Клеймо дьявола - Серно Вольф

Марта отрезала от каравая толстую краюху и намазала медом:

— Дак принести пивка-та, хозяин?

— А?.. Нет, пива не надо.

Лапидиус вгрызся в хлеб, даже не чувствуя вкуса. Ему показалось примечательным, что, чего бы он ни касался, все время натыкался на Тауфлиба. Что вчера сказал этот мастер? Что пойдет к начальнику стражи и передаст их разговор. А он сказал Тауфлибу, что его бур как раз подходит по диаметру к отверстиям на мертвой голове. А это означало, что он признался: череп у него — факт, который он отрицал перед стражем закона. Если Крабиль узнает, то Лапидиус у него в руках. Тогда он может ждать нового обыска в своем доме. Будет найдена и мертвая голова, и Фрея в жаровой камере. И одному Богу известно, что с ней тогда произойдет. Что он может сделать в этой ситуации? Единственное, что приходило в голову, это опередить Тауфлиба. Надо пойти к начальнику стражи и поговорить с ним.

— Марта, мне срочно надо на Гемсвизер-Маркт, — сказал Лапидиус, стоя в передней и набрасывая на плечи плащ.

— Мне тожа, хозяин. У нас все припасы вышли. Окромя как в погребе.

— Хорошо, идем вместе. — Лапидиус поначалу хотел оставить Марту дома, иначе Фрея останется одна, но подумал, что та заупрямится.

Немного погодя они шагали вниз по Бёттгергассе. Марта, которая трещала без умолку, потому что ей льстило, что ее видят с таким важным господином. И Лапидиус, молчаливый и погруженный в себя. Когда они подошли к рыночной площади, Лапидиус порадовался, что взял Марту с собой, потому как кой-какие торговки тут же раскрыли рты и заголосили:

— Смотрите-ка, ведьмин полюбовник пожаловал!

— Любовничек той Зеклер! Ну и напустил на себя важности!

И всякое такое в том же духе. Тут Марта не сплоховала. Выступив вперед, она бросила им в ответ:

— Заткните хлебалки-та! Порази меня гром, если я чё щё у вас покупать стану! И подружкам закажу! Тады и поглядим, чё делать-та будете, глотки луженыя!

К удивлению Лапидиуса, торговки разом умолкли и отвели взоры в сторону.

— Спасибо, Марта, — с признательностью сказал Лапидиус. — А теперь расстанемся. Мне надо к начальнику стражи, обсудить одно важное дело. Делай спокойно покупки. Если освободишься раньше меня, иди прямо домой. Фрее скажи, я зайду к ней, как только вернусь.

— Ага, хозяин. Токо вы с энтим Крабилем-та поаккуратнее. Ему палец в рот не клади. Зловреднай он, бестия.

— Да, да, не волнуйся. Ну, иди.

Лапидиус оставил Марту и устремился к зданию вахты. Придя туда, он выяснил, что Крабиля на месте нет. Тогда он уселся на единственный в служебном помещении стул и стал ждать. Ему пришлось набраться терпения. Прошло больше часа, Лапидиус уж собирался было уйти, как начальник стражи наконец объявился. Он весело насвистывал, но, увидев Лапидиуса, тут же нахмурился.

— Вы последний, кого я хотел здесь видеть, — вместо приветствия пробурчал он.

Лапидиус сохранял учтивость:

— Доброе утро, Крабиль. Мне срочно надо с вами поговорить.

— Вы заняли мой стул. Попрошу вас пересесть вон туда, на скамью.

Лапидиус подавил раздражение. Освобождая начальнику стражи место, он размышлял, как бы половчее начать разговор. Все время ожидания он обдумывал это, но до сих пор ни к какому решению не пришел. Может быть, рубануть с плеча и спросить, не приходил ли Тауфлиб с жалобой на него? Нет, так не годится. Так же мало толку снова спрашивать, нет ли чего нового в отношении двух смертей. Начальник стражи определенно и пальцем не шевельнул, чтобы провести расследование, так что он просто разозлит его. В конце концов, поскольку ничего лучшего не пришло в голову, он спросил:

— Вы прямиком из дома?

— Это то, что вам надо со мной обсудить? — съязвил Крабиль. Он подчеркнуто медленно опустился на свой стул. Было явно видно, как он наслаждается создавшимся положением. — Что ж, если это вас успокоит, отвечу: нет, разумеется, нет. В мои обязанности входит следить за порядком на рыночной площади, и именно этим я занимался с самого утра.

