Громов отдал приказ Максу Ламбергу предпринять ложную атаку, а затем отойти в беспорядке — не соблазнятся ли белые и не предпримут ли контратаку, выйдя из города. И тогда основные силы ударят им в тыл. Белые сначала пошли на эту хитрость, но когда партизанские пулемётчики не удержались, открыли огонь, они отошли назад.
Колчаковское командование попыталось сконцентрировать свои силы в одном: месте для организации прорыва, но партизаны завязывали перестрелку сразу на многих участках, и колчаковское командование вынуждено было бросать туда свои силы.
После полудня белые предприняли наступление, но, понеся большие потери, отступили. Больше попыток про рваться они не предпринимали. Казалось, они смирились со своей участью.
Под вечер густыми хлопьями повалил снег, подул с Оби сильный ветер. Партизаны отошли в Заковряжино, оставив небольшой заслон. Ночью белые бежали из города, а утром 28 ноября в него вошли партизаны. Вскоре на домах и заборах было расклеено воззвание, подписанное командиром корпуса алтайских партизан — Игнатом Громовым. В воззвании жителям города сообщалось: "Разнузданная, зверская кабала в Камне низвергнута. Белогвардейцы в панике отступили и больше никогда теперь не вернутся. Советская власть победила!.."
* * *
Колчаковская армия катилась в пропасть. В известиях информационного отдела штаба корпуса Громова от 29 ноября 1919 года образно и не без иронии сообща лось об этом так:
"Белые бегут… Белые утекают без оглядки… Полный развал армии… Казаки отказались воевать. Новобранцы разбегаются. Господа офицеры и добровольцы думу думают тяжёлую, горькую, как бы им быть и за кого им слыть: смазывать ли пятки и утекать, куда глаза глядят, или остаться — побеседовать с богом. Они предпочитают первое и добросовестно подмазывают пятки.
Вот официальное донесение командира 10-го полка тов. Шумского от 25 ноября № 97. Сообщает, что опрошенные им новобранцы, прибывшие из Семипалатинска, рассказывают о паническом настроении войск буржуазии. Все эвакуируются в Зайсан. Новобранцы комиссией распускаются на родину, кто пожелает. В городе войск мало. Со ст. Рубцовка казачьи части ушли, говоря, что они больше воевать не желают. Генерал Евтин, командир 2-го корпуса, плакал, уговаривая казаков остаться и не бросать их. Бобровский военно-революционный штаб от 24-го ноября № 1128 доносит, что им опрошены 4 солдата, отпущенные белыми по болезни, которые рассказывают, что гор. Омск сдан без боя. Между Омском и ст. Татарка окружена часть белой армии. Настроение белых на главном фронте паническое. Стоит только показаться разведке красных, как армия бежит. Вся Сибирская железная дорога забита эшелонами с войсками и разным имуществом. Со стороны Омска поезда идут в затылок. Вся белая команда перебирается в г. Иркутск. Томск и Новониколаевск эвакуируются. Щетинкин со своей армией двигается на Ачинск. Офицерство открыто говорит, что дело проиграно, что война кончится к рождеству, что Сибири судьба быть советской. В Барнауле чехи и поляки продают на толкучке награбленное крестьянское имущество.
Командир 2-го Славгородского полка от 28 ноября в 10 ч. вечера сообщил, что новобранцы 43-го и 46-го полков восстали, перебили весь командный состав и весь день 28-го сражались с добровольцами.
На помощь добровольцам пришёл эшелон с войсками. На помощь восставшим новобранцам 28-го ночью выступили наши полки на ст. Поспелиха.
К этому не мешает добавить рассказ прибывшей в село Лебяжье из Омска учительницы. Она рассказывает, что перед падением Омска над городом летал аэроплан красных, который сбросил пару лаптей и 80 рублей денег и письмо. Письмо и деньги адресованы Колчаку.
На деньги советуется купить сала и смазать пятки, чтобы не потрепались лапти.
Колчак, должно быть, послушался этого.
Что ж, с богом!
Гладенькой дорожкой под откос!
Начальник штаба корпуса Жигалин.
Заведующий информационным отделом И. Кантышев".
5-я Красная Армия, преследуя белых, вышла на территорию, контролируемую партизанскими полками Мамонтова.
