— А во сне, Пальфурий? — спросил кто-то.
— И во сне.
— Ну надо же, Пальфурий! — удивился спрашивающий, — Вот почему ты, наверное, сумел так долго прослужить без единого ранения. Ты всегда наготове! Но прости, Пальфурий, — иногда ты сам забываешь это правило.
— Когда же? — вскинулся ветеран. Он был готов опровергнуть всякого, кто в нем сомневается, — Когда я забываю о том, что надо быть начеку?
— Да я тебя сегодня в лесу видел, Пальфурий, — отвечал спорщик, невидимый за спинами других солдат, — Ты сидел в какой-то странной позе и — прости меня — казался совсем неготовым тут же отражать атаки германцев!
Общий хохот сотряс стены палатки. Смеялся вместе со всеми Кассий, но громче всех, наверное, хохотал сам Пальфурий — откидываясь назад и широко раскрывая беззубый рот.
Насмеявшись вволю, Кассий решил, что веселья достаточно, и приказал своему взводу — продолжать починку обмундирования. Хотя понимал, что многие тычут иглами только для видимости. Никакой особой нужды в починке его взвод не испытывал.
Вскоре пришел лекарь с помощником, принес целое ведро лекарства — и впрямь какого-то отвара темно-коричневого цвета. Солдаты оживились, повеселели. Еще одно развлечение, и все за такой короткий срок. Поистине удачный день сегодня!
Каждому пришлось подходить по очереди, чтобы глотнуть из жестяной мерки свою долю снадобья. Животы к этому времени уже у всех прошли, больше никто в лес не отпрашивался, но все пили лекарство с удовольствием. И с соответственными шуточками.
— Лекарь! Да ты ведь разбавил его, признайся! Вот так у нас один — держал кабак, а сам вино разбавлял. Эх, и побили его однажды!
— Ничего неразбавленное. Много ты понимаешь в вине!
— Знаешь, лекарь, ты чуть-чуть корицы недоложил. Поэтому вкус такой — словно мочу пьешь.
— Прекратить разговоры!
— Что ты, командир! Я же не в упрек ему сказал. Я имел в виду — мочу любимой женщины.
— О! Я тоже хочу попробовать! Эй, давай там скорей, не-задерживайтесь!
— Держи. Пей, Магон, несчастный влюбленный! Твоя Луперция шлет тебе целое ведро.
— Слушайте, братцы. Перестаньте. И так противно пить эту гадость, а вы еще… Давай скорее, лекарь!
С шутками и смехом, но солдаты делали свое дело дисциплинированно и организованно. Кассий тоже посмеялся вместе со всеми, выпил положенный стаканчик отвара — и процедура была закончена. До обеда оставалось уже недолго. Впрочем, обедать сегодня его подчиненным, да и ему самому не положено — по причине утреннего поноса легат распорядился, чтобы в центуриях выдавали только хлеб. Но мысль о еде мало беспокоила Кассия — ведь целый день впереди был свободен, и его солдатам, которые все еще считались больными, следовало подыскивать какое-нибудь занятие. Может быть, просто уложить их спать — и не беспокоиться ни о чем?
Когда обед закончился и солдаты съели свой хлеб, запивая его родниковой водой (лагерь был расположен так, что на его территории находились свои источники), Кассий приказал всем занимать места в палатке и ждать дальнейших распоряжений. Подаренный свободный день теперь не казался ему благом, тем более что от начальства не поступало никаких распоряжений. Странно чувствовать себя бездельником посреди войны на вражеской земле!
Сидя в палатке, Кассий подумывал уже — не сходить ли к центурионам, может быть, удастся разузнать что-нибудь о способе дальнейшего времяпрепровождения. Или хотя бы доложить, что взвод готов выполнять приказы, так как все чувствуют себя хорошо. Даже если ничего не прикажут, то хотя бы совесть будет чиста и ответственность за безделье солдат уже ляжет на плечи старших командиров. Но тут он услышал, как вестовой, проходя среди палаток, выстроенных в ряды, выкрикивает его имя:
— Младший командир Херея! Кассий Херея!
Он сразу встряхнулся, словно разгоняя сон. Одновременно заметил, что его солдаты тоже насторожились: многие выглядели недовольными. Понятно — зря командира тревожить не станут, то есть можно готовиться к тому, что сейчас погонят на какую-нибудь работу вроде починки дренажной системы. А холодный дождь с ветром, между прочим, еще не думает прекращаться, и даже, кажется, становится все сильнее и омерзительнее. Кассий выскочил наружу и откликнулся, как положено по уставу:
— Здесь Кассий Херея, первая центурия пятой когорты девятнадцатого Галльского!
