Ознакомительная версия.
Нет, маркиза де Помпадур не желала отдавать его величество всем этим противным святошам, она страстно мечтала вернуть короля к жизни, к прежней жизни.
Но как, не устроишь же праздник или фейерверк!
Не было больше веселых ужинов со многими шутками, не звучал так раздражавший придворных смех фаворитки, не слышна музыка… Да, Людовик предпочел плакать у нее на плече, именно ей доверял свое горе, свои страхи и боль, но Жанна предпочла бы видеть прежнего короля.
Людовик лежал прямо на ковре, положив голову на колени любовницы, сидевшей также на полу, и задумчиво глядел в никуда. Жанна осторожно перебирала его локоны пальчиками…
Какая уж тут поездка в армию! В таком состоянии его величество способен скорее провалить любую спланированную операцию, чем вдохновить кого-то на победу. Ехать никуда нельзя… Никуда? Почему никуда?
– Сир, давайте съездим в замок Креси?
Он только перевел на нее взгляд, ничего не ответив.
– Нет, нет, там никого пока нет, только стоит большой красивый дом… Вы лишь посмотрите на красивые места, где течет река, ласково журчит вода у берега… прогуляетесь по лесу… Никакой охоты или праздников, нет. Просто побыть в прелестном имении.
Король сел, обхватив согнутую в колене ногу. Похоже, предложение его заинтересовало.
– Может быть, вы что-то мне посоветуете в переделке. Конечно, все переделки не сейчас, после окончания траура, мы только посмотрим…
Они поехали, и маркиза не ошиблась, король буквально воскрес в новом месте, где ничто не напоминало о смерти. Ему понравилось все: дом, затеянные любовницей переделки, окрестности, вид на реку… А еще ужин, поскольку повар у маркизы всегда бывал на высоте. Конечно, ужин был скромным и спокойным, но побыть наедине с любовницей в столь красивом месте, развеяться, скинуть свое траурное оцепенение – дорогого стоило.
Фаворитке удалось вернуть короля к жизни, это стоило многих часов размышлений и страданий (Жанна просто не могла видеть мрачного, грустившего Людовика!), зато теперь она знала, как удержать его от приступов меланхолии. Нужно просто не давать покоя ни минуты.
Им было не до любви в постели. Вот когда маркиза добрым словом вспомнила герцогиню де Бранка. Фаворитка стала близка королю не столько как любовница, она сумела остаться близкой и необходимой даже в отсутствие жарких объятий и запретных ласк, Помпадур стала необходима королю как распорядительница его жизни.
В этом сказался весь Людовик. Став королем в пять лет, он был абсолютно уверен, что все если не в мире, то уж во Франции для него, ради него. Но к тому же привык, что все достается без малейших усилий, все придумано и организовано, все предусмотрено, остается только получать удовольствие.
Временами его охватывало чувство раскаяния, вроде того, что появлялось при упоминании о де Майи, но оно быстро проходило, если не переходило в жуткий приступ меланхолии. Людовик тяжело допускал в свою жизнь новых людей и так же трудно расставался с прежними, даже если понимал, что они больше вредят, чем помогают. Для него было настоящим подвигом кого-то назначить или уволить с должности, сменить министра, придворного или даже слугу. Об этом даже задумываться не хотелось.
Именно поэтому он с легкостью подчинился маркизе де Помпадур, когда та все взяла в свои руки. Назначенный по настоянию Жанны на должность директора королевских зданий де Турнеэм прекрасно справлялся со своими обязанностями? Значит, маркизе можно доверять в подборе на должности. Приобретен и перестроен новый замок, отремонтирован старый? Тоже отлично, там приятно находиться, пусть маркиза займется этими вопросами. Отделка новых апартаментов? На это есть де Турнеэм и маркиза де Помпадур, одна придумает, второй исполнит…
Но одно дело – менять интерьеры и устраивать праздники, и совсем другое – влиять на политическую жизнь.
Первую возможность маркиза получила довольно скоро, причем неожиданно. Дофину еще не похоронили, до конца траура оставалось много времени, а его величество уже спешно подбирал кандидатуру на ее место. Почему ему так срочно понадобилось снова женить только что овдовевшего сына, Жанна не понимала, но поспешила внести свою лепту в выбор невесты. Ей очень не хотелось повторения отношений с прежней дофиной, надеясь, что ставшая наследницей престола с ее помощью Мария Жозефа Саксонская будет к ней куда более благосклонна, чем была Мария Терезия Испанская, маркиза активно поддерживала именно ее кандидатуру.