— Ага, значит, так. — У Лапидиуса камень с души свалился. Из ответа Крабиля стало ясно, что Тауфлиб к нему еще не обращался. — Честно говоря, я здесь по другому вопросу. Вам известно, что я укрываю у себя Фрею Зеклер и хлопочу о ней.

— Да. И что? — Судя по лицу, радужное настроение начальника стражи окончательно испортилось.

— Меня интересует, не объявился ли за прошедшее время ее фургончик.

— Насколько мне известно, нет.

— Жаль, этого я и опасался. Во всяком случае, повозка могла бы привести к тому, кто имеет на совести найденный на рыночной площади труп.

Крабиль раздул щеки:

— Как будто вы не знаете, кто это. Ведьма Зеклер, кто же еще?

Лапидиус не принял вызов.

— А случайно не использовался ли ее фургончик для перевозки тела Вальтера Кёхлина? Я потому спрашиваю, что люди говорят, будто он умер не естественной смертью.

Начальник стражи вылупил глаза:

— И кто же такое болтает?

— Так, ходят слухи. Я тоже полагаю, что он умер от пьянства, но поговаривают, будто Кёхлин и капли в рот не брал. Вот и остается вопрос, от чего же он тогда умер? Будучи стражем порядка, не проводили ли вы дознания?

— Я полностью выполнил свой долг.

— А, тогда, значит, вы сообщили об этом случае судье Мекелю?

— Само собой. И господин судья остался мной очень доволен.

— Разумеется.

Лапидиус вспомнил утро после нападения на его дом, как Мекель вызывал его к себе и пригрозил наказанием за бегство Фреи Зеклер, за которую он, Лапидиус, несет ответственность. И то, как рассердился судья, когда узнал, что его информатор, конечно, не кто иной как Крабиль, принес ложную весть. Вряд ли с тех пор судья Мекель доволен своим начальником стражи!

А может, все-таки Крабиль его устраивает в таком качестве? А ежели так, то по какой причине Мекель не стал предавать огласке это темное дело? Возможно, потому, что не хотел поставить свою свидетельницу Аугусту Кёхлин в сомнительное положение, чтобы она и дальше могла свидетельствовать против Фреи? Господь милосердный, да тут прямо болото, в котором он постоянно вязнет!

Лапидиус постарался ничем не выдать своих мыслей.

— А, так, значит, вы допросили вдову Кёхлина?

— Нет, зачем беспокоить женщину?

Это была наглая ложь. Страж порядка имел любовную связь с этой Кёхлин и, скорее всего, виделся с ней каждый день. Уж обсудить это с ней он должен был непременно!

— Ага. Ну что ж, это дело меня не касается. Значит, фургончик с травами, принадлежащий Зеклер, все еще не найден?

— Именно так.

— А на чем вы транспортировали тело?

— Для перевозки тела Вальтера Кёхлина была использована повозка аптекаря Вайта. Он оказал любезность и предоставил ее в наше распоряжение.

— Аптекарь Вайт?

— Именно.

— Это… э… похвально.

Лапидиус был в замешательстве. Вайт! Фармацевт, с причудливыми повадками, который по вечерам и ночам не всегда бывает дома, поставляющий богатым кирхродцам aphrodisiакит и готовящий дурманные отвары из белены, — именно он одолжил одной из свидетельниц свою повозку! Случайно ли это? Или за этим что-то стоит?

Лапидиус оставил сомнения и снова ухватил нить разговора:

— Как достойный бюргер города, я, естественно, размышляю, кто же на самом деле имеет на совести те дьявольские убийства. На мой взгляд, особо подозрителен слесарных дел мастер Тауфлиб. Он и его подмастерье Горм. А также упомянутый вами аптекарь Вайт.

— Ага. — Крабиль не был многословен.

— Еще большее подозрение вызывают свидетельницы Кёхлин и Друсвайлер. Их кто-то послал для того, чтобы оклеветать и уничтожить Зеклер. За их спинами кроются убийцы. Я намеренно говорю «убийцы», а не «убийца», ибо их трое. Трое мужчин. И я уверен, что Кёхлин и Друсвайлер, а также все, с кем они связаны, не уйдут от возмездия.

Начальник стражи молчал, хотя последние слова Лапидиуса были сродни угрозе.

— Что ж, Крабиль, желаю вам доброго дня, — Лапидиус встал и покинул вахту.