элементы стахановского движения мы все же постарались использовать.
Например, взяли на вооружение такие его методы, как совмещение профессий, освоение смежных специальностей, скоростную технологию строительства.
Рождались и развивались почины «двухсотников» – две и более нормы за день. Многие из нас стремились к тому, чтобы их называли «двухсотниками». Но без знаний, прочных навыков, конечно, передовиком не станешь. Поэтому меня все чаще донимали ребята с расспросами:
– Послушай, Николай, ты почти дипломированный специалист. Предложи что-нибудь дельное! Наверняка, знаешь, как можно повысить выработку?
– Во-первых, я учился не в автодорожном, а в путейско-строительном техникуме, – пытался отговориться я. – Во-вторых, я – несостоявшийся специалист. И в-третьих…
Мне не дали договорить:
– Ладно, не скромничай, путейско- или авто – не в этом суть, насколько мы понимаем, строят везде одинаково.
Что тут говорить? Для них все едино. В их понятии дорога, неважно, какая она – шоссейная или железнодорожное полотно – она и есть дорога, в самом широком смысле. И для того, чтобы переубедить моих друзей, мне следовало бы вначале прочесть им краткий вводный курс лекций по теории и технологии строительства путей, но мы обошлись без этого «ликбеза». Тем более что ни времени, ни желания этого делать у меня не было.
И все-таки в чем-то они были правы.
Технология строительства «подушки» для автодороги и железной дороги, действительно, отдаленно, но были похожи. Правда, сходство было мизерным, но было.
И, если вспомнить то, чему меня научили за три года в техникуме, то можно было извлечь из этого пользу.
Основными видами работ при строительстве железной дороги, как известно, являются: возведение земляного полотна и искусственных сооружений, укладка путей. Такое же земляное полотно устраивают строители и при прокладке автодороги. Пожалуй, в этом и заключается главное сходство. Далее технологии расходятся.
На лекциях и практических занятиях в техникуме нам часто повторяли, что наиболее прогрессивным методом дорожно-строительных работ является поточный, при котором все работы на отдельных участках одинаковой длины ведутся специализированными отрядами, бригадами, движущимися вдоль полотна – одна за другой в определенной последовательности. Длина участка в этом случае колеблется от 200 до 600 метров.
– А что, если этот метод взять на вооружение и нам? – предложил я ребятам. – Но, при условии, что мы не будем вводить узкой специализации, и подготовительные работы – очистку будущей трассы от леса, кустарника, камней будем делать сообща, как наиболее трудоемкий и длительный процесс, а далее начнется вся «специализация». Но опять же, при условии, что все работы будем проводить по очереди: сегодня одна группа идет впереди, завтра – вторая, за ней – третья. Как у лыжников – лидер будет постоянно меняться, так как впереди идущему достанется наиболее трудный участок. Вот и все. Ну, как?
– Как все гениальное просто! – театрально воскликнул Виктор Статейкин. – Слушай, тебе не лопатой работать надо, а головой. Она у тебя «варит»!
– Все, с завтрашнего дня и начнем. Пока наш план «обкатается», глядишь, там и вырвем несколько дней в запас.
Но никто из нас не знал, что не завтра, а уже сегодня, 22 июня 1941 года нам так и не удастся претворить намеченное в жизнь…
…22 июня 1941г. на строительстве автодороги проводился всеобщий воскресник.
Стоял ясный, безоблачный день. Мы работали на участке дороги от села Рождественский Майдан до села Мотовилово, протяженностью 17 км. Делали просеку: валили лес, корчевали пни, делали насыпь. Маршрут проходил через Волчиху, Волчихинский Майдан, Криушу 9Ломовского сельсовета.
Только что закончился небольшой перекур, во время которого мы постановили: оставшуюся часть рабочего времени посвятить приготовлениям к осуществлению завтрашних планов.
До 1921 года село Мотовилово было одним из 21 волостного центра, входившего в состав Арзамасского уезда. В Мотовиловской волости числились следующие села и деревни: Вторусское, Криуша, Волчиха, Волчихинский Майдан, Пологовка, Михайловка, Ломовка, Верижки. В 1921 году Мотовилово было передано Чернухинской волости.
