– Эта легенда родилась в Святой земле, сиречь в окрестностях великого города Иерусалима, – с благоговейным трепетом начал рассказ Бернар. Он казался немного обиженным, и не столько насмешливым тоном королевны, сколько ее неведением. – Связана она с именем Господа нашего, Иисуса Христа, десять веков назад принявшего мученическую смерть на кресте во искупление грехов рода людского. И сказано о нем:
Qui propler noshomines
et propter nostram salutem
descendit de caelis.
Et incamatus est
de Spiritu Sancto
ex Maria Virgine,
et homo factus est.
Crucifixus etiam pro nobis
sub Pontio Pilato,
passus et sepultus est,
et resurrexit tertia die,
secundum Scripturas,
et ascendit in caelum,
sedet ad dexteram Patris.
Et itemm venturus est cum gloria,
iudicare vivos et mortuos,
cuius regni non erit finis.[116]
Монах с чувством перекрестился, посмотрел на Модольва. Хевдинг пару мгновений соображал, чего же от него хотят, а потом истово повторил жест Бернара. Священник кивнул и продолжал:
– Когда же Иисус был распят и умирал на кресте, один из воинов языческой римской армии подошел к нему и пробил ему сердце копьем, дабы удостовериться в смерти Спасителя. «Но один из воинов копьем пронзил ему ребра, и тотчас истекла кровь и вода».[117] И все поняли, что был то сын Божий! – Бернар вскочил, забегал по избушке. Хотя в ней и так было не развернуться. Вратко опасливо подобрал ноги – не оттоптал бы. – «Когда же настал вечер, пришел богатый человек из Аримафеи, именем Иосиф, который также учился у Иисуса; Он, пришед к Пилату, просил Тела Иисусова. Тогда Пилат приказал отдать тело. И взяв тело, Иосиф обвил его чистою плащаницею»[118] Прежде чем умастить Тело Сына Божия смирной и алоэ, а после уложить Его в гроб, Иосиф Аримафейский собрал кровь, истекающую из раны Его, в чашу… – Палец монаха уставился в закопченные стропила. – А из чаши этой Иисус Христос причащал самых близких учеников на Тайной Вечере, свершившейся в доме Симона Прокаженного. «И взяв чашу и благодарив, сказал: примите ее и разделите между собою». Разве вы не помните эти строки из Священного Писания, ваше высочество?
– Если даже и помню… Что с того? – отвечала Мария, пожимая плечами. – Какая мне с этого польза?
Бернар поморщился, стиснул пальцами четки, будто горло врага, и прочитал нараспев:
– Также было сказано: «…сия чаша есть новый завет в Моей Крови, которая за вас проливается».[119] После этого Иосиф Аримафейский принял крещение от святого апостола Филиппа, а через некоторое время устроил для чаши, содержащей Кровь Господа, ковчег и хранил ее как величайшую святыню. И была эта чаша названа Sangreal или же Святой Грааль…
– Любопытная легенда, монах, а зачем ты мне ее рассказываешь? Иерусалим стоит далеко-далеко, за четырьмя морями.
– Погодите, ваше высочество, погодите. Это лишь начало легенды. Прошло несколько лет, и Иосиф из Аримафеи вместе с сыном своим, которого тоже звали Иосифом, принялся проповедовать слово Божье. Вначале он путешествовал по Галилее и Диосполю, посетил Вифанию, а после, услыхав глас Божий, отправился на запад, к диким бриттам и галлам…
За стеной послышались голоса. Заржал конь. Модольв глазами указал на дверь. Эйрик молча встал и вышел.
– Уже на склоне лет Иосиф Аримафейский попал в Британию, – проводив викинга взглядом, повел дальше повествование отец Бернар. – Здесь, на землях диких бриттов, он построил церковь Пресвятой Богородицы в том месте, где ныне стоит Гластонберрийское аббатство. Сын его Иосиф стал первым епископом, а Святой Грааль передавался в роду их как величайшая святыня, больше трех веков, а после был утрачен. Такое случается в истории человечества. Великие реликвии вдруг исчезают, теряются, и порой стирается даже сама память от них. – Священник вздохнул, подкатил глаза, перекрестился. – С потерей Святого Грааля христианская Церковь в Англии начала терпеть поражение за поражением и вскоре утратила влияние на язычников. Столь тяжким было положение христиан, что лишь спустя двести лет островитян крестили повторно, а Святой Грааль с тех пор считался исчезнувшим навеки. Велика была скорбь честных христиан и иерархов Церкви, ибо чаша сия совершенно справедливо считалась чудотворной. Святой Грааль может дать истинно верующему, чистому сердцем человеку возможность изменить себя и мир, даровать вечную жизнь и исполнить любые желания. Смертельно раненный человек, взглянув на Грааль, жил еще долгие годы. Обычные раны затягивались на глазах. Так свидетельствуют отцы Церкви, не доверять слову которых нельзя.