– Ах вы коварная! – смеялся Людовик. – Говорят, принцесса некрасива.
– Сир, а разве прежняя дофина отличалась совершенными чертами лица? Зато она отличается отменным здоровьем, куда больше подходит его высочеству по возрасту, кроме того, дамы ее семьи отличаются плодовитостью.
Спорить было не с чем, король согласился с предложением фаворитки, дофину было все равно, а к мнению королевы не слишком прислушивались, хотя ей-то не было особенно приятно видеть рядом с собой представительницу рода, свергнувшего с польского престола ее собственного отца, короля Станислава Лещинского. Победила фаворитка, дофиной стала Мария Жозефа Саксонская, что обоснованно позволяло Жанне надеяться на ее особое к любовнице короля отношение. Кому, как не фаворитке, должна быть благодарна та, что станет королевой Франции в свое время?
Жанна не подозревала, что в угоду мужу Мария Жозефа довольно быстро превратится в одного из ярых ее врагов, напрочь забыв, кому обязана своим положением (не одна она). Но и королевой неблагодарной дофине стать не суждено, потому что король Людовик пережил своего сына Луи-Фердинанда. Только Жанна этого уже не узнала. А Мария Жозефа Саксонская действительно оказалась плодовитой и родила (помимо прочих детей) трех будущих королей – Людовика XVI, Людовика XVIII и Карла X. У всех троих были трагические судьбы, особенно у Людовика XVI, которого вместе с супругой Марией-Антуанеттой казнили во время Великой французской революции.
Но тогда до этого было еще очень далеко, во Франции правил король Людовик XV, а его фаворитка маркиза де Помпадур рассматривала предложения первого дворянина королевских покоев герцога де Жевра по организации празднеств по поводу новой женитьбы дофина.
Очень много времени и сил требовали театральные репетиции. Спектакли проходили с завидной регулярностью и частотой, а их вдохновительница и организатор просто сбивалась с ног. Зато это была прекрасная возможность развлечь короля и блеснуть самой.
Далеко не всем пришлась по душе деятельность фаворитки, напротив, гораздо большему числу придворных она встала поперек горла, многие почувствовали себя ненужными, ведь в театр из-за небольшого количества мест приглашали далеко не всех, парадные приемы король теперь устраивал реже, только по необходимости, многие жесткие правила этикета теперь не соблюдались.
Старики ворчали, что вот-вот его величество начнет отменять и должности, а это была уже катастрофа. Как же можно жить, если не нужно вставать чуть свет и топтаться в приемной короля, чтобы согласно своему должностному праву надеть на правую ногу короля туфлю? Или (страшно подумать!) доверить ночной горшок его величества слугам?! Кроме престижа должности давали еще и хороший доход и надежду повысить его, став, например, держателем королевского чулка вместо держателя королевской трости или третьим смотрителем ночного горшка вместо первого.
Разрушить этикет значило разрушить саму систему ценностей «этой страны», а любое разрушение чревато крупными неприятностями. И кто во всем виноват? Новая фаворитка, потому что она из Парижа, для нее «эта страна» чужая, как и сама новоиспеченная маркиза для двора. И никогда не станет своей, потому что родилась и выросла в Париже, а не в Версале, не впитала уважение к этикету и преклонение перед ним с молоком матери, а потому ненавистна всем придворным.
Ничего, что она пока соблюдает все правила и весьма четко, не за горами время, когда эта буржуа начнет их изменять. Все ее действия просто кричат об этом. Завести театр прямо во дворце и заставить играть в пьесках придворных, словно актеришек! Дамы прижимали ладони к щекам, стараясь, чтобы слой пудры не осыпался или не отвалился кусками, шепотом ахали, делая круглые глаза. Гримасничать нужно было осторожно, вообще в Версале не полагалось открыто выражать свои эмоции, смеяться можно только прикрывшись веером и тихонько, разговаривать едва разжимая губы, вполголоса… Неудивительно, черные зубы и дурной запах изо рта иначе не скроешь.
Конечно, менять правила этикета Жанна не собиралась, пока, во всяком случае, но отношения к ней завсегдатаев «этой страны» это не меняло. Она – буржуа и влиять на короля может только отрицательно – таков был вердикт придворных!
Против маркизы с первого дня стали складываться самые разные группировки, иногда в них оказывались люди, которым она не только не сделала ничего плохого, но и помогла.
Ознакомительная версия.
