Она издалека заметила постоянно увеличивающееся облако пыли, из которого затем появилась группа всадников. Шлем скакавшего впереди был увенчан короной, и по мере приближения его черты прояснялись. Когда он спрыгнул на землю и передал шлем пажу, его образ поразил Ингеборгу. Филипп был высок и властен, лицо его было энергичным и открытым, а взгляд – ясным. Даже небольшая проплешина, напоминание о недавней болезни, из-за которой корона постоянно съезжала с его рыжих волос, не лишала его очарования, и Ингеборга сразу же поняла, что готова полюбить его, что уже его любит.
Он сам был ослеплен. Никогда ему еще не доводилось видеть такую красоту! Под копной белокурых волос, еле удерживаемых косами, белело лицо. А глаза цвета моря были так велики, что казались бездонными. Плюс идеальная, как у статуи, фигура. Это была настолько совершенная красота, что все это вообще казалось каким-то чудом.
Сначала король воодушевился настолько, что принялся торопить с церемонией. И Ингеборга не поняла, почему с приходом ночи Филипп вдруг отодвинулся от нее, хотя внешне это ничем не было спровоцировано… Ночь для девушки прошла в ужасе непонимания. Но на этом ее испытания не закончились.
На следующий день в храме, в момент совершения обряда святого помазания, Филипп вдруг испустил глухой стон. Его глаза вышли из орбит, он уцепился за золотую мантию епископа и задрожал, как лист на ветру, глядя на молодую королеву. При этом его помертвевшие губы что-то бормотали. А от Ингеборги он в страхе отмахнулся, оттолкнув ее от себя.
При выходе из церкви положение еще более ухудшилось. Король Франции во всеуслышание заявил, что эта женщина дьявольской красоты заколдовала его, навела на него порчу. А посему она должна уехать в свою далекую страну вместе со всеми своими провожатыми.
Напрасно окружающие пытались вразумить его. Бракосочетание же завершилось надлежащим образом, и Ингеборга была коронована. Разве можно отправлять ее назад? Впрочем, из осторожности датчане, сопровождавшие ее, вдруг куда-то исчезли. Что же было делать? Ингеборга, со своей стороны, намерена была остаться. Она же была королевой и, кроме того, любила этого человека и хотела быть его женой. Нетрудно догадаться, что для их примирения необходимо было множество усилий.
Наконец пришли к компромиссу. Мать и дядя короля попытались убедить его предпринять новую попытку. Может быть, та ночь просто оказалась не самой удачной, и он сам в этом виноват! И после долгих и многословных увещеваний Филипп решился: он сделает еще одну попытку и присоединится к Ингеборге в монастыре Сен-Мор, куда она удалилась. Все надеялись, что неприязнь, возникшая после первой ночи, развеется.
Но женский монастырь – это весьма странное место для нескольких часов любви! Когда Филипп вышел от нее, хлопнув дверью, несчастная принцесса плакала на кровати.
Началась изнурительная борьба. Филипп требовал отъезда Ингеборги. Та отказывалась уезжать. Рыдая, она клялась, что в Сен-Море, как и в Амьене, король овладел ею, но не могла дать никакого более ясного объяснения.
Итак, для начала Филипп приказал, чтобы упрямицу отвезли в августинский монастырь в Сизуэне, что неподалеку от Турнэ, то есть за пределы Франции, на землю империи, а император тогда был злейшим врагом французского короля. Ингеборге пришлось жить там не очень-то обеспеченно, продавая даже свои личные драгоценности и платья, но она держалась. Отныне вся ее надежда была на Рим, не бывший, впрочем, авторитетом для короля Франции.
При этом сам король вел себя так, словно он уже разведен – ассамблея французских епископов попыталась его вразумить, но Папа не осмелился слишком давить на него. И он вновь женится, на сей раз действительно по любви. Ее звали Агнесса Меранская. Она была дочерью герцога Бертольда, бывшего товарища Филиппа по крестовому походу. Она была так же темноволоса, как Ингеборга – белокура и, конечно же, так же прелестна. Филипп обожал ее, и она отвечала ему взаимностью. Это было начало очень счастливого брака, от которого вскоре родилось двое детей – девочка и мальчик.
Но счастье не продлилось долго. В январе 1198 года умер старый и снисходительный Папа Целестин III. А его преемник оказался сторонником совершенно иных взглядов. Это был грозный Иннокентий III, одна из самых важных персон в истории папства. И он не намерен был потакать королю Франции. В результате Филиппу было приказано оставить Агнессу и снова вернуться к Ингеборге. Поначалу Филипп не обратил на это внимания, считая себя достаточно могущественным и готовым на все, чтобы остаться с Агнессой.
