Вальтер Скотт - Вальтер Скотт. Собрание сочинений в двадцати томах. Том 3

С этими словами сэр Артур вытащил из кармана большой рог с медной крышкой, содержащий пригоршню монет, главным образом — серебряных, среди которых, впрочем, попадались и золотые. Антикварий с большим любопытством высыпал их на стол, и глаза его заблестели.

— В самом деле! Шотландские, английские и иностранные монеты пятнадцатого и шестнадцатого столетий, и некоторые из них rari… et rariores… etiam rarissimi![127] Вот монета с изображением Иакова Пятого в шляпе, единорог Иакова Второго… О, даже золотой тестон королевы Марии, и на нем она сама и дофин. И все это действительно было найдено в руинах святой Руфи?

— Смею вас заверить! Я видел своими глазами.

— Хорошо, — сказал Олдбок, — но вы должны сказать мне, когда это было, где и как.

— На вопрос — когда, отвечу вам, что это было около полуночи в последнее полнолуние; где — я вам уже сказал: в руинах монастыря святой Руфи, а как… что ж, это был ночной эксперимент Дюстерзивеля, которого сопровождал я один.

— Вот как! — отозвался Олдбок. — А какими средствами вы пользовались для обнаружения клада?

— Всего лишь простым окуриванием серой, но только мы избрали час благоприятного расположения планет.

— Простое окуривание серой? Простое одуривание! Расположение планет? Расположение к чепухе! Sapiens dominabitur astris[128]. Дорогой сэр Артур, этот субъект издевается над вами на земле и под землей, превращая вас в какого-то глупца. Он сделал бы с вами то же и в воздухе, если бы случился поблизости, когда вас втаскивали на этот чертов утес Хелкит-хед. Тогда такое превращение в пернатого было бы для вас как нельзя более кстати.

— Очень вам признателен, мистер Олдбок, за такое мнение о моих умственных способностях. Но, я надеюсь, вы мне все же верите, когда я говорю, что я это видел?

— Конечно, сэр Артур, — промолвил антикварий. — Я знаю вас достаточно, чтобы верить вашей искренности, когда вам кажется, будто вы это видели.

— Так вот, мистер Олдбок, — заявил баронет, — как верно то, что над нами есть небо, так я видел своими глазами, что эти монеты были выкопаны в полночь из-под пола в алтаре святой Руфи. А что до Дюстерзивеля, то, хотя этой находкой я обязан его искусству, должен сказать по правде, что едва ли у него хватило бы присутствия духа довести это дело до конца, если бы рядом с ним не было меня.

— А, вот как? — произнес Олдбок таким тоном, к какому прибегают, когда хотят выслушать какую-нибудь историю до конца, прежде чем высказать свои замечания.

— Да, да, — продолжал сэр Артур. — Уверяю вас! Я был все время настороже, и мы вдруг услышали какие-то необычайные звуки, шедшие из глубины руин.

— Скажите, пожалуйста! — проговорил Олдбок. — Их издавал, конечно, спрятавшийся сообщник?

— Ничего подобного, — возразил баронет. — Эти звуки, сверхъестественные и ужасные, все же напоминали те, которые издает человек, когда сильно чихает. Кроме того, мне ясно послышался глубокий вздох. А Дюстерзивель утверждает, что видел дух Пеольфана, Великого Охотника севера (поищите его у вашего Николая Ремигия или Петра Тирака, мистер Олдбок). Дух изобразил, как нюхают табак, с соответствующими последствиями.

— Эти указания, как ни странно, что они получены от такого лица, тем не менее очень подходят ко всему прочему. Как вы видите, сосуд, в котором были монеты, чрезвычайно похож на старинную шотландскую табакерку. Итак, вы устояли, несмотря на этого ужасного чихающего духа?

— Что ж, мне кажется, что человек менее рассудительный и настойчивый мог бы и отступить. Но я не желал стать жертвой обмана и считал, что долг перед семьей обязывает меня сохранить мужество при всех обстоятельствах. Поэтому я прямыми физическими угрозами заставил Дюстерзивеля проделать то, что он собирался. И этот ларчик с золотыми и серебряными монетами — свидетельство его искусства и честности. Прошу вас выбрать отсюда те монеты или медали, которые подошли бы к вашей коллекции.

