— Так. Вижу, придется объяснить на пальцах, то есть снова прибегнуть к столь обожаемой вашим братом образности. Вот годовой цикл в природе — трава появляется весной, а грибы под осень. У всей нашей солнечной системы есть свой год — галактический. Он равен приблизительном двумстам миллионам лет. И есть кое-какие основания подозревать, что процессы, происходящие в недрах планет, в том числе и повторяемость рудообразования, связаны скорее всего с этим двухсотмиллионолетним галактическим циклом. Здесь возможны различные вариации и отклонения, вроде наших урожайных и не урожайных лет, но это частности. Главное же вот в чем.
И Афтэков отчеканил:
— По человеческим масштабам времени месторождения полезных ископаемых имеют невозобновимый характер. На наш век их хватит, а дальше?
Олег возвел глаза к потолку, поморгал и вдруг вспомнил:
— Я где-то читал, что пробуют добывать из морской воды. И, говорят, в ней ужас много всего.
Афтэков подозрительно глянул на Олега, но тот сохранял невозмутимое спокойствие.
— Возможно, и детей когда-нибудь научатся выращивать в колбах, — сухо сказал геолог. — Но я лично предпочитаю быть сыном моих родителей. Так, знаете ли, надежней. Однако же заболтались мы, а уже второй час ночи. Подбросить тебя?
— Спасибо, старик, но я доберусь как-нибудь сам. — Олег встал.
— Э нет, — решительно объявил Афтэков. — В таком случае вот диван, — ложись и спи. Позвони жене, чтобы не беспокоилась.
Олег попробовал было возражать, но Афтэков не захотел слушать.
Уже когда погасили свет и улеглись, Афтэков крикнул из соседней комнаты:
— Олег?
— Угу?
— Спи спокойно. Кемпендяй — это всего лишь соленое озеро в Якутии.
— А жаль, — сонно отозвался Олег.
Разбудил его голос Афтэкова. Валерий стоял в дальнем углу комнаты и, явно не желая потревожить Олега, говорил по телефону. Он был в одних трусах, и Олег невольно вспомнил, как Афтэков, чемпион университета, выглядел на ринге. С тех пор он, конечно, поматерел, стал мощнее, утратил гибкость, но в особом поставе широких плеч и в чуть согнутой руке по-прежнему чувствовался классный боксер. „Да, если такой дядя влепит пачку крюком справа — нокаут железный“, — оценил Олег, бывший, как и весь их курс, преданным болельщиком Афтэкова.
— Что поделаешь, не смог я вчера уехать, продержали на техсовете до самого вечера, — негромко басил Афтэков. — Да все из-за этого месторождения… Нет, никак не мог — друг зашел… вместе учились… Да… да… Я пони маю, что ты шутишь… Теперь вот какое дело. Я боялся, что могу не застать тебя, поэтому и звоню в такую рань… Во сколько ты будешь на службе?.. Тогда к девяти я за еду в институт… Да, есть дело… Объясню потом… Да… До свиданья.
Он положил трубку и, осторожно ступая, прошел в ванную. Вскоре там зашумела вода.
„Ишь хомяк, — подумал Олег. — Спозаранок берется за дела… Кстати, надо позвонить Эльвире, пока не ушла“.
— Элечка, доброе утро! Это я.
— Привет, гуляка! — облегченно засмеялась Эльвира. — Поздно легли?
— Часа в три. Но я выспался вполне. Сейчас еду домой.
— Хорошо. Я убегаю, мне сегодня надо пораньше на работу. Завтрак в холодильнике. Ты должен съесть все, слышишь меня?
— Мерси, мадам, будет сделано.
— По пути не смей никуда заходить. И сразу садись за работу, понял?
— Работа — не Алитет, в горы…
— Не дурачься, ты уже не мальчик, — строго оборвала Эльвира. — Вечером покажешь мне, что сделал за день. Ну, пока, я спешу. Целую.
— Целую, — машинально сказал Олег, хотя в трубке уже слышался сигнал отбоя.
В этом была вся Эльвира — голос бархатный, но, когда надо, отдающий сталью, и ручки нежные, однако же умеющие держать цепко и властно. Однажды Олегу подумалось в шутку, что сам он подобен кораблю, а Эльвира — штурвальному, который непреклонно держит курс на материк по названию „Зажить спокойно“. Но, наверно, материк этот был плавающий, потому что, по мере приближения к нему, он постоянно отодвигался.
— Олег! — позвал Афтэков, выходя из ванной. — Ага, ты уже встал! Отлично. Можешь умыться. А я пока завтрак приготовлю. Потом поедем в одно место.
— Лично для меня сейчас „одно место“ — это мой дом, — сказал Олег, натягивая брюки. — Вот туда я могу поехать.
