Рамзес стойко встретил испытание одиночеством, чем очень удивил своего наставника. Пока юноши его возраста вкушали удовольствия на празднике разлива Нила, Сын Фараона посвящал все свое время математике и сочинениям древних авторов; он позволял себе лишь редкие прогулки по саду в компании собаки. При встречах с Сари они беседовали на самые глубокомысленные темы. Рамзес при этом проявлял удивительную способность сосредоточиться, к тому же у него была незаурядная память. За несколько недель юноша превратился в настоящего мужчину. Сари подумал, что скоро ему нечему будет учить его.
Рамзес вступил в полосу вынужденного уединения с тем же пылом, с каким бросался в рукопашный бой, только здесь он же сам был и противником; с тех пор, как он сразился с диким быком, ему не терпелось преодолеть скрывавшегося в нем самом врага — заносчивого, самоуверенного, нетерпеливого и необузданного подростка. Эта схватка была, пожалуй, не менее трудной.
Рамзес постоянно думал об отце.
Может быть, ему уже никогда его не встретить, может, ему придется довольствоваться только одним воспоминанием, только мысленным образом фараона, с которым никто не сравнится.
Тогда, отпустив быка, отец позволил ему на несколько мгновений взять вожжи колесницы. Потом, не говоря ни слова, он отобрал их у сына. Рамзес не осмелился задавать отцу вопросы: пробыть с ним даже всего несколько часов казалось ему уже огромной привилегией.
Стать фараоном? Этот вопрос не имел никакого смысла. Он просто загорелся и как всегда дал чрезмерную волю воображению.
Но ведь его подвергли испытанию быком, вспомнив этот старинный обычай, уже ушедший в историю, а Сети никогда ничего не делал просто так.
Чем впустую терзать себя вопросами, Рамзес решил лучше заняться пополнением своего образования и подняться до высот, которых достиг Амени. Какой бы ни была его будущая должность, он понимал, что храбрости и рвения недостаточно для того, чтобы справляться с ней. Сети, как и все фараоны, тоже был в свое время писцом.
Снова и снова безумная идея одолевала его. Она возвращаясь, как морская волна, несмотря на все попытки ее прогнать. Между тем Сари сообщил, что при дворе имя Рамзеса почти забыли. Все знали, что он приговорен к ссылке в провинциальный городов, потому у него почти не осталось врагов.
Рамзес не возражал, вместо этого начиная рассуждать о треугольнике, служащем основанием для постройки храма, или о правиле золотого сечения, которое необходимо для того, чтобы воздвигнуть здание по закону Маат, хрупкой и прекрасной богини гармони и истины.
Так любивший прежде скакать на коне, плавать или бороться врукопашную, Рамзес забыл природу и внешний мир, во всем подчинялся Сари, мечтающему сделать из него книжника; еще несколько лет упорного труда — и бывший строптивец будет достойным великих мыслителей прошлого.
Проступок Рамзеса и наказание, которое последовало, вернули юношу на праведный путь.
Накануне своего освобождения сын фараона ужинал с Сари на крыше классной залы. Сидя на циновках, они распивали холодное пиво, лакомились сухой рыбой и бобами, обильно сдобренными пряностями.
— Поздравляю! Ты сделал очень большие успехи.
— Осталось выяснить одну деталь: на какую должность меня назначили?
Наставника этот вопрос, казалось, смутил.
— Вот что… тебе надо подумать об отдыхе после такой напряженной работы.
— Что это за отговорки?
— Это деликатный вопрос… Сын фараона может извлечь выгоду из своего положения.
— Сари, какая должность ждет меня?
Наставник избегал взгляда ученика.
— В настоящий момент — никакая.
— Кто принял такое решение?
— Твой отец, фараон Сети.
— Слово есть слово, — заявил Сетау.
— Это ты, это правда ты?
Сетау сильно изменился. Он был плохо выбрит, без парика, одет в балахон из шкуры антилопы со множеством карманов. Невозможно было догадаться, что этот человек кончил лучшую школу страны.
Если бы его случайно не узнал один из охранников дворца, его бы просто безжалостно отогнали.
— Что с тобой произошло?
— Я занимаюсь своим делом. Держу слово.
— Куда ты намерен меня повести?
— Увидишь сам… Если только страх не сделает из тебя клятвоотступника.
Рамзес пронзил его пылающим взглядом.
— Пошли.
