Тут она вспомнила, что один из преторианцев говорил ей, будто знает прорицателя, способного в снах увидеть будущее. Преторианца звали Кука, и Плотина на другой день велела немедленно его позвать. Выспросить имя провидца оказалось делом нетрудным. И когда Тиресий явился к ней, Августа спросила, не было ли у того видений о грядущей войне и о здоровье императора.
Тиресий ответил, что видение было. Что видел он город на холме посреди пустыни, что стена высока и построена по кругу. К городу подступила римская армия и ведет осаду. Высятся штурмовые башни, скачет конница, саперы копают траншеи. В стене уже сделан пролом, император со свитой скачет, чтобы поглядеть поближе на укрепления. Он без шлема, волосы его сверкают серебром на солнце. По гордой осанке и седине его узнают, тут же выпущенная из катапульты стрела убивает едущего рядом адъютанта, а конь под императором встает на дыбы и сбрасывает Траяна на землю.
– Но он остался жив? – спросила с дрожью в голосе Августа.
– Жив… – подтвердил Тиресий и тут же получил в награду золотой перстень с жемчужиной.
– Город в пустыне… – прошептала Плотина. – Это Ктесифон?
– Нет, госпожа… Ктесифон стоит на берегу Тигра, это точно не Ктесифон.
– О, я скажу ему… что в пустыне не стоит осаждать города… – улыбнулась Плотина.
Тиресий кивнул. Не сказал одного: в том краю, куда отправляется император, полно городов, стоящих в пустыне.
* * *
У ворот Эфеса после полудня Кука неожиданно столкнулся с юным Афранием Декстром. Парень был измучен дорогой, грязен и очень худ – а значит, и очень голоден. Шел он пешком. Как выяснилось из нескольких невнятных восклицаний, его ограбили, отняли деньги и коня, и все, что оставили, – это восковые таблички, на которых сломали печать, дабы поинтересоваться – нет ли и в письме чего-либо ценного. К изумлению Марка, таблички вернули.
– Тебе еще повезло, парень, – засмеялся Кука. – Что тебя не убили и не продали в рабство. А впрочем… – Кука похлопал Марка по плечу. – Сейчас, когда Траян приехал на Восток, с похищением свободных и продажей их в рабство большие хлопоты. Легко на крест угодить.
– Послушай, а нельзя сначала поесть, а потом обсуждать наше дело? – спросил Марк почти в отчаянии.
– И поесть, и помыться. Все равно нам торопиться некуда. Траян еще не сегодня выступает.
Так что первым делом Кука привел несчастного в таверну, а уж потом они направились в лучшие бани на Аркадиане. Пока Марк натирался маслом и парился в лаконике, а потом, как молодой тюлень, плескался в горячем бассейне кальдария, Кука расположился в библиотеке бань и принялся читать таблички. Послание Приска (а это было письмо трибуна) его поразило. Старый товарищ очень даже прозрачно намекал, что Адриан хочет их всех уничтожить. А Приск даже не чает уцелеть.
О, боги! Что же получается… быть может, сейчас, когда Кука читает эти строки, его друг уже мертв?
Нет, такого и быть не может… нет и нет… Напридумывал себе все от большого ума, не иначе. Но в груди сделалось пусто, как будто старину Гая Кук уже потерял.
– То ли наш трибун в Антиохии малость спятил… – стал уговаривать себя преторианец. – То ли Тирс был прав, и нас всех вскоре облегчат настолько, что мы прямиком полетим к Стиксу стаей ворон… Вот же лысая задница! Надобно перемолвиться обо всем со старшим Афранием. Потому как мальчишка наверняка толком объясниться не сможет. А прежде Афрания – парой слов кое с кем…
Так что накормленного и отмытого Марка Кука оставил в гостинице отсыпаться, а сам отправился на поиски Тиресия. Нашел в богатом, роскошном доме, где император приказал разместить на постой военных трибунов и центурионов, едущих в свои легионы.
Тиресий прочитал послание Приска весьма внимательно и вернул таблички Куке.
– Как ты думаешь, наш Гай, он… погиб?
– Я в своих снах видел опасность, грозящую Приску… Но исходила она отнюдь не от Адриана. Я вот как думаю: пойдем-ка к Афранию да спросим, не было ли вестей из Антиохии касаемо нашего друга. Уверен, центурион знает куда больше своего сына – просто потому, что позавчера ему привез послание из Антиохии конный почтарь.
– Приск не стал бы просто так сочинять такое… Гай не пустобрех какой-то, чтобы попусту поднимать шум. Он – погиб… – Кука прижал руку к груди – там, где ощутил мерзкую ледяную пустоту, будто тело его было доспехом, и вражеское копье пробило в нем дыру размером с кулак.
– Не думаю… – протянул Тиресий. Но в голосе его послышалось сомнение.
– Раз Гай погиб, мы – следующие… Что ж делать-то… Удирать? Но куда?
