Медленно, незаметно не только для других людей, но и для самой Ольги накапливалась у нее власть. Везде появились верные, лично от нее зависимые люди. Щедрость княгини оборачивалась благодарной преданностью избранных и завистливым желанием остальных стать поближе к правительнице. Возвышение Ольги длилось долгие годы, чтобы в эти опасные осенние дни обратиться в подлинную власть над Русью. Ольга видела за собой эту власть и бросала короткие, повелительные, непререкаемые слова:
– Асмуду собирать воев. Пусть сходятся к Вышгороду и Витичеву, копятся до поры в воинских станах. Искусеви готовить ладейную рать, идти на низ Днепра. Вуефасту ставить крепкие заставы от печенегов. Пошлите гонца в Киев, пусть люди крепят стены и собирают осадный запас. И без промедления! Без промедления!
Бояре разом поклонились и торопливо затопали к двери, как будто их сиюминутное поспешание могло ускорить многотрудные дела, порученные княгиней Ольгой. Поспешание являло их усердие, не более того, но Ольга удовлетворенно улыбнулась. Усердие – залог успеха любого дела.
В гридницу несмело заглянул Добрыня, служивший Ольге на почетном месте стража-придверника.
– Позови сотника, что прибежал с моря.
Свень успел помыться в бане, отоспаться, переодеться в чистое и нарядное. Но куда спрятать исхудавшее лицо, выпирающие скулы, дрожащие пальцы вестнику несчастья?
– О том, как бились пешцы, знаю, – медленно заговорила Ольга. – И о ладейной рати тоже знаю. Скажи мне, муж, что поразило тебя в этих битвах?
Что подломило воев?
Свень, облизывая кончиком языка потрескавшиеся сухие губы, без раздумий ответил:
– Греческий огонь! Будто молнию небесную имеют греки и, пуская ее, жгут нас. Потому и одолели они, а бились мы сильно…
Сказал и умолк, глядя на Ольгу преданными глазами.
Ольга не спросила больше ничего, хотя могла бы и спросить и возразить. Не только в греческом огне дело, но и в многочисленности византийского флота и войска. У императора Романа, как донесли знающие люди, 120 тысяч воинов, а князь Игорь столько не собрал. У императора в войске одни опытные ратоборцы, а с Игорем пошли воями горожане и смерды.
Греки давили панцирной конницей, а воины Игоря сражались на суше пешими, коней-то в ладьях не привезешь. Все это так. Но Ольга поняла, что Свень все-таки подсказал нечто самое главное. Греческий огонь не только опалил русский строй на суше и пожег ладьи, но и поразил воинов устрашающей неожиданностью, надломил дух войска. Удивить – значит победить!
Этот завет княгиня Ольга спустя много лет передаст своему сыну Святославу, и тот сам будет удивлять и побеждать врагов…
Вопреки ожиданиям осень прошла спокойно. Не ратными были соседи с закатной стороны, венгры и поляки. Херсонский стратиг не послал воинские триеры в устье Днепра. Печенеги, как всегда осенью, откочевали к морю, на теплые пастбища. И княгиня Ольга велела распустить воев из Вышгорода и Витичева. Бояре начали готовить дружину для зимнего полюдья. Нарушенная неудачным морским походом жизнь возвращалась на круги своя.
Кружным путем по Дону, Северскому Донцу и Сейму возвратился князь Игорь. Невеселым было его возвращение. Немногие дружинники и вои уцелели, и великий плач стоял тогда в Киеве и в иных градах русских. Почестный пир возвратившегося князя больше походил на тризну. Игорь сидел тихий, сумрачный, постаревший. Густо серебрилась в бороде свежая седина, а волосы на голове стали совсем белыми. Старик стариком, даже багряный княжеский плащ его не красил. Сразу после пира князь уехал в Вышгород, к Ольге.
Надломленный поражением, он искал женской ласки и сочувствия. Искал и нашел так необходимое ему в тяжкую пору человеческое тепло. Ольга приняла его в свое растопленное жалостью, еще не изведавшее подлинной любви сердце. Неистребимо женское начало даже в повелительнице, поднимается оно над прошлыми обидами и даже над рассудком. Первой весной стала для Ольги та хмурая вышгородская осень.
И как плод запоздалой неистовой любви, на макушке следующего, 942 лета, в щедрый на солнце и грозы июль, месяц-сенозорник, месяц-страдник, родился княжич Святослав. С этого лета начал отсчитывать дни своей короткой, но яркой жизни великий воитель земли Русской, князь-витязь.
