дворца. Что могут означать эти передвижения королевской гвардии? Неужели готовится мятеж? Для чего король среди ночи приказал войскам занять столицу? Непонятно. Последние дни все было относительно спокойно. Конечно, произошло покушение на адмирала Колиньи. Но разве это настолько важное событие, чтобы принимать такие серьезные меры безопасности? И вообще, все это случилось два дня назад. Почему же король решил действовать только сейчас? Почему не сразу после покушения? Даже на свадьбе принцессы Маргариты с королем Наваррским в городе не было столько гвардейцев. Странные дела творились в городе, и Франсуа никак не мог понять, чем это грозит.
Из всего увиденного он заключил, что, как бы там ни было, в Париже сейчас оставаться небезопасно. Наверное, разумнее было бы на всякий случай уехать подальше от столицы, пока все не образуется. У Франсуа были кое-какие сбережения. Вполне достаточно, чтобы какое-то время жить беззаботно. Подумав о деньгах, он вспомнил о Дюрандо. Этот мошенник заплатил ему только половину обещанного. Поручение выполнено, книга в Лувре. Ну, положим, не совсем, так как Дюрандо требовал оставить ее на виду в кабинете королевы-матери. Туда Франсуа пробраться не смог. Но рано или поздно он вернется в Лувр и положит книгу куда следует. В любом случае Дюрандо вряд ли об этом знает. Он считает, что книга на столе у Екатерины Медичи. Что с ней станет потом — не его дело. Да и сам Дюрандо не сможет это выяснить. Известное дело, по дворцу ходит множество людей. Кто угодно, а не только королева, мог взять книгу и переложить в другое место. Успокаивая свою совесть таким образом, Франсуа считал себя вправе потребовать оставшуюся половину денег. Дюрандо должен заплатить, как уговорено. Сумма немалая, упускать ее нельзя. Если ночью что-нибудь случится и Дюрандо вдруг исчезнет — прощайте, денежки! Так рисковать Франсуа не желал. Но не знал, стоит ли идти среди ночи через весь город во дворец Гизов, чтобы потребовать долг. Это может быть опасно. С другой стороны, ни один из встреченных по дороге домой солдат не обратил на них с Тинеллой внимания. Возможно, все не так страшно, как кажется. Надо думать, солдаты получили четкие указания и точно знают, кто им нужен, а кто нет. Быть может, есть смысл набраться смелости и, несмотря на поздний час, отправиться за своими деньгами. Тогда он спокойно уедет из города. Хорошо бы Тинелла согласилась сопровождать его! У нее наверняка тоже отложено кое-что на черный день. Вместе они смогли бы довольно долго наслаждаться безбедной жизнью.
Франсуа оглянулся. Тинелла по-прежнему сладко спала. Незачем будить ее. Он быстро сходит и вернется до того, как она проснется. Если девушка захочет уехать с ним, они отправятся в путь прямо отсюда, не проходя больше через центр города.
Он бесшумно оделся, плеснул водой себе в лицо, чтобы освежиться, и на цыпочках вышел из комнаты, стараясь производить как можно меньше шума. Жаль, что он не умеет писать, а то оставил бы ей записку, чтобы не волновалась, если вдруг проснется. Коротенькую такую, например: «Скоро вернусь». Но, к сожалению, Франсуа был неграмотен, а будить девушку ему не хотелось. Он решил, что поторопится. И вернется как раз вовремя, чтобы сделать ей сюрприз. Ему повезло — вдова тоже спала, с лестницы все еще был слышен ее храп.
Выйдя из дома, Франсуа двинулся в направлении Лувра. Улицы заполонили гвардейцы, и чем ближе к центру, тем больше их было вокруг. Казалось, центр города подвергается осаде. Никто его не останавливал и ни о чем не спрашивал, так что он спокойно шел своей дорогой. Лишь перейдя мост, он услышал первые выстрелы. Солдаты, словно только того и ждали, рассыпались во все стороны и начали вламываться в дома, снося с петель двери. Подоспевшие новые отряды заняли боевые позиции. Через несколько минут на улицах города развернулось настоящее сражение. Отовсюду неслась пальба. Франсуа бросился бежать, намереваясь укрыться в общественной прачечной под навесом. Там было три фонтана, падающих каскадом, чтобы хватило места как можно большему количеству прачек. Франсуа растянулся на земле за первым попавшимся и замер в напряженном ожидании, ругая себя на чем свет стоит. Нечего сказать, блестящая идея — выйти из дома ночью именно сегодня. Но откуда ему было знать, что события станут разворачиваться таким образом?