— О, раз вы так добры, сэр Артур, я с удовольствием отберу кое-что, с условием, что вы позволите мне отметить против вашего счета в моей красной книжке стоимость монет по каталогу Пинкертона…

— Ну нет, — остановил его сэр Артур Уордор. — Я хочу, чтобы вы смотрели на это только как на подарок друга. И менее всего я соглашусь признать оценку вашего любимого Пинкертона, когда он отвергает древние и достойные доверия авторитеты, на которых зиждется, как на почтенных, замшелых столбах, достоверность шотландских древностей.

— Так, так, — подхватил Олдбок, — полагаю, что вы подразумеваете Мейра и Бойса, этих Иахина и Боаза не истории, а подделок и подлогов. И, невзирая на все, что вы мне рассказали, я считаю вашего приятеля Дюстерзивеля таким же фальшивым, как и любого из них.

— Чтобы не поднимать старых споров, мистер Олдбок, — сказал сэр Артур, — я только спрошу вас, почему, если я верю в древнюю историю моей родины, у меня не может быть глаз и ушей, чтобы отмечать современные события, происходящие предо мной?

— Простите меня, сэр Артур, — возразил антикварий, — но я считаю все эти мнимые ужасы, которые разыграл ваш почтенный помощник, всего лишь составной частью его игры в таинственность. Что же касается золотых и серебряных монет, то они относятся к таким разным эпохам и странам, что я никак не могу считать их подлинным кладом, а скорее предполагаю, что они — те же кошельки на столе у законника, к которому приходил Гудибрас:

К этому трюку прибегают во всех профессиях, дорогой сэр Артур. Разрешите узнать, во что обошлось вам это открытие?

— Около десяти гиней.

— А получили вы ценность, равную двадцати гинеям в нынешней валюте и составляющую еще вдвое больше для таких дураков, как мы с вами, которые согласны платить за всякие диковинки. Должен признать, что вам для первого раза подбросили соблазнительную приманку. Чего же ваш немец требует теперь для своих дальнейших затей?

— Сто пятьдесят фунтов. Я дал ему третью часть этих денег и полагал, что вы, может быть, поможете мне с остальной суммой.

— Едва ли это было задумано как прощальный удар: он вышел бы недостаточно увесистым. Дюстерзивель, вероятно, даст нам выиграть и на эту ставку, как поступают шулера с новичком-картежником. Сэр Артур, я надеюсь, вы верите, что я хочу вам услужить?

— Безусловно, мистер Олдбок. Я думаю, то доверие, которое я вам оказывал в подобных случаях, не оставляет места для сомнения.

— Хорошо. Тогда позвольте мне поговорить с Дюстерзивелем. Если требуемый аванс может быть употреблен с выгодой для вас, что ж, во имя старых добрососедских отношений я вас не оставлю без денег. Но если, как мне кажется, я смогу добыть вам это сокровище без затраты аванса, я надеюсь, вы не станете возражать.

— Конечно, никаких возражений у меня не может быть.

— Тогда где же сейчас Дюстерзивель?

— Сказать вам правду, он сидит внизу, в моем экипаже. Однако, зная ваше предубеждение против него…

— Благодарение небу, я ни против кого не питаю предубеждения, сэр Артур! Мое порицание вызывают системы, а не отдельные личности. — Он позвонил. — Дженни, мы с сэром Артуром свидетельствуем свое почтение мистеру Дюстерзивелю, который сидит в экипаже сэра Артура, и просим его доставить нам удовольствие побеседовать с ним.

Дженни ушла выполнять поручение. В планы чудотворца отнюдь не входило посвящать мистера Олдбока в мнимую тайну. Он рассчитывал, что сэр Артур получит необходимую ссуду, не объяснял, каким образом она будет использована, и ждал внизу только для того, чтобы как можно скорее завладеть деньгами, ибо предвидел, что его деятельность близится к концу. Но, когда его пригласили в комнату, где находились сэр Артур и мистер Олдбок, он храбро полошился на свое нахальство, а его, как читатель уже мог заметить, Дюстерзивелю от природы было отпущено немало.

— Как ви пошиваете, мой допрый мистер Олденбок? Я надеюсь, что молодой тшентльмен, капитан Мак-Интайр, поправляется? Ах, какое это дурное дело, когда молодые тшентльмены вгоняют друг в друга свинцовые пули.

— Затеи со свинцом вообще часто оканчиваются неудачно, мистер Дюстерзивель! Однако, — продолжал антикварий, — я был рад узнать от моего друга сэра Артура, что вы занялись более прибыльным делом золотоискателя.