В ДАЛЬНЮЮ ДОРОГУ
«Красная газета»
1 марта 1918 г.
Помощь детям бедноты.
При Наркомпросе образовалась комиссия по устройству детских клубов и колоний в общегосударственном и всероссийском масштабах.
8 марта
Запись детей в колонии производится в 1-м гор. районе на Литейном пр., 2, 35.
28 марта
Отправка детей рабочих.
Вчера, 27/3, в 6 час. комиссия по организации детских колоний при Наркомпросе отправила в Уфу группу детей от 5 до 15 лет в количестве 700 человек. Дети выехали с Варшавского вокзала в санитарных поездах. С ними едут 7 врачей и на каждых 40 детей — один руководитель-учитель. Намечается 4-я группа, которая будет отправлена в Вятку.
31 марта
Правила отправки детей.
Дети, отправляющиеся в колонии, должны иметь: удостоверение с печатью районного Совета рабочих и крестьянских депутатов и с печатью общей больничной кассы. Возраст детей должен быть не менее 4 и не старше 15 лет.
2 апреля
Запись детей в колонии продолжается.
В тот февральский вечер мы не договорили с Петром Александровым. Он спешил домой. Новая наша встреча состоялась через три дня, перед моим отъездом из Ленинграда, в гостинице.
Заурядный одноместный номер. Только одна приметная деталь — чудная гравюра с мостиком через канал Грибоедова.
Войдя, Александров так и застыл перед ней. Он не сказал ни слова, а только покачал головой.
Я стоял позади и через его голову тоже смотрел на гравюру. На ней не было примет времени. Непонятно, какой город изображен — нынешний Ленинград или Санкт-Петербург. Вечный город.
Я догадался, почему Александров не может оторваться от гравюры. Наверное, ему казалось: шагни на этот мостик — и попадешь в свое детство. Это помогло нашему разговору.
— Весной восемнадцатого я закончил трехклассное училище имени императора Павла Первого. Мне исполнилось двенадцать лет. Семья наша жила скромно, и нехватка хлеба ударила по нам особенно больно. Запасов никаких. Родители едва сводили концы с концами. Куда-то ездили. Что-то меняли. И не особенно посвящали нас в свои дела. Но, как говорится, все трудности были видны на столе.
На одном из последних уроков наш преподаватель Георгий Иванович Симонов сказал:
— Сегодня я отпускаю вас домой пораньше. Но с одним условием — вы должны вручить вот эти записки родителям.
Такие извещения мы приносили домой каждый месяц. В них было напоминание об уплате денег за обучение либо приглашение на собрание. Иногда мы теряли эти бумажки, а то и забывали передать. Но на сей раз в голосе Георгия Ивановича звучала особая настойчивость. Это подогрело наше любопытство. Но в записке я не нашел ничего особенного. Правда, на собрание почему-то приглашался не только отец, но и мать. Что-то затевалось. Но что же? Оставалось ждать. Могли ли мы тогда думать, что простая бумажка так много предопределит в нашей жизни. А кому-то будет стоить и самой жизни.
С собрания родители вернулись поздно, когда мы с младшей сестренкой Леной улеглись спать. Но сквозь сон я слышал, как отец и мама о чем-то долго говорили в гостиной.
Наутро все разъяснилось. За завтраком отец сказал:
— Петя и Леночка, вы поедете на Урал. На все лето. Чтобы подкормиться и отдохнуть…
Меня эта весть обрадовала. С этой минуты наша поездка на Урал стала главной темой всех разговоров в доме. Старший брат Шура уговаривал не отпускать нас из дому. Навоевавшись и настрадавшись, он понимал, как неустойчиво положение в стране. Родители колебались и уже готовы были с ним согласиться. Но внезапно в наш дом пришла беда. В конце апреля в одночасье умерла мама, и мы с Леной остались на попечении отца. В то время он работал в Петрограде. Это и решило нашу участь. Мы стали собираться в дальнюю дорогу.
ГЛАВА ПЯТАЯ
ФИНЛЯНДСКИЙ ВОКЗАЛ
К сведению детей, отправляющихся в летние колонии.
1. Перед отправкой мальчикам обязательно остричься машинкой.
2. Для девочек стрижка обязательна только по требованию врача.
3. Перед отправлением верхнее платье, включая пальто, обязательно проутюжить.
