Харальда Сигурдассона по прозвищу Суровый вытащили из-под груды тел. Его рубаха пропиталась кровью – не поймешь: своей или чужой. Саксонская стрела пробила конунгу горло. Он уже не дышал.
Тостиг приказал заменить израненного знаменосца, а после сомкнуть крепче ряды.
Круг, образованный щитами, изрядно уменьшился. Но никто из викингов не думал о сдаче в плен или бегстве. Да что там говорить, сбежать они могли раньше, как только увидели английское войско. Без доспехов, налегке… Почему бы не побегать? Саксы не угнались бы за ними. Но гордость северных воинов, непобедимых, наводящих ужас на все прибрежья от финских земель до мавританских, взяла верх. Убегать? Никогда! А теперь уже поздно. Остается одно – умереть с честью и, что тоже очень важно, забрать с собой как можно больше врагов.
Над полем боя повисла тишина.
Только хриплое дыхание усталых воинов да стоны раненых.
Саксы не спешили атаковать. Отдыхали. Их кони устало опускали головы. Некоторые рыцари спешились, и оруженосцы повели скакунов к Дервенту.
«Вот глупые… – отрешенно подумал Вратко. – Так же и запалить коней недолго… – И тут же возмущенно оборвал себя. – Конунг погиб, рать на грани поражения, а ты о чем думаешь?»
– Я должна подойти к отцу… – безразлично проговорила Мария.
– Подойдем, дроттинг, после боя, – заверил ее Хродгейр.
Она кивнула. Со вздохом произнесла:
– А Олаф остался у кораблей.
– Брат твой отомстит за отца, дроттинг. Уверен, они с Эйстейном Торбергсоном уже спешат к нам на подмогу.
Тем временем Вратко размышлял о том, что вызвало его внезапное недомогание. И не мог найти ответа. Усталость? Незарубцевавшаяся рана? Вряд ли… От этого не теряют дар речи.
У тела Харальда собрались ярлы. Видно, решали, кто теперь возглавит войско. Граф Тостиг, с головой, обмотанной окровавленной тряпкой, что-то горячо доказывал длиннобородому ярлу Гудбранду из Согнефьорда. Рядом спорили ярл Сигни и исландец Магнус из Годорда.
– Годвинссон именитее каждого из нашего войска, – обронил подошедший Торир Злая Секира. – Ему по праву и быть во главе.
Хродгейр соглашался, особо не прислушиваясь к словам хевдинга. Черный Скальд думал о чем-то своем.
Наконец ярлы договорились. С достоинством поклонились коротышке-графу, признавая его верховенство. А к телу конунга подошли сказители.
Худощавый седой Арнор Скальд Ярлов. Высокий и широкоплечий Тьодольв-исландец. Халли Челнок не появился. Неужели погиб или тяжело ранен?
– Пойдем и мы, – сказал Хродгейр, обращаясь к Вратко. – А ты, дроттинг, прости. Побудь с Асмундом. Слишком многие тебя в лицо знают… – шепнул он королевне так, чтобы хевдинг не услышал.
Мария не стала возражать, уселась на землю, обняв прижавшуюся к ней Рианну. Асмунд возвышался над ними подобно скале, готовый прикрыть не только щитом, но и собственным телом, если приспеет нужда.
Новгородец шагал за негнущихся ногах.
«Какая польза от моих стихов? Кому они помогли? Только хуже сделалось. Неизвестно, как бы все обернулось, если бы викингам не привиделся призрак скорой победы»…
Харальд лежал на спине. Его лицо заботливо оттерли от крови, горло прикрыли куском полотна. Между пальцев конунга поблескивало серебряное распятие.
Взмокший и усталый Тостиг обвел скальдов мутными, как у побитой собаки, глазами и повелел:
– Харальд Сигурдассон нашел славную смерть. Будет правильным почтить его добрыми словами.
Скальды переглянулись. Первым, по старшинству, сказал Арнор:
Как с открытой грудью
Вождь – не знало дрожи
Сердце – под удары
Стали шел, видали.
Многих, лютый, ратью
Окружен, оружьем
Бил врагов, кровавым,
Вседержитель в рети.[98]
Потом произнес вису тяжело опирающийся на копье Тьодольв:
Вождь – нашел ловушку
Народ в сем походе —
Полк сгубил, с востока
В путь ушед последний.
Здесь – обрек он войска
На горести – хёрдов
Друг, не уберегши
Главы, смерть изведал.[99]
Хродгейр долго молчал, подбирая слова:
Враг мавров,
Обидчик данов
У врат Йорка
Сыскал погибель.
Враги рады,
Скорбят други,
В круге ратном
Стоят насмерть.[100]
Тостиг вопросительно посмотрел на Вратко. Парень покачал головой. Нет, сегодня он вис больше не сочиняет. Да и как подбирать нужные слова, когда внутри черепа будто молотом кузнечным кто-то стучит?
