Ознакомительная версия.
Погоня сильно отстала, хоть и не прекратилась вовсе, но в любом случае преследователи не могли быстро отыскать человека в лесу. А дожидаться монах и не собирался. Он погладил коня и неожиданным, резким движением чиркнул ножом по горлу. Конь упал и забился в корчах, но мучение не продлилось долго. Монах знал толк в убийстве, и животное вскоре затихло. Тогда монах, сбросив с себя всё лишнее, остался при одном лишь мече и, мягко ступив под деревья, растворился в лесу.
Глава семнадцатая
Поиски продолжаются
Возрождённый город Соколу не понравился – хотя чародей и не ожидал, что за лето построят настоящую твердыню, а недавний приступ пощадит стены, но всё же разочаровался. Наверное, он единственный, кто мог сравнить новый Муром с тем, что стоял на этом месте раньше, причём сравнить, исходя из собственных впечатлений, а не по басням летописцев и рассказчиков. Юрий и любой из его ветеранов вряд ли отчётливо помнили далёкое прошлое. В лучшем случае они были мальцами, когда сожгли старый город и выросли уже во временном острожке.
Муром жгли несколько раз и с каждым разом при восстановлении, он терял значительную частичку прошлого. Менялись очертания стен, сокращался в размерах посад, каменные постройки уходили в прошлое – их просто не успевали отстраивать, а недолговечное дерево только усугубляло дело.
Но даже не столько внешний вид отличал нынешний Муром от прошлого. Сама его суть изменилась. Он стал совсем другим город, одолжившим имя у прежнего. Имена, названия вообще живут дольше вещей.
Сюда вернулись князья, потомки тех, что правили раньше, новые церквушки получили названия прежних. И ничего кроме имён. Ни народа, давшего имя городу, ни его языка, ни их святых мест. Другие люди, другие обычаи, и даже другая речь.
***
Битва закончилась. Конные разъезды метались по окрестным лесам и оврагам, вычищая остатки вражеского войска. Большой отряд во главе со Слепнем отправился по следам князя Фёдора, ушедшего с ближайшими соратниками через лес, несколько отрядов поменьше рванули в обход по дорогам, надеясь перехватить беглеца, отсечь от соседей.
Город заволокло покровом гари и смрадом. Полуразрушенные башни и стены, сгоревшие дома, выложенные перед церквушкой тела убитых, стоны раненых, женский и детский плач омрачали победу. И всё же Муром выстоял, а, выстояв, получил время для того, чтобы укорениться на старом месте, вернуть былую силу и славу. И потому о пирушках победных не помышляли, но с ещё большим воодушевлением и усердием взялись за починку и строительство. Вновь застучали топоры, заскрипело дерево, зазвенели кузни, перековывая сломанные клинки и чиня доспехи, вернулись к пристаням и на торг распуганные войной купцы. Люди из сёл опять потянулись в город.
После того как мещёрский отряд неожиданным ударом изменил ход сражения, к сопровождающим молодого князя людям относились с большим уважением. Сам Варунок с посольством в княжеских палатах расположился, как того и требовал обычай, а чародея с молодыми спутниками поселили в доме воеводы, что тоже являлось немалым почётом – домов в городе до сих пор не так уж и много достроили. Но для чествований, как и для пира, времени не нашлось и, пристроив гостей, о них вроде бы позабыли, тем более что сам хозяин дома всё ещё бегал по лесам за врагом, а его слугам не по чину было в дела господские лезть. Мещёрцам баньку истопили, кормили их, поили, спать укладывали, но не более того.
Сокол не особенно расстроился – выдалось время для отдыха, почему бы и не отдохнуть старому человеку после беготни и сражений. Как залёг на лавку, так и лежал целыми днями, размышляя о том, о сём: о новом Муроме, о сбежавшем монахе, о дальнейших поисках.
Рыжий тоже нашёл занятие – с утра до вечера толкался в городе, на строительстве, на торгу, на пристанях, ища знакомцев и какую-нибудь работёнку по душе, как он сам заявлял, и землякам оставалось только догадываться, на какие ещё неприятности алчная часть души подобьёт спутника.
А вот Тарко загрустил всерьёз. Названный брат не просто так в Муром прибыл, приветствия отцовские соседу передать. Одна из целей посольства Тарко давно изводила. Все приключения с того и начались, что Вияну замуж решили выдать. Начались да не кончились. Им с чародеем вскоре путь предстояло продолжить, клинку хозяина искать, а тем временем здесь сговор учинять будут.
Так что не докучал Тарко Соколу разговорами, о своём думал. Так и провели они почти неделю в полном молчании, пока однажды не заглянул к ним суздальский княжич, сопровождаемый молодым боярином и Тимофеем.