Годы младенчества Святослава проходили для князя Игоря и Ольги в неустанных трудах и заботах. После неудачного царьградского похода разладились привычные отношения с Византией. Русские купцы терпели там всяческие притеснения и обиды, горько жаловались на греков, и мало находилось желающих снова ехать в Царьград. На княжеском дворе и в селах копились нераспроданные запасы меда, воска, мехов и других товаров, которые раньше без промедления поглощал ненасытный царьградский рынок.
Херсонский стратиг подзуживал против Киева печенежских князей, и те чаще стали нападать на пограничные земли. Конные дружины отгоняли печенегов, но те появлялись снова, и набегам их не видно было конца. Каждому было ясно, что беда идет от греков, что печенежские сабли куплены на византийское золото. Выход был единственный: еще раз воевать Царьград…
Перед зимним полюдьем князь Игорь сказал:
– Буду собирать меньше дани, чем в прошлые годы, но накажу старейшинам готовить воев к походу, нового царьградского похода не избежать!
И Ольга согласилась с мужем: не о честолюбии и не о мести шла речь, но о благоденствии Руси. Сошлись воедино мысли Игоря и Ольги, и наступило счастливое время совместных трудов.
Воеводу Свенельда отправили к варяжским ярлам нанимать дружину. На сани погрузили меха, драгоценности, цветастые заморские ткани, дорогое оружие – Ольга не жалела добра. С варягами следовало быть щедрыми. Только щедрость обеспечивала верность этих жадных домогателей чужого богатства.
Свенельд возвратился с клятвенными заверениями варяжских ярлов и самого конунга Хельгу явиться с войском по первому зову князя Игоря.
О готовности прислать воев – всех, кого удастся собрать, – заверили старейшины полян, словен, кривичей, тиверцев. Другие племена тоже выделили военные отряды. Много больше, чем в прошлые годы, было построено больших ладей.
Послы князя Игоря отправились к печенегам, чтобы подарками и посулами склонить вождей на совместный поход против Византийской империи. Многие печенежские вожди приняли послов князя Игоря, взяли предложенное серебро и меха, сами отослали в Киев знатных заложников как обеспечение верности князю руссов. Кочевья в степях между Днепром и Дунаем начали готовиться к войне с греками. Гонцы князя Игоря безбоязненно ездили по Дикому Полю – всюду их привечали как друзей и союзников. Трудно переоценить важность даже временного союза с печенегами: они восполняли недостаток в коннице, который так беспокоил князя Игоря. А в дальнем походе конница незаменима…
Весной 943 года огромное войско выступило в поход. Дружина князя Игоря и часть войска спустились в ладьях по Днепру, а остальные вои пошли к Дунаю через степи. По пути к ним присоединялись орды печенегов.
Снова херсонский стратиг погнал в Константинополь свою быстроходную тахидрому с тревожной вестью: "Идут руссы, без числа кораблей их, покрыли море корабли!" Гонцы дунайских боляр дополняли: "И сушей идут руссы, наняли с собой печенегов, нет им числа!"
Рати князя Игоря дошли только до устья Дуная. Император Роман дрогнул перед неисчислимым множеством варваров, прислал вельмож к князю Игорю с мирными предложениями: "Не ходи, но возьми дань, которую брал князь Олег, и прибавлю я еще к той дани!" Одновременно другие византийские послы поехали к печенежским вождям, повезли паволоки, золото и арабских скакунов, и тоже предложили мир.
На одном из безвестных островов дунайской дельты в большом шатре собралась на совет старшая дружина князя Игоря. Предстояло принять великое решение: продолжать поход или возвращаться, удовлетворившись данью и заверениями императора Романа в крепкой дружбе?
Бояре и воеводы на этот раз были единодушны: "Если так говорит царь, то чего нам еще нужно? Не бившись, возьмем золото и серебро и паволоки.
Разве знает кто, кому одолеть – нам ли греков, грекам ли нас? Или с морем кто в союзе? Не по земле ведь пойдем, но по глубине морской – всем общая смерть!" Видно, живы были у бояр страшные воспоминания об огненном бое, о тяжких жертвах прошлого похода, не захотели они сызнова испытывать судьбу и воинское счастье. Да и сам Игорь не забыл босфорского поражения, согласился с дружиной:
– Быть по-вашему! Если греки дадут золото и ткани на всех воинов, какие есть в ладьях и в пешей рати, объявим мир!
Сотник Свень сбегал на берег к греческим послам, терпеливо ожидавшим решения совета у своей разукрашенной триеры, и скоро вернулся с ответом:
"Согласны!"
Бояре и воеводы шумно вывалились из шатра, оживленные, довольные завершенным делом. Опасный поход обернулся приятным путешествием по спокойному теплому морю. Как тут было не радоваться?