Взгромоздившись на ослов, они пересекли город, выехали через южные ворота, какое-то время ехали вдоль канала, а затем повернули в пустыню, по направлению к старинному некрополю. Рамзес впервые покидал долину и вступал в чуждый ему мир, где человеческие законы были не в ходу.
— В эту ночь наступает полнолуние! — уточнил Сетау. Его глаза блестели от предвкушения удовольствия. — Все змеи будут там.
Ослы шли по дороге, которую Сын Фараона не смог бы найти сам. Уверенным шагом, не сбавляя темпа, они достигли заброшенного кладбища. Вдали голубел Нил и зеленели пашни; здесь же — песок, покуда хватает взора, тишина и ветер. Рамзес понял, точнее, почувствовал всем телом, почему люди из храма называли пустыню красной землей Сета, бога бурь и космического огня. Сет выжег землю в своих уединенных владениях, он очистил людей от времени и тлена. Благодаря ему они научились строить усыпальницы, где хранились мумии, неподвластные ни течению времени, ни тлену.
Рамзес вдохнул живительный воздух.
Фараон был хозяином этой красной земли, тучного илистого чернозема, дающего Египту обильные урожаи; должно быть, он знал ее тайны, умел использовать ее свойства и подчинять себе ее плодородную силу.
— Если хочешь, еще не поздно отказаться.
— Пусть скорей наступает ночь.
Крупная змея с красной спинкой и желтым брюхом проползла возле Рамзеса и скрылась между двумя камнями.
— Она безвредна, — сказал Сетау. — Змеи этой породы кишмя кишат возле заброшенных строений и памятников. Днем они обычно скрываются внутри. Следуй за мной.
Юноши спустились по крутому склону, который привел их к развалинам усыпальницы. Прежде чем проникнуть туда, Рамзес мгновение поколебался.
— Там не осталось ни одной мумии, сухо и прохладно, ты увидишь. Никакой злой демон не нападет на тебя.
Сетау зажег масляную лампу.
Перед ним открылось помещение, похожее на грот, его потолок и стены были вырублены из камня. Может быть, это место никогда не использовалось по назначению. Заклинатель змей установил здесь несколько низких столиков, на которые положил точильный камень, бронзовую бритву, деревянную расческу, флягу, сделанную из выдолбленной тыквы, деревянные таблички, палочку и скребок писца, а также целую кучу горшков, наполненных разными мазями. В глиняных кувшинах он хранил составляющие, необходимые для приготовления лекарственных снадобий: медную стружку, окись свинца, красную охру, квасцы, глину и многочисленные растения, среди которых — переступень, донник, клещевина и валериана.
Наступил вечер. Покрасневшее солнце окрасило безбрежные просторы пустыни в золотисто-пурпурный цвет. По ней пробегали волны песка, переносимого ветром от одной дюны к другой.
— Раздевайся, — приказал Сетау.
Когда Сын Фараона остался без одежды, друг смазал его кожу кашицей из измельченного лука, смешанного с водой.
— Змеи не переносят этот запах, — объяснил он. — Какую должность тебе доверили?
— Никакой.
— Сын Фараона без службы? Это опять подстроил твой наставник?
— Нет, это приказ отца.
— Можно подумать, ты не выдержал испытания быком.
Рамзес отказывался согласиться с этим очевидным предположением, однако оно вполне все объясняло.
— Забудь двор, его интриги и коварные ходы, присоединяйся ко мне. Змеи — опасные враги, но они, по крайней мере, не лицемерят.
Вера Рамзеса была поколеблена: почему отец не сказал ему правду? Получалось, что он посмеялся над ним, не оставив ни малейшего шанса доказать, что он на что-то годен.
— А теперь — настоящее испытание. Чтобы стать неуязвимым, ты должен проглотить этот неприятный и опасный напиток, настой на корнях крапивы. Он замедляет кровообращение, иногда полностью его останавливает… Если тебя вырвет, ты погиб. Амени я бы не предложил этого, а твой крепкий организм должен выдержать. После этого тебе некоторое время не будут страшны укусы почти всех змей.
— Но не всех?
— Чтобы защититься от самых крупных, нужно каждый день вводить себе небольшую дозу разведенной в воде крови кобры. Если ты приобщишься к нашему искусству, то получишь возможность воспользоваться этой прививкой для избранных. А теперь пей.
Питье было отвратительным на вкус.
Холод сжал тело Рамзеса, его ужасно тошнило.
— Держись.
Хотелось выплеснуть из себя боль, которая терзала его, вырвать, лечь и спать…
Сетау схватил запястье Рамзеса.
