Легкость перехода русского человека в отношениях с себе подобными от равнодушия и даже симпатии к озлоблению и ненависти не позволяет говорить о мягкости нравов в России.
Специалисты по русской истории 3-й фашистской танковой армии капитан Штрик-Штрикфельд и доктор Штольте в докладе о русских вообще и о формировании их национального характера в частности писали: «… непосредственность и наивность мысли, внезапная перемена в настроении и опасная склонность к утопии характеризуют этот тип… Упорная работа на скудных участках земли на севере сделала этих людей сильными, долгая зима воспитала выносливость… для русских характерны непримиримость, социальная ненависть». Эти, последние, черты русского характера немецкие специалисты объясняют бесправием и рабством, в котором несколько веков жил русский народ, попадая под власть то Европы, то Азии. Особое место в докладе было уделено вопросам религиозности русского народа. Причину своеобразия русских немецкие ученые увидели также в насаждении и проповедовании в России «самой закоснелой формы христианства – православия идейно незрелому народу и в сдерживании развития светской культуры». Отсюда, по их мнению, возникла исключительная набожность русских и их глубокая мистическая вера в обряды. Положение, по мнению авторов доклада, усугублялось еще и тем, что после захвата Константинополя турками Москва стала единственным центром православия, и чувство своеобразности веры стало частью русского национального самосознания. Безраздельному господству церкви в духовной жизни народа способствовало еще и то, что Россия не знала ни рыцарства, ни гуманизма, ни ренессанса. Не знала она, к сожалению авторов доклада, и антисемитизма с расовой точки зрения. Это правда. В России антисемитизм не мешал русским и евреям дружить, любить и обзаводиться детьми.
В то же время, касаясь особенностей национального характера русских, фашистские специалисты подчеркивали, что русские рьяно отстаивают свои идеи, особенно патриотические, и не выносят телесные наказания, в особенности со стороны немцев, так как видят в этом оскорбление своего национального достоинства. Что касается интеллектуального развития, то, по мнению Штрик-Штрикфельда и Штольте, «если три четверти русских по культурному уровню стоят значительно ниже немцев, то одна их четверть обнаруживает выдающийся интеллект и одаренность, превышающие средний уровень».
Больше всего шокировал немцев внешний вид русских. «Внешний вид русских, – писали сочинители доклада, – их образ жизни следует отнести за счет систематической пролетаризации масс, что типично для Советской России. Трудно отличить офицера от солдата, инженера от рабочего. Большевики уничтожили старую интеллигенцию, а современная – вышла из рабочих и не имела перед собой примера культурного человека».
Помимо подмеченных немецкими специалистами объективных причин запущенного вида советских людей, были еще причины субъективные. Когда нацисты входили в какое-нибудь село или деревню, местные жители не понимали или делали вид, что не понимают того, что они от них хотят, а девчонки, так те мазали себе лица сажей, боясь, что на них обратят внимание оккупанты. И все-таки надо признать, что после европейских советские деревни не могли не произвести на немцев тяжелого впечатления, несмотря на все преобразования предвоенных лет.
О современной России в докладе говорилось следующее: «… Ленин, как и Петр Великий, видел техническую отсталость России и старался ликвидировать ее, перенять европейскую цивилизацию, но идея, во имя которой он это делал, враждебна европейской культуре, как и преступления большевиков против народа, расы, семьи, собственности, религии и прежде всего человеческой личности. Эта государственная система мирового господства евреев является для русского народа порабощением, превосходящим кровавые события его прошлого, даже нашествие татар. Единственное, что русские смогли противопоставить этому, оказались их терпеливость и выносливость… Насколько чужда стала Европе Россия за двадцать пять лет, ясно увидели немецкие солдаты, но вместе с тем они увидели, что русский человек под немецким руководством способен вернуться в Европу».
Читатель, лучше меня разбирающийся в вопросах российской истории и религии, сам сможет оценить взгляды немецких историков гитлеровской эпохи на проблемы развития русской нации, значение православной церкви и коммунистических преобразований. Я же, не считая себя достаточно компетентным во всех этих вопросах и не желая навязывать читателю свою точку зрения, ограничусь сказанным и пойду дальше.