Услышав отклик, к нему подбежал, вывернув из-за ближайшей палатки, вестовой. Кассий удивился: это был не вестовой легата, а штабной, обычно разносивший командирам когорт приказы самого главнокомандующего. Кассий даже не знал, как зовут этого щеголя, носившего не очень-то положенные ему по званию багряный плащ и султан из петушиных перьев на шлеме. Подошедший вестовой критически осмотрел обмундирование Кассия.
— Хм. Слушай, взводный Херея, давай-ка переоденься поскорее во что-нибудь получше. Ты выглядишь, словно только что из боя.
— Я одет по форме, — возразил Кассий, не понимая, куда клонит вестовой, и не желая сразу обострять с ним отношения. — Сам легат никогда не делал мне замечаний.
— Послушай моего совета, — нетерпеливо оборвал его вестовой. — Возьми у кого-нибудь хотя бы новый плащ. Тебя приглашают не к Вару, а гораздо выше.
Кассий едва удержался, чтобы не присвистнуть от удивления. Слова штабного порученца могли означать только одно: ему сейчас доведется увидеть самого Тиберия и, возможно, выслушать какой-нибудь особый приказ. Он без лишних рассуждений бросился в палатку и принялся рыться в своих вещах, где лежали и новый плащ, и красивый нагрудник, еще ни разу им не надеванный. Весь взвод сразу озаботился проблемами своего командира — и вскоре Кассий был одет с иголочки. Он позвал вестового:
— Эй, друг, как тебя? Зайди, посмотри: достаточно ли я хорошо выгляжу?
— Выйди лучше ты ко мне, — послышался ответ.
Кассий, оглядев солдат на прощание, вышел к поджидавшему его вестовому.
— Вполне, вполне, — одобрил тот. — Прости, взводный, что я не зашел туда. Я не люблю заходить к вам — уж слишком у вас там пахнет… Как в конюшнях у моего отца. Ну ты готов? Пойдем же.
Кассий даже обижаться не стал, поняв, что вестовой, выказав свою брезгливость, одновременно поставил его в известность о материальном положении, которое у него было наверняка выше, чем у Кассия. «Неудивительно, — подумал Кассий, — что этот петушок служит на таком теплом местечке, как это. Богатым везде хорошо!»
Они прошли вдоль длинного ряда палаток, мимо сложенного из грубо отесанных камней жертвенника и трибунала, представлявшего собой кучу земли, покрытую пластами дерна с помостом из досок наверху — Кассий всегда, проходя мимо, осматривал трибунал, потому что именно его взводу выпало недавно обновить и починить это сооружение. И всякий раз отмечал, что трибунал теперь выглядит гораздо внушительнее. В дальнем конце лагеря виднелась большая штабная палатка и рядом с ней — несколько маленьких, в которой под особой охраной хранились значки легионов. Возле штабного шатра вестовой дал знак Кассию остановиться и подождать, а сам вошел внутрь, с небрежной манерой человека, привыкшего вращаться в самых высоких сферах.
Из шатра доносились звуки разговора. Можно было расслышать тяжелый басок главнокомандующего — когда он звучал, все другие голоса замолкали. Слов разобрать было нельзя, как Кассий ни старался, а по звучанию голоса Тиберия — он знал — вообще порой невозможно было определить, гневается он или хвалит. Этот тягучий медлительный голос очень редко повышался, даже в гневе.
Стоять в ожидании пришлось довольно долго. На всякий случай Кассий встал немного в стороне, чтобы не мешать беспрестанно входящим и выходящим из штабной палатки офицерам, приняв, по его мнению, самую подходящую стойку — с руками, сложенными на груди, чтобы не выглядеть ни часовым, ни нарушителем дисциплины, ожидающим наказания, ни праздношатающимся. Дождь все моросил, и новый плащ понемногу напитывался водой, а на краях шлема повисли крупные капли.
Вышел вестовой — наконец-то. Держался гораздо вежливее, чем там, возле казарм.
— Кассия Херею требует к себе командующий, — Объявил, как глашатай о начале представления в театре.
Кассий коротко вздохнул, собираясь с духом, и прошел за полог, предусмотрительно отдернутый вестовым.
Внутри штабной палатки было гораздо светлее, чем в палатке его взвода — здесь было больше свободного места и вдобавок к тусклому дневному свету, пробивавшемуся сквозь тонкое полотно, горело несколько ярких светильников. Пахло гораздо приятнее, чем в обычной казарме. Хотя все-таки по-солдатски. Так, наверное, должны пахнуть высшие офицеры, успел догадаться Кассий, прежде чем заметил главнокомандующего. Тиберий Клавдий, стоя возле стола, накрытого картами, казавшийся под сводом шатра неправдоподобно высоким, пристально разглядывал Кассия.