4. С собой надо взять следующие вещи: пальто теплое, запасную смену верхнего платья, для мальчиков — две верхние рубашки и одну пару брюк, две наволочки, две простыни, несколько носовых платков, три смены белья, гребенку, зубную щетку и зубной порошок, мочалку, мыло для себя, небольшую кружку, ложку, вилку и тарелку, пуговицы, иголки, нитки, карандаш, ручку, перья, пять тетрадей, щетку платяную или сапожную.
Желательно:
а) Одну книгу для чтения (не учебную).
б) Одну игру (шашки, шахматы, лото, гусек…).
в) Куклу, солдатиков, цветные карандаши, цветную бумагу.
г) Мешок спинной, походный.
Примечание:
1. Вещи брать такого размера и веса, чтобы не занимали много места и можно было нести самому.
2. Учебники брать только по тем предметам, по которым даны обязательные работы или переэкзаменовка.
К этому длинному списку сердобольные папы и мамы добавили и свой. Так что к вокзалу все тащились тяжело нагруженные.
В то время Финляндский вокзал отличался от нынешнего. Небольшое деревянное здание не могло вместить в себя сотни детей. Но никто и не стремился под крышу. Солнечный день располагал к общению и шуткам. Подростки весело возились, куда-то пропадали, чтобы через десять минут объявиться вновь, ведя за руку очередного приятеля. Казалось, им предстоит воскресный пикник, а не дальний путь.
Лица родителей, наоборот, были хмуры и озабоченны. Они тоже ловили за руку, но не друзей, а воспитателей, стараясь выведать хоть что-нибудь новое.
Народу между тем прибывало. Уже вся площадь была запружена. Толпа мешала трамвайному движению. Отъезжающих было куда меньше, чем тех, кто провожал. Собирались группами, по районам. Так они потом и называли себя: нарвские, коломенские, выборгские, василеостровские…
Особняком стояли ребята из Гатчины. Вроде и недалеко от Петрограда, а город, что ни говори, другой.
Всего же отправлялись в летнее путешествие четыреста мальчишек и девчонок. Старшим — шестнадцать. Но есть и пяти-семилетние крохи. И едут с ними вместе не только воспитатели и учителя, но и родители, вызвавшиеся работать прачками, поварами, подсобными рабочими, нянечками.
Это уже не первая группа, которую провожают. К маю восемнадцатого года Наркомпрос вывез в хлебородные губернии — на Урал, в Поволжье, на Украину и Дон — более одиннадцати тысяч детей. И не только из Петрограда.
За каждого ребенка родители внесли по двести — триста рублей. Сумма по тем временам немалая. Приходилось одалживать деньги, продавать кое-что из утвари. Но внесенные деньги покрыли лишь часть расходов. Неожиданно на выручку пришел «Союз городов» — благотворительная организация, созданная в начале Мировой войны. Советская власть прекратила ее деятельность. Но «Союз городов» все еще имел средства. И председатель правительства Яков Свердлов разрешил принять так своевременно предложенную помощь.
В густой толпе совсем нелегко увидеть знакомые лица. И все же, постаравшись, мы бы встретили сестер Амелиных с родителями, Петю и Леночку Александровых рядом с отцом. Но не увидели бы Виталия Запольского. Следующая группа юных петроградцев — еще четыреста человек — должна отправиться на Урал позже, неделю спустя.
Наконец подали состав. Это был санитарный поезд, укомплектованный не только классными вагонами, но и теплушками. Сразу за паровозом стояли два пульмановских вагона. Вероятно, для администрации. Посреди состава находилась кухня и еще два вагона с надписью «Цейхгауз вещевой». Сюда и следовало сдать чемоданы, узлы, корзины, взяв с собой только самое необходимое.
К своему удивлению, Ксюша Амелина увидела на вагоне надпись, которую, хотя и замазанную белой краской, легко было прочесть — «Кадры фронтового Е. И. В. (т. е. Ее Императорского Величества) государыни-императрицы Марии Федоровны военного госпиталя».
Вот так раз! Госпиталь был назван точно так же, как и их гимназия.
Могли ли подумать юные петроградцы, что вскоре, остановившись в Екатеринбурге, они увидят небольшой дом, где живут в заточении царь с императрицей и детьми, и что им покажут в газете фотографию, на которой Николай Романов с кем-то на пару пилит дрова.
…Поезд не отправился сразу. Весь день прошел в хлопотах и ожидании. И только к вечеру все разместились и были готовы к далекому путешествию. Уже днем маленьких пассажиров взяли на довольствие. На обед дали по тарелке супа и жидкой гречневой каши с ломтем хлеба. Для многих это было лакомство.