– Ну, можно спешно перевестись в Пятый Македонский и не топать в Антиохию, а плыть на корабле в Томы… – еще больше засомневался Тиресий.
– Погоди – кто ж нас спишет с войны?
– Никто. Просто я доподлинно узнал сегодня от одного болтливого секретаря – отдан приказ вексилляцию Пятого Македонского отправить на Восток. Но не в Антиохию, а окружным путем – в Трапезунд. Так что – деру мы дать успеем… но только все равно Фортуна вернет нас назад… Власть принцепса – как сила земли. Как сильно ни толкайся, как высоко ни прыгай, все равно окажешься на песке. Хорошо если не на песке арены.
– Дай-ка мне сюда таблички… – потребовал Кука.
Он огляделся, взял кинжал и соскоблил часть послания.
– Это зачем? – спросил Тиресий.
– Далеко не всё можно показывать Декстру.
Кука вдруг уставился на таблички в задумчивости. Потом вскочил, набросил плащ и ринулся вон из комнаты.
Тиресий недоуменно покрутил головой и сорвался следом.
Товарища он нагнал только через сотню футов – тот шагал с видом человека, который знает, куда идет.
Тиресий ухватил преторианца за плечо:
– Что за дрянь ты удумал?
– Надо всё рассказать Траяну.
– Ты с ума сошел?
– Это единственный выход…
– Выход – из чего?
– Император нас простит… Да, да, Траян, он простит, – внезапно воодушевился Кука. – Приск мертв – ему все равно… Адриан же… Пусть он ответит за все, раз учудил такое.
– Гай не умер! – завопил вдруг в ярости Тиресий. – А ты струсил и хочешь его предать! Ты… – Лицо Тиресия исказилось так, что Кука невольно отпрянул и качнулся столь сильно, что едва не упал – помешала стена дома за спиной. – Я лично тебя задушу…
– Нет, ну если старина Гай жив, тогда да… тогда не пойдем… – пробормотал в растерянности Кука. – И я, я… совсем не собирался его предавать… просто думал о нас… – Он вдруг залился темным густым румянцем, понимая, что малодушные его слова в самом деле выглядят предательскими.
– Даже мертвых нельзя предавать… – проговорил Тиресий мрачно, с нажимом. – Мертвых – особенно. Так что запомни: если вздумаешь отправиться к Траяну…
– То что?
– Умрешь.
Кука побелел.
– Ты это видишь?
– Да… – ответил Тиресий. – Очень отчетливо. Во всех подробностях. Наяву.
– А… Ну хорошо… – Кука попытался ухмыльнуться. – Пойдем тогда к Афранию. Это, надеюсь, мне ничем не грозит? И пойми – Гая я не предам… никогда… просто… я пытался придумать, как нам выпутаться из этой ловушки…
– Чтобы не предавать, надо четко знать, что такое предательство, – назидательно произнес Тиресий.
И подтолкнул Куку назад к дому.
* * *
Афраний расположился на постой в том же доме, только этажом ниже Тиресия. Просторная комната, которую центурион фрументариев занимал со своим опционом и денщиком-вольноотпущенником, сейчас выглядела совсем не просторной по причине весьма странной: комната вся была заставлена корзинами, а в них лежали фляги разнообразных форм и размеров – простые кожаные бурдюки, деревянные, металлические, глиняные… Все они были заполнены водой, и Афраний открывал их по очереди, нюхал, делал глоток. Мозаичный пол блестел, сплошь мокрый, и несколько уже не пригодных к употреблению фляг валялось в углу, вернее, плавало в луже. При виде пожаловавших к нему друзей Афраний нахмурился.
– Что ты делаешь? – изумился Кука, позабыв о деле, с которым явился, и глядя на коллекцию фляг.
– Я занимаюсь снабжением в том числе. Если ты помнишь. А здесь, в пустыне, вода зачастую важнее хлеба. Во многих городах законы требуют, чтобы вора, посмевшего украсть воду, побивали камнями.
– Ничего себе… – пробормотал Кука. – Надо запомнить…
– Так вот, у каждого солдата будет при себе баклага с водой, и моя задача – выбрать, какие закупать, чтобы вода в них не портилась…
Он замолчал, дожидаясь вопросов. Это всегда было в правилах Афрания: много слушать – мало говорить.
Однако и Тиресий умел так повести беседу, чтобы ненароком вызнать тайное. Потому начал с загадочных намеков и рассказов о вещих снах…
– А еще я знаю, что мой сын сегодня приехал в Эфес, – оборвал намеки Тиресия Декстр. – Наверняка примчался с письмом. Но, вместо того чтобы явиться ко мне, почему-то побежал к Куке. Можно узнать – почему?
– Не примчался, а приплелся, – уточнил преторианец. – А письмо при нем было, адресованное лично мне в руки. Только разбойнички по дороге обобрали Марка и размазали половину воска.
