Это была та ситуация, для урегулирования которой Альмина обладала всеми нужными качествами. Она немедленно позвонила де Хэвилленду и поинтересовалась фрахтовкой самолета с летчиком. Затем бросила в саквояж кое-какую одежду, сообщила доктору Джонни, что они немедленно убывают в Египет, и отправилась на аэродром Кройдон. Они вылетели в трехместном самолете в Париж, доехали поездом до Лиона и пересели на второй самолет, чтобы лететь прямиком в Каир. Путешествие, на которое ушло бы морем три недели, заняло у них трое суток. Альмина вихрем подлетела к постели мужа и, остановившись только чтобы обнять Еву, занялась его выхаживанием. Она достаточно часто занималась этим раньше и рассчитывала на полное выздоровление. Ее муж достиг часа своего триумфа; он просто обязан был выздороветь.
27 марта «Таймс» написала, что лорду Карнарвону стало лучше. Король прислал ободряющее послание. 28 марта газета сообщила об ухудшении состояния Карнарвона. 30 марта Симор-плейс выпустил бюллетень: «Пациенту немного лучше, температура 38,9°; положение все еще очень серьезное». К 3 апреля пресса извещала о здоровье Карнарвона каждые несколько часов. Его болезнь стала основным событием: от нее зависела следующая глава в саге о Тутанхамоне, державшей в напряжении весь мир.
Первого апреля Алан Гардинер навестил Карнарвона. «У него был ужасный кризис около 6 часов… я ужасно переживал из-за этого… и эта бедная девочка. У меня просто разрывается сердце от ее преданности, она просиживает там дни и ночи, измотанная, и ждет. Вчера его состояние сочли безнадежным, но Эвелин и леди Карнарвон не сомневались, что он выкарабкается. Этим утром больной настоял, чтобы его побрили, и ему стало намного лучше».
Ко времени прибытия Порчи у Карнарвона развилась пневмония, и он бредил. Альмина начала терять надежду. Генри не спускал глаз с мечущегося в лихорадке отца, которого едва знал, но который, как лишь недавно начал осознавать молодой человек, нежно любил его. Война разделила их именно в то время, когда мужчины могли бы стать друзьями, а теперь, похоже, было слишком поздно, чтобы наверстать упущенное.
В первые часы четверга, 5 апреля, Карнарвону, похоже, на краткое время стало лучше. «Я услышал зов, я готовлюсь». Вскоре он скончался.
Альмина, рыдая, преклонила колени подле его кровати и ласково закрыла ему глаза. Одна из медсестер побежала за Порчи и леди Эвелин. Когда они направились к комнате отца, коридор отеля погрузился во тьму. Свет погас по всему Каиру. В замке Хайклир любимый терьер лорда Карнарвона Сюзи взвыл, разбудив экономку, в комнате которой спал, и издох.
Ева была безутешна, она поцеловала руки отца, и брат помог увести ее из комнаты. Говард Картер, Алан Гардинер, доктор Джонни, супруги Бетелл и Максвелл собрались в гостиной, и, пока Порчи утешал свою сестру, доктор Джонни ушел оказать помощь Альмине.
Этой ночью никто уже не сомкнул глаз. На следующее утро новый эрл Карнарвон зашел к Картеру. С потемневшими от изнеможения глазами тот читал некрологи о своем дорогом друге и руководителе. Все египетские газеты в знак уважения вышли с траурными рамками. Со всех концов мира хлынула волна телеграмм, на сей раз выражавших сочувствие, а не поздравления.
Альмина пребывала в полном смятении. Дети заволновались по поводу ее здоровья, но мать убедила их: они должны продолжать свою жизнь и покинуть Египет, она же займется приготовлениями по доставке тела лорда Карнарвона на родину. Так что Эвелин и Порчи отправились в Порт-Саид, где встретились с Кэтрин, направлявшейся из Индии, и возвратились в Англию. Порчи, всегда недолюбливавший Египет, с трудом дождался отплытия. Ева раньше обожала эту страну; но никогда больше туда не возвращалась.
Пока Альмина занималась организацией бальзамирования тела мужа, прессу наводнили измышления по поводу «проклятия фараонов». Самая животрепещущая тема в мире продолжала раздуваться. «Таймс» сообщала более взвешенно: «Миллионы людей, которые обычно не думают… о древностях, наблюдали за развитием великой авантюры [лорда Карнарвона] с глубоким и все возрастающим интересом». Вопрос заключался в том, что же произойдет далее?
Говард Картер оставался с Альминой в Каире, пока она не отбыла 14 апреля с телом лорда Карнарвона в Англию на пароходе «Малова» компании «П энд О». Картер вернулся в Луксор на следующий день, совершенно пав духом. За неделю в его дневнике не появилось ни одной записи. Он был исключительно замкнутым человеком с ограниченным числом близких друзей и совершенно растерялся без человека, бок о бок с которым работал в течение пятнадцати лет и совершил величайшее археологическое открытие всех времен. Друзья должны были спланировать совместное вскрытие саркофага Тутанхамона. Но Карнарвону, увы, не суждено было увидеть самые сокровенные тайны захоронения. Именно Говарду Картеру выпал жребий во всех подробностях лицезреть необычную погребальную маску Тутанхамона без участия человека, сделавшего это возможным.