— Хорошо, хорошо, — терпеливо согласился Афтэков. — Но сначала надо умыться и поесть, не так ли? Электробритва в ванной, на полочке. И одеколон там же…
После завтрака Олег помог Афтэкову загрузить в газик мешки с овощами, какие-то ящики и несколько новеньких спальных мешков.
— Ну, теперь полный порядок, — бодро заявил Афтэков, устраиваясь на водительском месте. — Садись.
— А может, я того… пешочком, а? — промямлил Олег. — Смотри, утро-то какое! Как раз для разминки перед работой…
— Садись же! — нетерпеливо вскричал Афтэков. — Чего ты, как красная девица!
— Ох, чует мое сердце, — вздохнул Олег, усаживаясь рядом с ним. — Недаром мне всю ночь снились две необыкновенные крысы. Пришли, понюхали и ушли.
Афтэков хмыкнул, покосился с усмешкой на Олега.
— Крысы, говоришь?
— Две, — уточнил Олег. — Как у Николая Васильевича Гоголя. Но я — не материально ответственное лицо. Мне ревизий бояться нечего… Кстати, где оно находится, это самое „одно место“?
— Приедем — увидишь, — коротко сказал Афтэков. Остановились у трехэтажного белого здания с ложными колоннами, в котором, как оповещала вывеска у входа, находился научно-исследовательский институт.
— Пошли! — Афтэков распахнул дверцу.
Олег пожал плечами и послушно полез из машины.
Миновав гулкий прохладный вестибюль, они поднялись на третий этаж, повернули направо. Афтэков приоткрыл одну из дверей, выходящих в полутемный коридор.
— Разрешите?
— Да-а! — отозвалось неторопливое звучное контральто.
„Сектор археологии“, — успел прочитать Олег, входя вслед за Афтэковым в обширную комнату, которая напоминала не то библиотеку, не то музей, не то художественную мастерскую. Середину комнаты занимал длинный стол, заваленный черепками, костями и другими столь же малоприглядными предметами. Было еще несколько столов, письменных, и за одним из них сидела большеглазая блондинка. Она встала навстречу им и оказалась довольно высокой, полной, но вместе с тем и стройной.
— Здравствуй, Таня, — Афтэков поцеловал ее в щечку. — Рекомендую — это мой друг Олег.
— Таня. — Она пристально посмотрела на Олега, улыбнулась. — А знаете, мне кажется, я вас где-то видела.
Олег хотел было повторить бессмертные хлестаковские слова: „Один раз меня приняли даже за главнокомандующего“, — но вместо этого пробормотал только:
— Что ж… в одном городе живем.
— Суть дела такова, — очень серьезно начал Афтэ ков, когда уселись. — Олег… как бы это сказать… немного нездоров. Нервишки сдают. Оно и понятно — кругом трамваи, машины, мотоциклисты, словно с цепи сорвавшиеся… А он человек сельский, тихий. У них в роду все такие. Его дед тележного скрипа боялся.
Таня засмеялась, отчего у нее на щеках появились ямочки.
— Олег, вы уж не обижайтесь, Валерий такой шутник.
— Короче, — заявил Афтэков. — Парню осточертели блага цивилизации и ее проблемы. Ему нужна спокойная бесхитростная жизнь на природе, ближе к земле-матушке.
— Валерий, ты… — начал было Олег, чувствовавший себя чрезвычайно неуютно.
— Помолчи, тебе дадут слово в конце, — остановил Афтэков и снова повернулся к Тане. — Он считает, что второй половине двадцатого века он пришелся не ко двору. Я правильно понял тебя вчера?
— Я этого не говорил, — проворчал Олег. — В общем, я предположил, что, должно быть, не обладаю теми деловыми качествами, которых требует наш век. Я, видимо, тугодум и склонен к созерцательству.
— Господи, да кто вы такой? — рассмеялась Таня.
— Мы его отловили в горах, — сообщил Афтэков. — Он там бегал, одетый в шкуры, и питался травкой. Человек ниоткуда.
— И ты хочешь подарить его нашему музею, да? — Таня уже хохотала, сияя своими ямочками.
— Подарить — нет, а вот на время — пожалуйста, и даже прошу.
Олег между тем исподволь оглядел комнату. Вдоль двух стен тянулись шкафы с книгами и множеством папок. У третьей стены стоял стеллаж, битком набитый керамическими сосудами различного размера, широкогорлыми и узкогорлыми. Было видно, что большинство из них склеены из осколков. У некоторых на месте нехватающего кусочка зияли угловатые дыры. Рядом со стеллажом громоздились раскладные койки, спальные мешки, скатанные палатки, пара надувных лодок, вьючные ящики, алюминиевые с двойными стенками баки-термосы для питьевой воды и прочее типично экспедиционное имущество. На стенах висели листы ватмана с планами захоронений — там изображались распавшиеся кости скелетов. Олег было поднялся, чтобы рассмотреть их вблизи, однако Афтэков усадил его обратно:
