На шестом году правления Иоакима случилось обещанное Иеремией. Лев вышел из чащи, истребитель народов оказался в пределах Иудеи. Верные люди еще в конце предыдущего года сообщили царю, что халдеи везут с собой осадные орудия. Потом пришла весточка, что враги обложили Тир. Иоаким, приближенные сановники вздохнули с облегчением — осада Тира это надолго. Зубы о морскую крепость халдеи непременно обломают. Навуходоносор оказался хитрее, он оставил заслон возле Тира, а сам с главными силами двинулся дальше на юг. Радость сменилась унынием, и все равно, пока враг двигался по приморской равнине, томила надежда — может, враг метит в сторону филистимлянских городов, в сторону Газы? Может, и на этот раз пронесет? Однако, когда авангард вавилонян сразу после Лода повернул налево, Иерусалим оцепенел. Стихли разговоры на рынках, никто не вспоминал о халдеях, будто их вовсе не существовало. Жители занялись будничными делами. Съехавшие из окрестностей селяне тоже, казалось, собрались в городе по торговым надобностям.
Скоро на север от крепостных стен стало пусто, уныло. Люди, не допущенные в пределы крепости, незаметно разбежались, рассеялись, попрятались в горах. Даже Иеремия не вылезал из дома Гемарии. В последний год после того, как ему пришлось бежать из родного Анатота от взбешенных его обличениями соседей и родственников, недели не проходило, чтобы он с крытой галереи храма не начинал выкрикивать в толпу: «Покайтесь! Обратите души свои к Господу! Вспомните, кому вы давали обет! Походите по улицам Иерусалима и посмотрите, и разведайте на площадях его, нет ли соблюдающего правду, взыскующего истины? Если найдете, Он пощадит Иерусалим!» — теперь и наби примолк. Тех же вещателей, вроде Анании, слушать не хотелось. Больно складно у них получалось — Яхве не дат Израиль в обиду. С именем Бога на устах, все, как один, ринемся в бой! Ринуться, конечно, можно, а если этих халдеев десять на одного. Вот тогда почешемся… Не сердца стали у жителей Иерусалима, а камни.
Седекия продолжал отсиживаться в своих покоях. Отмалчивался… Уже не пытался заставить брата-царя прислушаться к голосу наби. Иоаким, казалось, забыл о нем.
Стражники на посту, расположенном на вершине Масличной горы, первыми заметили облако пыли, скрывшее торговый тракт, убегавший к северу, к перевалу. Сразу разложили костер. В городе ударили в набат, народ хлынул на стены.
Солнце клонилось к земле, его лучи слепили глаза, но чем гуще становилась пылевая завеса, чем ниже спускалась она к подножию хребта, тем отчетливее прорезывались вдали отдельные отряды, марширующие вниз по склону. Враг приближался. Скоро на северной стороне начали валить оливковые деревья в садах, ставить палатки, жечь костры. Халдеи даже в темноте продолжали прибывать. Со стен было видно, как цепочкой огней обозначилась торговая дорога, ведущая к городу. Воины все шли и шли… Кострами полнилась долина. Все это свершалось в мрачной пугливой тишине.
С началом новых суток, уже в полной тьме, сам Иоаким прибыл к Старым воротам. Его внесли на сторожевую башню. Он ни слова не проронил, наблюдая, как разбегались огни по предместьям.
Начальник войска Гошея из Вифлеема позволил себе первым обратиться к царю.
— Худо, господин, худо. Халду умеют ходить во тьме. Порядок соблюдают…
Иоаким ничего не ответил, зевнул и жестом показал, чтобы его снесли вниз. Седекия задержался наверху.
— Сколько их, Гошея? — спросил он.
— Трудно сказать, — военачальник пожал плечами. — День покажет…
* * *
Утренний свет открыл неисчислимую силу, приведенную Навуходоносором под стены Иерусалима. Скоро на городских стенах собралось почти все население Иерусалима. После утренней молитвы-шахарит рабы доставили царский паланкин. На этот раз Иоаким сам поднялся по ступеням, был он в парадном воинском облачении, все также молчалив и скрытен. Наблюдал за врагом долго, словно подсчитывал палатки, лошадей в табунах, плотников, деловито сновавших взад и вперед, с первым светом начавших налаживать палисады, метательные орудия. Велико было войско фараона Нехао, но войско халдеев было еще больше. Вот что запомнилось Седекии в тот день, когда он вслед за братом взобрался на башню — халдеи успели за ночь обосноваться так, словно это была их земля. Того великолепия, с которым он столкнулся в Рибле, в ставке фараона, грубого пренебрежения, с каким египтяне относились к местным, и в помине не было. Палатки вавилонского воинства группировались по эмуку, там и тут торчали шесты с воинскими штандартами, напоминавшими ассирийские значки: на шесте бронзовое кольцо с размещенным внутри лучником или меченосцем, стоявшим либо на спине онагра, либо на водной волнистой зыби. Гвардия на знаменах имела изображения дракона Мардука — ее палатки располагались прямо против ворот Долины, в лощине, где бил родник. Седекия так и не смог определить, какой из шатров принадлежал вавилонскому царю были, конечно, в стане врага шатры побольше, поменьше, но такого, где бы толпилось особенно много народа, куда постоянно стремились гонцы, где в глаза шибало бы умопомрачительной роскошью, — не видно. Это удручало, он так и заметил брату.