Через несколько дней после захвата Камня в штаб Громова прибыли представители 26-й краснознамённой I Златоустовской дивизии и сообщили, что к городу подходит регулярная Красная Армия. Штаб корпуса решил для встречи вывести в полном боевом порядке своих партизан на западную окраину города. Две пулемётные команды с двадцатью пятью пулемётными тачанками выстроились в одну шеренгу для почётного караула.
Командир 6-го Кулундинского полка Шевченко и комиссар Бархатов-Костылев с эскадроном конников на рысях двинулись за город. В морозной тишине зазвучала песня:
Там, средь широкого поля,
Вьётся народный наш флаг.
Бьётся со вражеской силой
Громовский красный отряд…
Бесконечной лентой убегает в степь заснеженная дорога. По ней двигаются подводы. Сколько их? — не сосчитать: из-за поворота наползают на пригорок всё новые и новые.
— А ну, хлопцы, галопом! — скомандовал Шевченко и первый, дымя трубкой, пришпорил коня.
Партизаны галопом поскакали за командиром, охватили с обеих сторон двигающиеся сани с красноармейца ми. Десятки мощных голосов всколыхнули воздух и разлили по степи:
— Ура-а-а!..
И в самом городе нарастает нетерпение. Партизаны и собравшиеся вокруг них жители то и дело посматривают вдоль улицы. Наконец, показывается нескончаемый поток саней с красноармейцами.
Громов прикладывает руку к головному убору, отдавая честь, обветренное лицо расплывается в улыбке. Что есть силы он кричит:
— Да здравствует Красная Армия!
Партизанское "ура" сливается с ответным красноармейским и несётся нарастающим гулом по улицам освобождённого Камня.
* * *
В Камень, в штаб корпуса, стали поступать одно радостное известие за другим. 2 декабря партизанами взят г. Павлодар. 3 декабря 10-й Змеиногорский полк вошёл в Семипалатинск. Начальник политчасти 7-го полка "Красных орлов" имени Колядо Аркадий Данилов сообщил: "Наш полк под командой Неборак совместно с восставшими рабочими 10 декабря освободили от колчаковских насильников Барнаул".
Партизанские части всюду соединялись с регулярной Красной Армией. Главком Мамонтов дал в Москву, военному комиссару и в копии Главкому восточно-советского фронта телеграмму: "После долгой оторванности от центральной России мы, наконец, получили возможность и спешим от лица двадцатитысячной повстанческой крестьянской Красной Армии Западной Сибири приветствовать в вашем лице всю славную Красную советскую армию и выражаем глубокую уверенность, что в недалёком будущем совместно с мировым пролетариатом раздавим мировую буржуазию, как раздавили авантюриста Колчака…"
9 декабря 1919 года Громов отдал последний приказ по войскам 2-го корпуса: "…С сего числа все красноармейцы, входящие в состав частей 2-го корпуса, считаются состоящими на действительной военной службе рабоче-крестьянской Красной Армии Российской социалистической федеративной советской республики, со всеми правами и обязанностями, отсюда вытекающими.
…Всему командному составу и тт. красноармейцам Сибирской повстанческой армии приношу большую благодарность за горячее участие в борьбе по освобождению Сибири от ига правительства Колчака. Перенесённые лишения в борьбе, героизм в боях и выдерживание натисков противника, со всех сторон старавшегося раздавить вас, повстанцев, — всё это указывает на сознательность выполнения своего долга перед революцией…"
Март 1956 — декабрь 1957 г.
КРАТКАЯ БИОГРАФИЧЕСКАЯ СПРАВКА
Сергей Осипович Омбыш-Кузнецов родился в селе Ново-Гутово, Барабинского района, Новосибирской области, в 1921 году.
В 1939 году, окончив среднюю школу в гор. Барабинске, поступает в Свердловский горный институт. Из института уходит в армию, в которой служит до 1946 года.
В 1946 году возвращается в Барабинск и работает до 1951 года редактором городской газеты "Коммуна". В 1954 году оканчивает Высшую партийную школу при ЦК КПСС и с тех пор работает главным редактором Новосибирского книжного издательства.
Писать начал в 1942 году. Первые рассказы: "Переводчик", "Старый цыган", "Мать". "Узкая юбка", "Жалобная книга" и другие, ряд стихотворений были опубликованы во фронтовой газете "На боевом посту" и армейской газете.
В 1955 году издаётся его повесть "На охотничьей тропе", и 1956 году — детская повесть "Тимкино призвание" и сказка "Мороз-Морозище". "Повесть о партизане Громове" — четвёртая книжка автора.