Альмина и доктор Джонни совершили длительное путешествие на родину. Лорд Карнарвон выразил в завещании пожелание, чтобы его похоронили в простой могиле на вершине холма Бикон, рядом с остатками крепости времен железного века, с видом на поместье Хайклир. Они сошли на берег в Плимуте, где их встретила леди Эвелин, и увезли тело лорда Карнарвона специальным железнодорожным рейсом в Хайклир. Альмину покинул весь ее боевой дух; это возвращение домой разительно отличалось от преисполненного надежды порыва всего несколько недель назад.
30 апреля, прелестным свежим утром через два дня после их возвращения, скорбящие собрались в семейной часовне. Высокие двери в здании из песчаника и кирпича со сводчатым потолком были широко распахнуты, открывая выложенный зеленой и кремовой плиткой пол, и скамьи с красивой резьбой. Облаченные в черное гробовщики осторожно вынесли гроб и, погрузив в армейский санитарный автомобиль, закрепили для последнего путешествия.
Семья просила не беспокоить их во время церемонии, но на это не приходилось рассчитывать из-за газетной шумихи, длившейся с момента открытия гробницы Тутанхамона.
Автомобиль направился к вершине холма мимо молочной фермы, теплиц и коттеджей арендаторов. Когда он проезжал перед замком, к нему присоединились три длинных черных автомобиля с Эвелин, Кэтрин, тремя любимыми сестрами лорда Карнарвона, – Уинифрид, Маргарет и Верой, – и его братом Мервином. Был там и лорд Бургклир, Обри же находился на вилле в Портофино, слишком больной для такого путешествия, измученный дополнительными проблемами из-за ухудшавшегося зрения. Присутствовали также доктор Джонни и майор Резерфорд, управляющий. Альмина уехала в автомобиле одна четвертью часа ранее. Процессия вилась вниз по Липовой аллее, великолепному променаду, окаймленному деревьями со светло-зеленой листвой, с парком, простирающимся по обеим сторонам, проследовала под аркой у Винчестерского домика привратника и остановилась около площадки для игры в гольф, заложенной лордом Карнарвоном двадцать лет назад на нижних склонах холма Бикон.
Молодой лорд Карнарвон вышел из санитарного автомобиля, майор Резерфорд и доктор Джонни – из машин. К ним присоединилась группа верных слуг, которые уже ждали у подножия холма, включая мистера Стритфилда, мистера Фернсайда, мистера Блейка, мистера Стоури и мистера Мейбера. В сопровождении священников Хайклира и Бургклира мужчины начали подниматься к могиле, вырытой и освященной накануне. Крутой подъем пролегал между старыми кустами можжевельника и боярышника.
Санитарная машина и легковые автомобили продолжили путь к краю площадки для игры в гольф, где по пологому склону могли подняться по выступу холма. Автомобили выстроились в ряд на продуваемой ветрами вышине в девятистах футах над уровнем моря, на фоне неба – мрачная картина над роскошными лесистыми пейзажами внизу. Их ряд замыкала санитарная машина, которую втащили сюда трактором.
Альмина, вся в черном, стоя у могилы, приветствовала скорбящих. Они останавливались, чтобы окинуть взглядом великолепную панораму. Обожаемый последним лордом Хайклир лежал перед ними как на ладони, от конного завода до ферм, озер, подъездных дорог и лесов. В сердце всего этого гнездился викторианский замок и парк вокруг него, усеянный всяческими постройками, созданными еще его предками. Это выглядело таким контрастом с пылью и пустынями Египта. Пятый эрл выбрал величественное, изолированное место погребения, впечатляющее совершенно иным образом, чем бесплодные барханы и островерхие скалы египетской родины фараона Тутанхамона.
Восемь человек из поместья извлекли гроб из санитарной машины и поставили на деревянные носилки над могилой. Гроб был изготовлен из старого дуба, выросшего в парке, и покрыт пурпурной, отороченной горностаем мантией покойного эрла, надевавшейся по случаю коронационных торжеств; поверх водрузили его небольшую корону. В одиннадцать часов утра преподобный мистер Джефсон и преподобный мистер Бест провели простую заупокойную службу, о которой и просил лорд Карнарвон. Как только она завершилась, мантия и корона были переданы Джорджу Фернсайду, верному камердинеру покойного эрла. На пластине на гробе была выгравирована надпись: «Джордж Эдвард Стэнхоуп Молине Герберт, эрл Карнарвон, родился 26 июня 1866 года, скончался 5 апреля 1923 года».