— Не больно-то Вавилон богат…
Иоаким как обычно гнусно скривился и ответил.
— Ничего, они у нас разживутся.
В этот момент Ахикам, сын Шафана, сподвижника и секретаря святого Иосии, подал голос.
— Стоит ли испытывать судьбу, государь?
Спросил робко, свое преклонение перед молодым вавилонским правителем не скрывал, и потому считался оппозиционером царю Иоакиму, поставленному на трон велением фараона. На Ахикама сразу набросились князь Делайя и Гошея из Вифлеема, однако Иоаким поморщившись остановил перепалку.
— Тихо, вы!
Потом он помолчал и вдруг ясно и четко выговорил.
— А ведь ему не взять Иерусалим!
— И я о том же! — обрадовано воскликнул Гошея, все вокруг разом тоже оживленно загалдели. — Где он к стене сможет подобраться? Для этого нужны осадные башни, а кипарисы, оливковые деревья для этого не годятся. Здесь нужен кедр ливанский.
— Зачем же кедр? — не понял Седекия.
Гошея снисходительно объяснил царскому брату.
— Тараны следует на высоту холма вознести, чтобы бить стену. Для этого крепкое основание потребуется. А на эти, что они ладят, нам плевать…
— Вот именно, плевать, — кивнул царь. — Вот почему мы должны непременно сдать город.
Наступила тишина, потом по стенам, среди растревоженного народа зашелестело, побежало по кругу, разошлось по толпе, собравшейся на прилегающих улочках — «сдать город, царь решил сдать город…»
Иоаким был явно доволен собой. Седекия отметил, что он наконец-то решил для себя не имеющую ответа задачу и теперь точно знал, как следует поступить, чтобы сохранить власть. Сердце у Седекии упало, неужели брат прознал про посланные в ставку халдеям слова Иеремии? Неужели он успел сговориться с Навуходоносором также, как он успел оправдаться перед Нехао. Тайные послания Иоакима в Египет не были тайной для Седекии. Знал младший брат и о том, что фараон предупредил Иоакима, что в этом году он не выступит. Будет держать оборону южнее Газы возле крепости Пелусий. Выходит, вздохнул Седекия, опять придется прятаться в своих покоях, зарыться в теплое, женское и не выходить оттуда, несмотря ни на что. Это была грустная перспектива.
Иоаким чуть больше суток тянул с выражением покорности. В полдень глашатай вавилонского царя подошел под самые стены, вознесенные на каменистых, с почти отвесными скатами холмах и прокричал, что Навуходоносор, царь и господин Аккада, Ашшура, Верхнего и Нижнего Арама, Моава, Эдома и прочее, прочее, прочее, пришел сюда и требует покорности. Со стены ему ответил царский писец Елисам.
— Царь Иудеи и Израиля, помазанник Божий из колена Давидова, рад приветствовать дорого брата. Нынешний день кончается. Завтра же для нас, приверженцев Яхве, святой день, суббота. Мы не можем прогневать Единосущего исполнением дел. Послезавтра в полдень повелитель Иудеи и Израиля явится перед светлые очи царя Аккада и северных территорий.
Ответ был достаточно наглый, совсем не в духе Иоакима, которому поваляться в ногах у сильного одно удовольствие. Седекия, которому тотчас донесли царский ответ, почувствовал, как похолодела шея. Он проклял собственную руку, посмевшую отправить послание Навуходоносору — так и хотелось оттяпать пальцы, чтобы другим неповадно было. Однако, к его удивлению, Навуходоносор спокойно проглотил подобный ответ, словно показывая, что готов разговаривать с Иоакимом на равных. Но в таком случае, его попытка установить тайную связь с правителем Аккада является надежной страховкой против посягательств на его жизнь. Вряд ли брат в таких условиях решится на злое… Седекия распрямил плечи. В этот момент к нему явился посланец от Иоакима и приказал готовиться к предстоящему выходу.