Обращусь теперь к отечественным источникам. Интересно, как они характеризовали наш умственный уровень в годы, предшествовавшие войне. В середине двадцатых годов некий Шпильрейн проводил исследование на тему: «С какими знаниями красноармейцы приходят в армию и с какими из нее уходят». Исследование показало, что в те годы, оставляя службу, большинство солдат не понимали значения таких слов, как «кредит», «ликвидация», «блокада», «бюрократия», «десант», «импорт», «контрибуция», «критика», «монополия», «ноты», «премирование», «рейхстаг». Не знали, что слово «автономный» не значит богатый, а слово «ветеран» ничего общего не имеет со словом «ветеринар». Не все демобилизованные из армии лица знали, за кого большевики – за кулаков, попов, трудящихся, или царей, – многие не могли ответить на вопрос: «Кто такой Сталин: анархист, коммунист, меньшевик, эсер?» Зато демобилизованные из армии знали такие мудреные слова, как «живоглот», «кутузка», «Перекоп», «золотопогонники», «бастовать», о которых солдаты в конце тридцатых годов успели позабыть. А вот «крепкие» слова и выражения они, конечно, не забыли и вовсю ими пользовались. Кстати, в октябре 1941 года в одной из немецких газет был опубликован очерк некоего Шварца фон Берка, в котором утверждалось, что немцы основательно изучили все русские ругательства и установили, что чаще всего русские повторяют фразу: «Рожа просит кирпича». Поэтому-то, наверное, немцы и стали использовать ее в своих листовках: «Бей жидаполитрука – рожа просит кирпича». На наших плакатах политрук выглядел по-другому, и слова на плакате были другие: «Военный комиссар – отец и душа своей части».
Невысокому интеллектуальному и культурному уровню наших солдат в те годы удивляться не приходится. В середине двадцатых годов в стране только начиналась борьба с неграмотностью. Знания, которые на политзанятиях старались вбить в головы солдат командиры и комиссары, часто ложились на неподготовленную почву. Мне в связи с этим вспоминается одна характеристика из старого уголовного дела. Была в ней такая фраза: «На политинформациях не осмысливает приведенные факты, но бдительно следит за политической жизнью страны».
В предвоенные годы воины наши стали, конечно, более грамотными и развитыми. Особый отбор шел в элитные части, в органы безопасности.
Немцы органам безопасности и элитным частям тоже уделяли исключительное внимание. Отбор в войска СС был долог и строг. Принимали в них восемнадцатилетних юношей из Союза гитлеровской молодежи. Из ста отбирали десять-пятнадцать. Отобранный должен был представить свидетельство о политической благонадежности родителей, братьев, сестер, свою родословную с 1750 года, свидетельство о состоянии здоровья и свидетельство от Союза гитлеровской молодежи о собственной благонадежности, свидетельство о том, что у его родителей и в его семье нет никаких наследственных болезней, и, наконец, заключение расовой комиссии, в которую входили представители руководящего состава СС, знатоки расовой теории и врачи. Пройдя все эти испытания, молодой человек давал присягу на верность фюреру.
Молодые фашисты много занимались спортом, отбывали трудовую повинность и два года служили в армии. Когда их наконец принимали в СС, им вручали кинжал. С этого момента они имели право защищать свою честь с оружием в руках. Носили эсэсовцы и значки: спортивный значок штурмовика и бронзовый спортивный значок. Эсэсовцы, вообще, всю жизнь должны были заниматься спортом, сдавая до пятидесятилетнего возраста ежегодно хотя бы одну из спортивных норм и получая за это серебряные и золотые значки.
В нашей стране значки тоже любили. Октябрятские звездочки, пионерские, комсомольские значки, значки БГТО (Будь готов к труду и обороне), ГТО (Готов к труду и обороне), «Ворошиловский стрелок» и другие украшали грудь многих юношей и девушек. Перед войной был утвержден даже значок для дворника, нагрудный и нарукавный. На нагрудном должен был красоваться номер дворника (как прежде говорили: дворник бляха №…), однако война помешала внедрению этого новшества. А вообще значки у нас носили многие, даже депутаты. В этом мы обошли английских лордов и американских сенаторов.
На первом съезде советских писателей, в 1934 году, журналист и сатирик, редактор газеты «Правда» и журнала «Огонек» Михаил Кольцов в шутку, конечно, предлагал ввести знаки отличия для писателей. Например, для прозаиков – чернильницу, для поэтов – лиру, а для критиков – дубину. «Идет по улице критик, – говорил Кольцов, – с четырьмя дубинами в петлице, и все писатели на улице становятся во фрунт…»