– Куда же он мог деться? – Марию, похоже, увлек рассказ монаха. По крайней мере, разбудил любопытство. Она больше не сидела безучастной куклой. Внимательно следила за словами святоши.
– Меня тоже это заинтересовало, ваше высочество, – дрожащим от волнения голосом воскликнул отец Бернар. – Должно быть, епископы Англии утратили на время чистоту веры и твердость духа, ибо упустили величайшее сокровище из рук своих…
Скрипнула дверь. В избушку вернулся Эйрик. Он крадущимися шагами прошел к хевдингу, что-то зашептал ему на ухо.
Бернар недовольно покосился на них, и Модольв ткнул воина локтем – после, мол, не перебивай. Викинг поклонился монаху и замер в углу. Будто и не уходил никуда.
Бернар откашлялся:
– Так вот, ваше высочество, жизнь сложилась таким образом, что в те далекие годы вера и христиане, живущие в Англии, подвергались жестоким испытаниям. Полчища язычников накатывались с севера из Шотландии, с запада – из-за моря, с островов Мэн и Эрин. С востока приплывали полчища саксов, которые грабили, убивали, насиловали всех без разбору. Но больше всех прочих доставалось смиренным христианам, которые привыкли противостоять врагу лишь кроткой молитвой и смирением. Едва ли не все монастыри и храмы были сожжены и разрушены. Не избегла этой участи и обитель Пресвятой Богородицы в Гластонберри… Sancia Maria, Mater Dei, ora pro nobis peccatoribus, nunc et in hora mortis nostrae…[120]
– Ну и что дальше? – насмешливо бросила Мария.
– Я искал, ваше высочество, я долго искал… – Монах снова начал шагать. Видимо, по давней привычке. Три шага вправо, три шага влево. Вскоре у новгородца зарябило в глазах. – Я собирал языческие бредни, истории из жизни их злых и жестоких языческих идолов, которые они по скудомыслию именуют богами. Что-то подсказывало мне, что Святой Грааль не покинул островов, хотя некоторые маловеры утверждают, что монахи из обители Пресвятой Богородицы бежали в некую пустыню Саррас, когда поняли – натиска варваров не остановить. Но сколь я ни вел расспросы среди людей купеческого сословия и среди именитых путешественников, среди паломников, возвращающихся из Святой земли, и среди несчастных, проданных в рабство, которые по счастливой случайности или по благосклонной воле Господа нашего обрели свободу, я не выяснил местоположения этой пустыни. Король Харальд провел молодость в южных морях. Знал ли он пустыню Саррас? – Священник остановился напротив Марии.
– Он никогда не упоминал о такой местности, – пожала плечами дочь конунга.
– Вот! Нет ее, и никто даже не слыхал о ней. Но я продолжал искать. Несмотря ни на что. Невзирая на насмешки. С упорством и верою в Бога. Молитвы помогали мне и придавали сил, когда искуситель шептал на ухо: «Остановись, твои труды бесцельны и бесполезны»…
Отец Бернар опять перекрестился, воздел руки к небу… Вернее, не к нему, а к заросшим паутиной, закопченным балкам.
«Ух, как красиво говорит… – вздохнул Вратко. – За такими вот монахами и шли люди толпами к проруби принимать крещение… А потом помогали Добрыне с Путятей жечь дома тех, кто остался тверд в вере пращуров».
– И тут мне явилось озарение! – воскликнул священник. Глаза его горели огнем, как у одержимого. – Не иначе как сам Господь подсказал верному рабу своему путь к истине! Населявшие давным-давно Британию пикты, чьи варварские племена, некогда сильные, сейчас скрываются от чужих взоров в подземных убежищах, сохранили легенду о Чаше. Я принялся выяснять, что же это за Чаша? Ею оказался сосуд, исполняющий желания того, кто владеет им, дарующий славу и богатство, молодость и мудрость. – Бернар замолк на миг и обвел всех присутствующих взглядом. Торжественно улыбнулся. – Что это, как не Святой Грааль, попавший к язычникам в стародавние времена из разграбленного храма либо из рук убитого ими монаха?!! Пикты молятся Чаше, не понимая истинной ее сути, не осознавая, что молиться надо не Чаше, но Тому, чья кровь наполняла ее. И теперь я стою в начале тропинки, пройдя которую верну Святой Грааль в христианский мир. Туда, где он сможет служить вере и Церкви. Неужели вы откажетесь помочь смиренному монаху в этом благом и богоугодном деле, ваше высочество?
– Воистину, красно ты говоришь, – не торопясь, обдумывая каждое слово, произнесла Мария Харальдовна. – Служение Церкви, благое дело… Мне нечего противопоставить твоим словам – они убеждают.
