По дороге на него наткнулся куда-то очень торопившийся монах. Глаза его были странно выпучены.
Монах даже не извинился и продолжил свой путь. «Что это с ним? – подумал Виссарион и вновь вернулся к неотступной мысли: – Так что же папа хочет мне сказать?»
В приемной комнате было много кардиналов. Увидев Виссариона, они расступились, а тот, не понимая причины этого собрания, прошел мимо, вошел в кабинет и увидел спящего, как ему показалось, папу Павла. Он сидел в том же кресле, в котором сидел вчера. Голова его лежала на боку, а цвет лица был странно бледен.
Это его поразило. Увидев папских лекарей, стоявших в стороне, он оторопел. В голове мелькнула мысль: «Неужели?..» Его стопы направились к ним.
– Что случилось? – спросил он.
Один из них, узнав Виссариона, ответил:
– Папы больше нет. Сердце… – Голос его был глух, и он с каким-то сарказмом добавил: – Да здравствует новый папа!
Виссарион посмотрел вокруг, подошел к креслу и бессильно сел.
Иван Васильевич, великий князь Руссии, как стали называть Московию западные послы, сын Василия Темного, внезапно проснулся среди ночи. Он посмотрел на затемненное окно и понял, что до утра еще далеко. Повернувшись на другой бок, попытался заснуть. Но в голове крутилась мысль, родившаяся еще во сне и пробудившая его: «Что же делать с Великим Новгородом?» Примчавшийся из города наместник рассказал Ивану об измене новгородских жителей ему, великому князю.
Повернувшись на другой бок и поняв, что уснуть не удастся, он сбросил с себя одеяло. Сев на кровати и опустив голову, задумался: «Считают, что если я еще молод и только взял вожжи, так им можно делать со мной, что захотят. Эх! Жаль, что мой батюшка, великий князь Василий Темный, послушался тогда архиепископа Иону и не пошел на этот град. Но я им прощать не буду. Ишь, чего захотели…» Он встал и зашлепал к окну. Раздвинув шторы, посмотрел на небо. Его высокая, слегка сутуловатая фигура темным силуэтом вырисовывалась на фоне ночного неба. Черная туча, закрывшая луну, медленно сползала, освобождая ночное светило. Иван увлекся, наблюдая. Вскоре мертвящий свет луны осветил землю. Посветлело и в опочивальне.
Мария, великая княгиня, у которой он сегодня ночевал, что в последнее время было редкостью, шумно вздохнула, и это заставило князя обернуться. Он увидел ее костлявое плечико и худую спину. Князь подошел к кровати и бережно накрыл жену одеялом. Он был благодарен Марии за то, что она родила ему крепкого, здорового мальчонку. Наследника. И имя ему дали Иван. Иван Младой, в отличие от нестарого отца. Князь вспомнил слова ее матери, которые она сказала своему зятю: «Ты береги Марию. Она у нас слабовата здоровьем. Однажды заболела так, что, думали, заберет у нас ее Боженька. Чтобы умолить его, поехали в Савватиеву пустынь, где, сказывали, жил блаженный Ефросим. Мы со слезами умолили его помолиться и излечить ее от немощи. И старец помог».
«А вот отец объехал все монастыри, все святые места, а не помогло», – подумал Иван и вздохнул. Как будто предчувствовал, что недолго Марии осталось жить на этом свете. Умрет она внезапно в расцвете лет.
…В уме опять всплыл Великий Новгород. Князь поднялся и застыл в раздумье, что делать: идти спать? Снова встал возле окна. Подняв голову, посмотрел на луну. Почему-то вспомнилось, что в лунную ночь Каин убил Авеля. «К чему это?» – тихо прошептал он. Оттолкнувшись, пошел и лег рядом с супругой. Сон все не шел, и Иван вновь стал думать о Новгороде. И решил написать Новгородскому владыке Ионе. Эта мысль успокоила Ивана, и он, повернувшись на правый бок, вскоре задремал.
…А утром первым делом взялся за письмо. Он хорошо знал, что в городе составились московская и литовская стороны. Литовская очень хотела уйти под Казимирову руку. Они утверждали, что в Киеве сидит митрополит Григорий, который придерживается православной греческой веры и, перейдя в Литву, они останутся православными христианами. Это было опасно. И Иван написал Ионе: «Тебе известно, откуда пришел этот Григорий и от кого поставлен? Пришел он из Рима, если ты не знаешь, от папы, и поставлен бывшим Цареградским патриархом, тоже Григорием. Он повинуется папе с Осьмого собора, а святыми отцами утверждено, чтобы не соединяться с латинством…»
Ивану было хорошо известно, откуда на этот раз пошло зло. А начал его посадник Исаак Борецкий. Это он повел двойную игру. Его непонятная смерть не остановила дело. Наоборот, оно попало в деловые и умелые, как оказалось, руки – его вдовы Марфы.
Марфа Борецкая, умная, с твердым характером женщина, быстро подчинила себе не только своих сыновей, но и преемника посадника. А через них полгорода теперь оглядывалось на свою матушку.
Все внезапно изменилось. Ранее новгородцы, добившись от великих князей себе уступки, всегда напоминали новым великим князьям об этом, требуя от них уважения старины. Теперь, когда великие князья стали требовать, чтобы они жили по старине, те начали забывать об этом.
Письмо, полученное Ионой от Ивана III, даже немного обидело владыку. Иона никогда и не думал ехать в Киев. Но оно заставило действовать, и московская сторона стала побеждать литовскую. Однако внезапная смерть Ионы вдохновила его врагов. Они тотчас отправили в Литву своего посланника, чтобы тот сообщил литовцам о смерти владыки, и позвали к себе Олельковича Михаила Александровича, Ягайлова потомка.
Марфа заставила новгородцев с честью принять литовского князя. Она не пожалела денег для подкупа худых мужиков, вечников. Это были люди, которые за деньги могли выполнить все, что требовал дающий. Для этого они не жалели и своих кулаков. Олелькович ехал среди толпы, улыбаясь. Еще бы! Его встречали с возгласами: «За короля!» Московская сторона хотела было оказать сопротивление, но вечники закидали их камнями. Тут же по подсказке Марфы были названы послы, которые обязаны были поехать к королю для заключения с ним мира. И мир был заключен! Король сильно уступил в надежде на будущее, когда представится возможность все переписать. Теперь же условия диктовала литовская сторона. Этого, конечно, Марфа не знала. Хотя могла и догадываться. Но пока… договор укреплял ее сторону. И она не могла этим не воспользоваться. Ее сторонников прибавилось. Отослав своего посланника к Казимиру, Марфа потребовала, чтобы послы были снаряжены и в Псков. Она хорошо понимала, что Москва попытается ответить. Тут уже поучительной беседой не обойтись. И поддержка псковитян была ей просто необходима. Но те оказались верны великому московскому князю.
Узнав об этом, хитрая Марфа задумала снарядить посла и в Москву. Выбор пал на боярина Василия Ананьина. Она велела