– Обжился воевода, – одобрительно сказал Борис, после уместных приветствий. – Когда мы гостили, тут пусто было, ветер гулял, теперь ковры на стенах висят, утвари всякой прибавилось.
Слуги воеводы быстро сообразили, что к чему – подали закуски, принесли вино. А, сделав дело, исчезли, чтобы не мешать господскому разговору.
– Кабы не ваша помощь, мы бы ворота не удержали, – пригубив вина, сказал княжич. – Хоть там у нас Боюн чудеса и показывал. А вы здорово ударили в спину Фёдора, считай, тем самым город спасли. Столько шуму и пыли подняли, что мы уж подумали, всё мещёрское войско из леса вывалило. А оказалось вас всего-то дюжина.
– Главное что и Фёдор так же подумал, – улыбнулся Сокол.
– Да, – согласился Борис. – В городе говорят, будто чары это были?
– Да, какие там чары! – отмахнулся Сокол. – Когда я из золы, точёного камня и жира мыло готовлю, многие тоже волшебство поминают. А что там волшебного, простая алхимия.
– Ага, – довольно усмехнулся Борис. – Значит, признаёшь, что твоя работа?
– Все постарались. Ромка вон купцов подманил. Варунок дружину повёл.
– Но ты и вправду чародей? – гнул своё княжич. – Настоящий?
– Настоящий, – сдался Сокол и усмехнулся.
Усмехнулся не столько простодушным расспросам юноши, сколько превратностям судьбы. Чародеи в Нижнем Новгороде теперь были в диковинку, а ведь раньше именно там, на холмах, возле слияния двух великих рек многие из их племени обитали. Угарманом тогда город назывался. Но потом пришли новые хозяева, а с ними священники. Чародеи рядом с новой силой не прижились. Разошлись по глухим лесам.
– Так раз ты чародей, то можешь, к примеру, доспехи зачаровать так, чтобы стрела их не брала, и вражеский клинок отскакивал? – спросил Борис.
– Доспехи? – Сокол задумался. – Доспехи зачаровать дело нехитрое. Да только не того ты опасаешься, князь. От удара в спину не спасают доспехи. Главная угроза всякому властителю не в стреле вражеской кроется, а в измене. Много ли правителей на поле брани пали, а скольких отравили, зарезали, придушили? И кто? Не враги засланные, свои же. Родичи-соперники или бояре верные. От предательства чар не придумано, князь, а верность по принуждению не возникнет.
Теперь Борис задумался. Посмотрел на Ваську Румянца, на Тимофея, словно оценивая соратников на предмет измены. Предадут, случись оказия, или нет? Но, похоже, размышления такого рода молодому князю не по нутру пришлись.
– Отец вон тоже измену выводит под корень, – сказал Борис. – Получилось у него или нет, не знаю. Не уверен. Но я подумал, если своих же людей боятся, то с кем тогда останешься? Всех подозревать? Никому не верить?
– Это верно, – согласился Сокол. – Врага среди друзей искать занятие щекотливое. Иной раз хуже самого врага такие поиски беды наделают. Подозрение как ржавчина. А вокруг есть желающую усугубить дело – сплетни, доносы, лесть, слежка, наветы. На одной чаше весов власть, на другой дружба. Вот и думай, чем жертвовать. И потому всякому князю первым делом в людях разбираться нужно. Отец твой, каким бы суровым ни был, а, небось, не всех подряд на пытки тащил. Кому-то и на слово верил.
Румянец и Тимофей явно тяготились разговором. Нехорошо как-то деяния великого князя обсуждать. Нехорошо и опасно для простого-то человека.
– И всё же зачарованный доспех тоже лишним не будет, – вернул разговор к началу Тимофей. – Когда мы в Муром только ехали, стреляли в Бориса Константиновича.
– Вот как? – встрепенулся Сокол. – И кто же?
– Не углядели мы, к сожалению, – вздохнул Тимофей. – Поспешили уйти тогда побыстрей. Потом-то с Павлом Юрьевичем ездили на то место, но что там поймёшь. Следов почти нет. Человек, что стрелял, один был, вот и всё что выяснили. Так оно понятно, что человек, что не вурд какой-нибудь или оборотень, а вот что за человек, тут загадка. Да ещё стрелу вот нашли.
Тимофей достал из-за отворота свёрток, выложил на стол и показал чародею находку.
– Не простая стрела, – согласился Сокол, после короткого осмотра. – Не вурдова точно. Но ведь и у лесных жителей таких сроду не водилось. Здесь всё больше из дерева стрелы готовят под короткие луки, а самострелы такого боя редкость большая. Для них и доспеха соответствующего в наших лесах не сыскать.
Ознакомительная версия.