Арнор Скальд Ярлов понимающе кивнул:
– Первый раз парнишка в битве… Заробел. Бывает.
Тостиг брезгливо скривился. Отвернулся. Скальды его больше не интересовали. Тем более что подбежал запыхавшийся дружинник и сказал, что король Англии вновь едет к ним. Очевидно, для переговоров.
– Не продал бы он нас своему братцу… – зло бросил в спину удаляющемуся графу Тьодольв. Выругался и, хромая, зашагал прочь. Вратко только сейчас заметил напитавшуюся кровью штанину скальда.
Когда они возвращались, Хродгейр молчал и, только увидев Марию, решительно сказал новгородцу:
– Вы все-таки уйдете в безопасное место. Ты, Мария и пикта.
– Где может быть безопаснее? – пожал плечами Вратко. – Вокруг саксы. А тут хоть со своими…
– Саксы между нами и рекой стоят, – пояснил Черный Скальд. – В деревню бежать смысла нет, конечно. Смерды злее воинов – ограбят, а после убьют без зазрения совести. А вот выше по течению – лесок. Там и спрячетесь. Живы будем – разыщем вас.
Вратко поежился. Лес, о котором говорил Хродгейр, запомнился ему встречей с Модольвом и его костоломами. Очень не хотелось воскрешать в памяти подробности событий пятидневной давности, но не показывать же испуг перед всеми?
– А почему не здесь? С вами вместе… – спросил он на всякий случай – просто для очистки совести.
– Нет у меня веры Тостигу, – пояснил норвежец. – Нет, предать он нас не предаст. Не о том речь… Тут Тьодольв зря на него хулу возводит. Ему деваться некуда – даже если Гарольд простит, жизни спокойной ему не будет за измену. Я не верю, что он боем командовать сможет. Тут опыт нашего конунга нужен. А Годвинссон что? Пару раз под чужим началом на войну ходил. Ну, грабил побережья – жег села рыбацкие. Это ж разве опыт?
После короткого совета, в котором участвовали еще Гуннар и Сигурд, они решили отправляться немедленно.
Вратко, Мария Харальдовна и Рианна под охраной недовольного и мрачного – туча тучей – Асмунда вышли за пределы строя. Для этого Хродгейру пришлось открыть тайну имени мальчишки, прячущего русую косу под шапкой, хевдингу Ториру Злая Секира. Старик лишь покачал головой, но ничего не сказал. Должно быть, он и сам считал, что в свалке, которая вот-вот начнется, надежды уцелеть для дочери конунга немного.
Когда они отошли шагов на тридцать, Вратко оглянулся. Он хотел запомнить эти бородатые лица, покрытые узором из пыли и потеков пота, забрызганные кровью. Олаф помахал ему напоследок и улыбнулся.
Мария Харальдовна перекрестила строй ярко раскрашенных, иссеченных сталью щитов. Потерла рукавом глаз. Соринка попала, не иначе…
– Быстрее! – нетерпеливо, но все же без излишней настойчивости подстегнул их Асмунд. – Надо успеть, чтобы в чистом поле нас не застали.
Беглецы достигли опушки как раз тогда, когда кучка рыцарей, памятная еще по утренним переговорам с Харальдом, погнала коней прочь от норвежского войска.
«Не согласился Тостиг на посулы брата, – подумал Вратко. – Вот теперь начнется».
У новгородца по-прежнему кружилась голова, ломило виски и прерывалось дыхание. Он едва не упал, споткнувшись, когда услышал позади яростный клич урманов:
– Харальд! Харальд!!!
И удары железа о щиты.
Вратко не мог знать, что король Гарольд Годвинссон предложил жизнь и почетный плен своему брату и всем людям из войска норвежского конунга. Но все викинги, как один, отказались от пощады – они привыкли брать силой, а не принимать подачки. Арнор Скальд Ярлов пояснил решение норвежцев, сказав вису:
Не знал златовитый
Милости к кормильцу
Волка меч, был мощный
Князь злосчастлив в смерти.
Предпочли дружины
Лечь с владыкой в сече,
Чем с позором мира
Выпрашивать, княжьи.
Начавшая желтеть листва сомкнулась за спиной Асмунда. Здесь, в лесу, было тихо и прохладно. Вратко прижался щекой к шершавой коре дуба. Он вспомнил, что бабка говорила – доброе дерево способно и полечить, и сил прибавить. Что ж, поглядим, так ли это…
И правда, становилось легче. Боль медленно отпускала. Гул в ушах стихал.
Настороженное восклицание Асмунда заставило словена повернуть голову.
В десятке шагов стояла добрая дюжина вооруженных людей. Мечи, топоры, кольчуги и шлемы, скрывающие верх лица.
– Попались, птички! – с коротким и очень неприятным смешком произнес самый высокий из незнакомых воинов.
Сердце Вратко оборвалось и ухнуло в пятки. Он узнал голос рыжего Скафти из дружины Модольва Белоголового.