Ребята уже начали расходиться по своим рабочим местам, как один из нас заметил, что со стороны Михайловки показался человек. Он двигался в нашу сторону. Шел быстро, размашисто работал руками. Глядя на его походку, мы безошибочно определили: человек очень спешит – он то и дело переходил с шага на бег и наоборот.
Кто-то даже пошутил:
– Не успели один перекур закончить, видно, второй намечается. Наверное, будут собирать всех в правление, итоги за неделю подводить!
Поэтому мы не удивились и восприняли как должное, когда прибежавший человек скороговоркой, еще не отдышавшись от бега, выпалил:
– Егор Иванович… велел передать: «Всем срочно прийти в правление… Будет передаваться важное правительственное сообщение!»
– Ну, что я говорил? – раздался радостный голос того – же парня-«прорицателя». – Эх, пропали наши две нормы!
– Погоди, здесь что-то не так! – строго оборвал его Виктор Статейкин.– Ты слышал, что он сказал? Будет передаваться важное правительственное сообщение. Нет, что-то серьезное случилось! Айда, ребята!
Заинтригованные и взволнованные неожиданным известием, мы поспешили в село. Мы тогда даже представить себе не могли, что случилось самое страшное. То, что и выговорить без ужаса и содрогания нельзя – началась ВОЙНА!
Страшным ревом самолетов, свистом пуль, разрывами мин, бомб и снарядов ворвалась она в нашу мирную жизнь.
Известие настолько ошеломило нас, что мы в тот момент словно окаменели, не могли произнести ни слова. Наши языки отказывались повиноваться нам, в горле словно застрял какой-то ком.
В двенадцать часов дня все сельчане и мы, строители автодороги, стояли возле крыльца здания сельского совета.
Голос Председателя Совета народных Комиссаров, наркома иностранных дел Вячеслава Михайловича Молотова звучал из репродуктора-«тарелки» торжественно и скорбно:
– Сегодня, в 4 часа, без объявления каких-либо претензий к Советскому Союзу, германские войска напали на нашу страну, атаковали наши границы во многих местах и подвергли бомбежке наши города – Житомир, Киев, Севастополь, Каунас и другие.
Не первый раз нашему народу приходится иметь дело с нападавшим, зазнавшимся врагом.
В свое время на поход Наполеона в Россию наш народ ответил Отечественной войной, и Наполеон потерпел поражение, пришел к своему краху.
То же будет и с зазнавшимся Гитлером, объявившим новый поход против нашей страны. Красная Армия и весь наш народ вновь поведут победоносную Отечественную войну за Родину, за честь, за свободу.
Наше дело правое! Враг будет разбит! Победа будет за нами!
Стоит ли говорить о том, с какими мыслями мы слушали это сообщение? С тревогой за судьбу Родины, за свои семьи. Вмиг все нарушилось – наши планы, да и сама жизнь.
Мы внимали каждому сказанному слову. До последнего момента не верилось, что ЭТО когда-то произойдет. Может быть, враг опять проверяет крепость наших границ, как это было в 1938 году у озера Хасан и на реке Халхин-Гол?
Но, даже если это и война, то все равно, твердо были уверены мы, она закончится победой Красной Армии и советского народа. Мы знали одно: победа, действительно, будет за нами, и враг непременно будет разбит!
Но никто из нас тогда не знал, что только через долгие 1 418 дней и ночей Победа придет на нашу землю и достанется нам более чем дорогой ценой – ценой жизней десятков миллионов людей.
Мы не могли поверить, что война все-таки началась. После заключения советско-германского пакта о ненападении нам разъяснялась «важность установления дружественных отношений между СССР и Германией».
31 августа 1939 года на заседании Верховного Совета страны, на котором был ратифицирован советско-германский договор о ненападении, В. Молотов заявил: «Договор о ненападении является поворотным пунктом в истории Европы, да и не только Европы. Вчера еще фашисты Германии проводили в отношении СССР враждебную нам политику. Да, вчера еще в области внешних отношений мы были врагами. Сегодня, однако, обстановка изменилась и мы перестали быть врагами…» 10
Мы верили подобным заявлениям руководителей партии и государства, потому что нисколько не сомневались в их искренности, а тем более в достоверности данных. Верили, что войны не будет. Верили вплоть до самого дня ее начала. А когда она