Мимо него прошагал отряд вооруженных до зубов гвардейцев. Они явно куда-то спешили и не смотрели по сторонам. Когда их шаги затихли вдали, Франсуа осторожно поднял голову, желая убедиться, что путь свободен. Пока что улица была пуста. Юноша вскочил на ноги и добежал до стены ближайшего дома. Он был на виду и сознавал, что, несмотря на ночную темень, станет легкой добычей для следующего отряда. Пожалуй, ему будет непросто объяснить, что он здесь делает. Тем более что он понятия не имеет, какого дьявола солдаты ищут и зачем они врываются в дома, круша двери и окна. Ясно только одно: ему грозит опасность. Он на улице среди ночи, один. Солдаты вполне могут принять его за одного из тех, кого они, по всей видимости, ищут. Инстинкт самосохранения подсказывал ему, что следует соблюдать крайнюю осторожность и прятаться от чужих глаз. Если удастся добраться до дворца Гизов, можно будет переждать там ночь, а утром вернуться домой. На мгновение Франсуа засомневался. А вдруг ему не откроют дверь? Тогда уж его наверняка схватят. Он предпочел не думать об этом. Выбора у него все равно не было. Возвращаться обратно слишком рискованно, если вообще возможно. Так что остается одна только надежда — на убежище во дворце герцога Гиза.
Оглядевшись вокруг и не обнаружив ничего подозрительного, Франсуа наконец решился и, выскочив из своего укрытия, бросился бежать что было сил. Все его чувства обострились до предела. Чуть заслышав шаги или голоса, он тут же прятался куда попало, хотя бы в тень ближайшего дома. Понимая, сколь ненадежны подобные укрытия, он все же рассчитывал, что так ему удастся вовремя обнаружить приближающуюся опасность. И что, стреляя издалека, в него не попадут. Преодолев таким образом несколько сотен метров, он заметил впереди баррикады, преграждающие путь. Значит, по прямой добраться незамеченным не получится. Лучше попробовать дойти по набережной Сены до острова Сите. Оттуда можно вернуться к Лувру, затем свернуть направо, а уж там рукой подать до дворца герцога. Франсуа снова двинулся короткими перебежками от одного темного угла до другого, пока вдали не показалась ратуша. Неприятный сюрприз — она была плотно окружена многочисленными отрядами солдат. И даже охранялась несколькими пушками. Выходит, этим путем тоже не пройти.
Пересекая пустынные переулки, Франсуа отовсюду слышал отчаянные крики и безостановочный треск выстрелов. Издалека доносились еще более мощные звуки — вероятно, пушечные залпы. Неужели война? Покинув очередное укрытие, Франсуа добежал почти до самых стен Лувра. И тут только заметил, что вокруг дворца творится нечто невообразимое. Чем дальше, тем хуже. Франсуа не мог поверить своим глазам, это походило на кошмарный сон. Солдаты, поддерживаемые горожанами, вышибали двери домов, вваливались внутрь и убивали всех, кто попадался им на пути. Тела недобитых жертв выбрасывали из окон. Несчастные падали на камни, испуская душераздирающие вопли. Поджидающие внизу солдаты с восторженными криками набрасывались на них с мечами и копьями, калечили, а потом добивали. Франсуа даже вообразить себе не мог, что люди способны на подобные зверства. Улицы были затоплены кровью и завалены трупами. Немногие выжившие в этой бойне испускали жалобные стоны. И быстро получали удар сабли или пулю в голову. Это был настоящий ад. Леденящий кровь ужас охватил Франсуа. Ведь и он на волоске от смерти. С минуты на минуту он рискует разделить участь избиваемых. При мысли о том, что он тоже может угодить в руки этих мясников, у Франсуа подкашивались ноги. Нечеловеческим усилием воли он взял себя в руки. Отвел глаза от ужасного зрелища и на несколько мгновений зажмурился, чтобы прийти в себя. Если он останется здесь, его очень скоро обнаружат, если выйдет из укрытия — прирежут на месте немедленно. Со своего наблюдательного пункта Франсуа заметил, что все нападающие носили белые повязки на правой руке. Видимо, для того, чтобы узнавать друг друга. В нескольких шагах от него громоздилась куча мертвых тел. Между ними Франсуа углядел руку, обвязанную белой повязкой. Он подошел и с ужасом уставился в лицо обладателю повязки. Лицо юного солдата. Тело скрывалось под грудой трупов. Гугеноты, мужественно защищаясь, унесли с собой немало жизней нападавших. Франсуа наклонился над солдатом. Совсем молоденький, на вид ему не дашь и двадцати лет. Наверняка бедный неудачник, приехавший, так же как он сам, из далекой провинции в поисках удачи и в награду получивший только смерть. Франсуа опустился на колени рядом с ним. Его вдруг охватила безграничная жалость к незнакомому юноше. Он невольно поступил по привычке, привитой католическим воспитанием — единственным воспитанием, на которое могли рассчитывать бедняки вроде него. По-христиански закрыл глаза покойному. Затем, приподняв его руку, снял повязку и надел на себя. Она все еще была белоснежной, без единого пятнышка крови. Франсуа не очень-то верил, что кусок белой материи может спасти ему жизнь, но попробовать все равно стоило. Если эти повязки служат солдатам чем-то вроде охранной грамоты, почему бы ему тоже этим не воспользоваться? По крайней мере, издалека он может сойти за одного из них.
