улыбнулся и возразил, что у тех, кто знает Сигтрюга, нет никаких сомнений об исходе поединка.
— Хоть мои люди склонны к подобным поединкам, — добавил он, — я редко лишаюсь их, разве что когда они дерутся между собой.
В то время, когда он произносил эти слова, Токи возвратился в зал. Он сильно прихрамывал, и было слышно, как он бормотал самому себе вису. Когда он пробирался к своему месту на скамье, было видно, что одна его нога была черна от крови от бедра до колена.
— Как там Дюри? — спросил Сигурд Буисон.
— Это заняло какое-то время, — ответил Токи, — но в конце концов он помочился.
Все следили за поединком, который, казалось, подходил к концу благодаря усердию Сигтрюга. Он яростно нападал на Орма, пытаясь сломать его защиту, и всё время целил в ногу, лицо или руку, которой тот держал меч. Орм защищался умело, но, казалось, не мог пойти дальше этого; кроме того, было видно, что много хлопот ему доставляет щит Сигтрюга. Он был гораздо больше, чем его собственный, и был сделан из крепкого дерева и обтянут кожей, лишь шишка в середине была из железа. Он должен был всё время следить за тем, чтобы меч не вонзился в край щита, так как это дало бы возможность Сигтрюгу сломать или выдернуть его, вывернув ему руку. Щит Орма был весь изготовлен из железа, и в середине торчал острый шип.
Сигтрюг насмешливо спросил Орма, достаточно ли ему тепло. От первого удара по щеке Орма струилась кровь, кроме того, противник рубанул его по руке, и он получил удар по ноге, в то время как Сигтрюг оставался цел и невредим. Орм не ответил, но шаг за шагом отступал вдоль длинного стола. Сигтрюг стремительно нападал, скрываясь за своим щитом и бросаясь из стороны в сторону, тогда как удары его сыпались всё чаще и чаще, и многим казалось, что конец схватки уже не за горами.
Затем Орм неожиданно бросился на противника, отразил его удар своим мечом и изо всех сил нажал своим щитом на его щит так, что шип прошёл сквозь кожу, вонзился в дерево и застрял там. Он так сильно дёрнул свой щит вниз, что у него и у его противника сломались рукоятки, затем каждый из них сделал шаг назад, высвободил меч, высоко поднял его, и они разом обменялись мощными ударами. Удар Сигтрюга пришёлся в бок Орму, меч прорубил кольчугу и вонзился глубоко в тело. Но меч Орма обрушился на шею Сигтрюга, и громкий вопль потряс стены зала, когда бородатая голова слетела с плеч, отскочила от края стола и с плеском шлёпнулась в бочку с пивом, стоявшую у его подножия.
Орм зашатался и опёрся на стол. Он вытер меч о колено, положил его в ножны и взглянул на обезглавленное тело, лежащее у его ног.
— Теперь ты знаешь, — промолвил он, — кому досталось ожерелье.
Глава десятая
О том, как Орм лишился своего ожерелья
Поединок за ожерелье обсуждался повсюду в замке — в зале, на кухнях и в женских покоях. Очевидцы этого события тщательно сохраняли в памяти всё, что было сказано и сделано, дабы затем, в будущем, поведать об этом. Особенно восхваляли подвиг Орма, когда тот проткнул щит своего противника, и на следующий день исландец из дружины Стирбьёрна сложил песнь, в размере дъодохвтр, где говорилось об опасности потерять голову в бочке с пивом. Все согласились между собой, что не каждый йоль при дворе короля Харальда случаются подобные поединки.
Но Орм и Токи были прикованы к постели из-за своих ран и несколько последующих дней не присутствовали на пире, хотя брат Вилибальд дал им успокаивающие, целебные мази. Рана Токи начала гноиться, в бреду он был опасен, так что четверо человек должны были держать его, когда брат Вилибальд делал перевязку. У Орма были сломаны два ребра, и он потерял много крови, чувствовал себя очень слабым и больным. Кроме того, он потерял охоту к еде, и одно это сулило ему нескорое выздоровление, поэтому он совсем пал духом.
Король Харальд приказал одному из своих лучших спальничьих ухаживать за ними, настелить им на ложе сено вместо соломы и поддерживать огонь в очаге. Многие из людей короля, а также Стирбьёрн навестили их на следующий день после поединка, дабы обсудить случившееся и посмеяться над королём Свейном. Они ввалились шумной толпой, так что даже брат Вилибальд должен был упрекнуть их и в конце концов вытолкать за дверь. Вскоре после этого они расстались и со своими друзьями, которым не терпелось вернуться домой, когда празднование йоля закончилось. Все они отправились в путь, кроме Раппа Одноглазого, который находился вне закона в Листере и предпочёл остаться в Еллинге. Спустя несколько дней поднялась буря и разогнала льдины, после чего король Свейн поспешил выйти в море, угрюмо и немногословно попрощавшись со всеми. Стирбьёрн тоже распростился с королём Харальдом и отправился набирать людей для своего весеннего похода. Люди Орма попросились к нему на корабль, и он их взял при условии, что часть пути они будут сидеть на вёслах. Стирбьёрн хотел, чтобы Орм и Токи поехали с ним. Он навестил их в спальных покоях и сказал, что они внесли хороший вклад в празднование йоля и жалко, что им придётся провести неделю в постели из-за нескольких царапин.
— Приезжайте погостить ко мне в Борнхольм, когда журавли начнут расправлять крылья, — сказал он. — На моём корабле всегда найдётся место для таких храбрецов, как вы.
Он ушёл от них, не дожидаясь ответа, ибо он думал о более срочных делах. На этом и закончилась их беседа со Стирбьёрном. Некоторое время они лежали молча, а затем Токи сказал:
Сладок тот день, когда я с корабля увижу: аист, журавль и гусь взяли свой курс на север. Орм, подумав, ответил