Но вот на все ли? Конечно, не на папскую немилость, распространившуюся на всю его страну, лишив ее церковной поддержки. И вот повсюду перестали крестить детей, отпевать усопших, осуществлять бракосочетания. Перед таким ужасом Филипп, пребывая вне себя от злости, вынужден был подчиниться… впрочем, весьма неохотно. Агнесса уехала в замок Пуасси (она ждала еще одного ребенка), а Филипп официально снова признал Ингеборгу, уверяя, что ей принадлежит место королевы, но при этом не сказав ей лично ни слова. Он думал, что этого будет достаточно для Рима и что очень скоро ему удастся получить согласие на аннулирование этого проклятого брака.
Увы, в Пуасси Агнесса умерла при родах, и отчаявшийся Филипп не смог сдержать своего слова. Ингеборгу препроводили в замок Этамп, где она и прожила в постоянных молитвах шесть лет.
Ей пришлось ждать еще шесть лет, и, в конце концов, ее настойчивая любовь все же получила отклик. В 1213 году, когда уже приближалось пятидесятилетие этого Капетинга, Филипп наконец-то освободил Ингеборгу, призвал ее к себе и осыпал королевскими почестями. Но датчанка так и не стала его настоящей женой – душой и телом…
В наши дни королевского замка не существует, от него остался лишь донжон.
Этиоль (Étioles)
Как становятся мадам де Помпадур…
И как воздух звенит в гулком теле гитар,
Я заставил мечту петь в твоем сердце…
На дне небольшой долины лежит прекрасный замок Этиоль, созданный для роскошной жизни генерального откупщика, но теперь таящий уже совсем иные мечты, не те, которым предавалась очень изысканная женщина, желавшая покорить своего короля и сделавшая все для достижения этой своей цели. В настоящее время часть его зданий принадлежит Педагогическому институту департамента. Естественно, они хранят надежды юношей и девушек, которые, может быть, не станут столь известными, но которые, возможно, найдут свое истинное счастье… Однако тень прекрасной дамы в голубом кабриолете живет там и поныне…
Когда 9 марта 1741 года толпа хорошо одетых мужчин и женщин заполнила церковь Сент-Осташ в Париже, чтобы присутствовать на венчании Шарля-Гийома Ле Нормана д’Этиоля с юной Жанной-Антуанеттой Пуассон, каждому из присутствовавших на церемонии казалось, что самый счастливый из супругов – это муж. Он был молод (ему было двадцать четыре), недурен собой, богат, участвовал в делах своего дяди, генерального откупщика Ле Нормана де Турнэма, а его невеста была очаровательной, стройной, элегантной и хорошо воспитанной девушкой. Она ослепляла и очаровывала, и каждый думал, что она могла бы найти себе мужа и получше, чем этот немного тяжеловатый юноша, который так открыто радовался женитьбе на столь восхитительной девушке. Их свадьба состоялась по совету дяди. А после свадьбы влюбленный муж отвез Жанну-Антуанетту навстречу весне в свой замок Этиоль, соседствовавший с королевским лесом. Жанна-Антуанетта полностью посвятила себя мужу, подарив ему двоих детей, но жизнь ее проходила в мечтах, да каких еще мечтах! Ясновидящая мадам Лебон предсказала ее матери, когда девочке было девять лет:
– Эта малышка станет почти королевой, она будет фавориткой короля.
Ни мадам Пуассон, ни сама девочка ни на мгновение тогда не усомнились в подобном предсказании. Мать принялась готовить свою дочь, которую с тех пор стали звать Королевной, к столь сказочной судьбе. Мужем мадам Пуассон был некий Франсуа Пуассон, принадлежавший к финансовой буржуазии и бывший не в ладах с законом. В результате, мадам Пуассон предпочитала жить вдали от своего мужа, а люди шептались, что отцом Жанны-Антуанетты был близкий друг мадам Пуассон – Ле Норман де Турнэм…
Именно ему и своей матери девочка была обязана блестящим светским воспитанием. Превратившись в мадам Ле Норман, она тут же стала любимицей парижских салонов. И ее выдали замуж за Ле Нормана д’Этиоля лишь для того, чтобы не отдалять от семейного круга, к тому же женщина быстрее могла привлечь внимание короля, чем молоденькая девушка… Со своей стороны, она активно участвовала в этих планах, ибо, как и большинство женщин Франции, она была влюблена в Людовика XV, самого прекрасного мужчину всего королевства. Ведь не просто же так его прозвали Возлюбленным!
Жизнь молодоженов текла своим чередом. Зимой они жили в элегантном особняке на улице Круа-де-Пти-Шан в Париже, но большую часть времени проводили в Этиоле, любимом замке Королевны. Она привязалась к своему мужу, и отсутствие пылкости в их отношениях не мешало им изображать прекрасных супругов:
